Засыпали под рокот и рев. Я засунула под кровать наше полотенце. Как бы забыла… Чтобы вернуться…
В 5 утра под свет сотового телефона умылись, оделись, попрощались с океаном и тихонько закрыли за собою дверь. Вроде никого не разбудили.
И пошли они ветром гонимые…
Так брели мы, снова встречая рассвет, ждать автобус на пустынной дороге.
Али рассказал, что в 6.30 утра идет первый автобус из Сиди–Ифни до Агадира. Мы сели ждать возле дороги, пытаясь услышать отголоски океана. Но увы, вместо него слушали трель просыпающихся птиц. Океан остался прекрасным сном, сбывшейся, но ускользнувшей мечтой.
Трасса была пуста. За полчаса ожидания проехала только одна машина. Автобуса видно не было.
— Так, гранд–такси едет, будем ловить.
— А если нам не по дороге?
— Тогда опять будем ждать.
Старый мерседес резко тормознул, из него вышел молодой водитель, и не спросив, куда нам, сказал: 'Поехали!'. Переднее сидение (для блатных) уже было занято парнем и девушкой. Ну что ж, где наша не пропадала. К четырем пассажиркам подсаживается мой муж, а я к нему на колени. Романтика… Спустя десять минут поездки две тетеньки вышли, а потом и остальные приехали к своим поселениям, и мы уже сидели как царские особы с комфортом. До Агадира домчали за час. Не успели прийти в себя, нас за белы рученьки подхватывает работник автобусной компании и ведет усаживать на отправляющийся через 5 минут автобус в Эссуэйру.
По дороге он отбивается (в прямом смысле слова) от конкурентов, которые отбирают у него наш рюкзак и тащат к своему транспорту. Но тщетно. Мужик лягался и махал руками жестко. Мы падаем в кресла, автобус тронулся, я оглядываюсь по сторонам.
Салон переполнен марокканцами. Из туристов только мы. Сзади пихается какой–то дядька, я пихаюсь в ответ. Выглянув в окно, вижу ногу в носке пихающегося соседа. Слышу запах…
Дорога из Агадира в Эссуэйру очень тяжелая. На каждом повороте горного серпантина раздаются леденящие душу звуки, шелестят пакеты. Подбираем голосующих пассажиров, в проходе выстраивается очередь. Кто–то сидит на полу. Есть одно скамейко–место, которым завладел упитанный мужчина. Внезапно, 'галерка'начинает вопить – упала стоящая бабушка–божий одуванчик. Скамейко–место изымается общественностью, и бабушка садится рядом с нами, прикрывая лицо платком. Сосед сзади (который с ногой у моего окна) бурно обсуждает какие–то проблемы и зевает на весь автобус, щелкая зубами. Я обрызгиваю себя духами, и незаметно наглую ногу в грязном носке. Не помогает…
Снова остановка – счастливые туристы вваливаются в автобус, ничуть не стремаясь, садятся на пол, и начинают петь песни. 'Рыгающий автобус'мчит нас к светлому будущему. Отель 'Ибис'ждет. И Эссуэйра тоже. (Это я так медитировала) .
'Галерка'опять бушует, требуя остановки. Пол автобуса выскочило на улицу, не утерпел и любопытный мой муж. А я накрыла грудью пустое место, на которое покушается стоящий в проходе народ, косит лиловым глазом и уже собирается пристроить там свое тело. Водитель с напарником орут друг на друга что есть силы. Оказывается, дверь багажного отделения каким–то образом открылась прямо на ходу, и половина чемоданов улетела в неизвестном направлении. Я продолжаю медитировать: 'Камера и фотик со мной, паспорта и деньги тоже. А если наш рюкзак потерялся – не страшно. Ну останутся все без сувениров. Ну трусы–кофты будут по марокканским прериям летать. Разве это проблема'.
Пока собирали чемоданы, чинили палками и клеили на скотч багажную дверь, пока дрались и мирились водитель с напарником, прошел час. Туристы загрустили и песен больше не пели. Все безумно устали и хотели только одного – конца пути. Рюкзак наш не пострадал, автобус плавно шел на 'снижение', т. е. на торможение, и наконец, водитель радостно взвопил: 'Приехали! Могадор!'.
Синеокая. Белокожая. Сладкоголосая…..
Эссуэйра – парадиз на земле.
Песня твоя – бархатный зной.
Песня твоя – дрожь души.
Чем завлекаешь людей? В сети свои заманиваешь… Околдовываешь, чаруешь…
После 'зубодробильного'автобуса, мы ввалились в номер 'Ибиса'с криками: 'Алилуййа!'
Мы в Эссуэйре. Я не могу спать. Не могу отдыхать. Хочется только есть.
Мешок с орехами уже полупустой, глоток воды и опостылевшие печенюшки (я больше не люблю печенье) , вперед, город ждет!
Таксист везет в медину. Но сначала – в банк. 'Идите!'— направляет водитель к закрытым дверям и уезжает. Воскресенье. Еще один 'обменник'на замке.
Поменяв–таки деньги, мы идем вглубь медины, и я забываю про еду.
Белые стены. Ну что тут такого.
Синие ставни. Тоже мне – невидаль.
Двери с ковкой и без: желтые, синие, черные. Чайки, магазины, туристы, растаманы, музыка, сувениры.
И… атмосфера. Волшебная, ни на что не похожая атмосфера. Неги. Или нежности? Покоя или просто релакса? Почему такие глупо–счастливые улыбки на лицах местного населения и приезжих туристов?
Это магия.
Эссуэйра – колдунья. Я знаю, на закате под крики чаек ты варишь пьянящее колдовское зелье.
Волны твои – брызги шампанского. Летящая, белоснежная, зацелованная ветром.
Приворожила…
В 7 веке до нашей эры здесь обосновались финикийцы. Затем пришли римляне. В дальнейшем это место заняли португальцы, дав городу имя – Могадор, и построившие крепость, о неприступности которой слагались легенды. В 1760 году султан Мухаммед–бен–Абдалла поручил перестройку города пленному французскому архитектору Теодору Корну. Когда султан увидел окончательный результат работы, то воскликнул: 'Эс- Суэйра!'.
Так возник свободный порт для европейцев и марокканских евреев, связанных с транссахарской торговлей золотом, слоновой костью и черным рабами.
К XIX веку Эссуэйра настолько разбогатела, что многие марокканские евреи решили переехать сюда окончательно. Легенды гласят, что в этом портовом городе, где смешались арабы, берберы, евреи и черные рабы из Судана и Гвинеи, местные женщины сводили с ума любого путешественника.
— Хай! Поланд?
Что такое, меня спутали с полячкой?
— О, блю айз! Раша! Хай, Раша!
Мы гуляем по медине под вопли продавцов. Муж нервничает, а я смеюсь. Ревнуееет.
— Какие у вас интересные серьги, — пристает очередной торгаш, — Откуда вы?
— Ливан. Либнени. – включается в беседу муж.
— Добро пожаловать, всегда рады, большая честь для нас, но жена у тебя не ливанка, сразу видно. Сколько хочешь за нее верблюдов?
— Давай, не продешеви, — (шепчу мужу, подсчитывая в уме барыши) .
— Не продается, — грозно отвечает муж.
— Если б я был султан, отдал Могадор за твою жену, не жалея.
— Что такое Могадор?
— Это Эссуэйра…
Очаровательный маленький город покоряет своим флером и шармом. В пустом кафе, развалившись на мягких диванах ждем, когда поужинают официанты (как обычно пришли в 'пиковое'время) . Один из них приносит тарелочку с финиками, чтобы мы не скучали. Жую финики, любуюсь закатом и чайками. Птицы рыдают над убегающим солнцем.
— А знаешь, здесь душа отдыхает, — говорит вдруг муж. Как истинный ливанец, он поет хвалебные оды только своей родине. Но даже его околдовал этот город.
