и через своих агентов в окружении Гесса. В поместье Гамильтона была, вроде бы, даже построена посадочная полоса, но заместитель Гитлера по партийным делам, служивший в авиации в Первую мировую, современные методы навигации и ориентирования освоил недостаточно. Полосу обнаружить не сумел, выпрыгнул с парашютом, был задержан местными патрулями самообороны, и конфиденциальность сорвалась — сведения просочились в прессу.
Цель такой операции британской разведки могла быть троякой. Во-первых, как уже отмечалось, в Англии существовало сильное «античерчиллевское» крыло, сохранявшее надежду примириться с Гитлером. Во-вторых, не исключена цель провокационная — внести раскол в верхушку рейха. В-третьих, столь явный «англо-германский контакт» позволял вбить дополнительный клин между Германией и СССР. Что могло подтолкнуть фюрера к миру на западе и войне на востоке. Или Сталина к связям с Англией — пока его не опередили немцы.
Ни в какой антигитлеровской оппозиции Гесс никогда не состоял, подозревать его в этом было бы даже смешно. Он был одним из самых верных, подчеркнуто верных соратников фюрера. И многие потом были убеждены, что перелет он осуществил с разрешения вождя. Но… в подобном случае необъяснимой оказывается реакция Гитлера. Он был взбешен и публично, через газеты и радио, объявил Гесса повредившимся в уме! Чем, по сути, дезавуировал любые возможности его переговоров с британским правительством, спецслужбами, оппозицией — с кем бы то ни было. И Гесс, насколько известно, тоже был поражен такой реакцией главы государства и партии…
Однозначной разгадки данного «ребуса» мы, наверное, не узнаем никогда. Но можем выдвинуть версию. Если поставить вопрос, обычный для любого расследования — «кому выгодно?»— то сразу всплывает фигура… Бормана. Он всегда был «тенью» своих начальников. Впоследствии хорошо умел подсказывать Гитлеру решения — причем так ненавязчиво и тонко, что фюрер «сам» доходил до них и даже не подозревал, что это не его решения, а Бормана. Именно Борман был главной фигурой в окружении Гесса, контролировал его связи с оккультистами, геополитиками и астрологами, чьи предсказания повлияли на идею принять на себя миссию «миротворца». Борман имел полную возможность внушить начальнику, что контакт с Англией является желанием Гитлера, прокомментировав тем или иным образом высказывания фюрера. А то и взять на себя тайное «согласование» с фюрером и наврать, что он «дал добро». Ну а после перелета не кто иной как Борман подбросил Гитлеру мысль объяснить происшествие в официальном коммюнике сумасшествием Гесса… Устранив таким образом шефа и совершив головокружительный прыжок на вершину нацистской иерархии!
Гитлер был разгневан чрезвычайным происшествием и приказал Гиммлеру «навести порядок в этом паршивом бардаке», как он назвал партийную канцелярию. За дело взялось гестапо. И вот тут-то Мюллер не пожалел сил, было арестовано более 700 человек. И сотрудники Гесса, и астрологи с оккультистами. Но к самому ближайшему помощнику перебежчика, Борману, репрессии даже не приблизились. Более того, он оказался тем, кто направлял руку Мюллера — кого брать, а кого нет! И в результате в канцелярии НСДАП остались на своих местах или получили повышения «люди Бормана», а те, кто был их противниками или просто «людьми Гесса», исчезли. Одних отправили в концлагеря, других потаскали по допросам и выпустили, но на прежнюю работу уже не вернули. Что ж, Мюллер помнил, как помог ему Борман. И умел быть благодарным. Особенно если это и в будущем могло пригодиться. Словом, «рука руку моет» — разгромив с помощью гестапо всех соперников и недоброжелателей, Борман стал заместителем Гитлера по партии.
Что же касается Сталина, то он воспринял перелет Гесса и участие в нем английских спецслужб (о чем ему также было доложено) вовсе не в качестве стимула самому начать наводить контакты с британцами. А наоборот, как очередное доказательство двурушничества Англии и ее желания помириться с Гитлером за счет перенацеливания его на восток. Как нетрудно понять, это лишь усилило его недоверие к поступающей из-за рубежа информации… Раз о том же самом предупреждают «враги» — англичане, значит, надо держать ухо востро, чтобы не попасться в их ловушку. Вывод — «не поддаваться на провокации».
Катастрофа 1941-го
Картину Великой Отечественной войны мы с вами привыкли воспринимать в одном из двух вариантов: в советском или немецком. Да-да, в немецком, поскольку в период «холодной войны» западные авторы подхватили именно германское освещение событий на Восточном фронте. А в годы «перестроек» этот же взгляд на события хлынул и к нам, уже в качестве «демократического». Поэтому читатель фактически вынужден выбирать между двумя давно сформировавшимися «историческими штампами» — какой ближе его собственным настроениям. Хотя при этом не мешает учитывать, что оба штампа в той или иной мере пропагандистские. А значит, желающим докопаться до истины вместо слепого доверия лучше попробовать разобраться в фактах и поискать более объективную «третью» версию.
Советские источники объясняли поражения 1941 г. внезапностью нападения и колоссальным превосходством немцев, особенно в технике. Германские и опирающиеся на них «демократические» авторы — полным неумением русских воевать, бездарностью советского командования, бросавшего на танки конницу и губившего пехоту в бесплодных лобовых атаках, а последующий поворот в войне объясняли тем, что противника «головами закидали» и несколькими «роковыми ошибками» Гитлера, неквалифицированно взявшего на себя руководства войсками.
Что ж, попробуем разобраться. К июню 1941 г. вооруженные силы Германии и ее европейских сателлитов (Италия, Венгрия, Финляндия, Румыния, Словакия, Болгария) достигали 8 млн. Но это все вместе: и армии, и военно-морские силы, и жандармерия, и тыловые части, училища, военно-строительные организации. А на Восточном фронте к началу наступления немцы сосредоточили 120 дивизий — 3,3 млн. бойцов. Плюс до 40 дивизий сателлитов — 800 тыс. человек. Для наступления выделялось 3600 танков, около 2 тыс. самолетов, 42 тыс. орудий и минометов. Это, правда, без учета танков и авиации союзников (2 финские бронебригады, 2 венгерские и 1 словацкая механизированные бригады, 1 румынская танковая дивизия, данные об авиации сателлитов автору найти не удалось).
Вооруженные силы СССР достигали 5 млн. Это, опять же, общая цифра. Из них 800 тыс. были призваны лишь в начале июня и оставались совершенно необученными новобранцами. Количество танков в Красной Армии достигало 10 тыс., самолетов — 17 тыс., артиллерии — 67 тыс. стволов. К началу войны в западных округах было сосредоточено 2,9 млн. бойцов, 1800 средних и тяжелых танков (из них 1200 новых образцов) — плюс 3–4 тыс. легких танков, танкеток и броневиков устарелых конструкций. На западе было сосредоточено до 40 тыс. орудий и минометов, 1540 новых самолетов и до 5 тыс. — старых образцов.
Как видим, изначально подавляющего преимущества Германия не имела, технического тоже. Потому что в составе ее танковых войск, кроме средних танков T-III и T-IV, было еще много легких машин T-II, использовались даже трофейные танки, французские и английские (хотя позже новая техника поступала непрерывно, в 1941 г. германская промышленность выпустила 5,5 тыс. танков). Германская артиллерия значительно уступала советской не только по количеству, но и по качеству, она тоже была в значительной мере трофейной, разносистемной и разнокалиберной. Не было у немцев и безусловного авиационного превосходства. Но сказались другие факторы.
Первый — всеобщая воинская обязанность была введена в СССР лишь в сентябре 1939 г. До этого существовала та самая система, которая внедряется в России сейчас: смешанная, из кадровых частей и территориальных — практически небоеспособных, это были «пиджаки»-запасники, которых периодически призывали на сборы. После перехода на воинскую повинность накопить подготовленный и обученный резерв к лету 1941 г. армия еще не успели, а строевые части наполовину состояли из солдат первого года службы и новобранцев. И почти вся армия была «не обстрелянной». А это — очень большое отличие от опытных солдат, хотя бы один раз добывавших в бою и уже преодолевших неизбежное в таких случаях состояние первого шока.
Второй фактор — война застала Красную Армию в состоянии перевооружения. Старая техника уже выработала ресурс, была снята с производства, запчасти к ней не выпускались, а новую экипажи освоить еще не успели, только-только начали переучиваться летать на новых самолетах и водить новые танки.
