цепочкой: первый всадник торил дорогу в глубоком снегу, копыта следующих коней утаптывали ее. Уже не оставалось сомнений - идут к мосту. Штойбер скосил взгляд: Фромм настороженно следил за гостями, двигая стволом станкового МГ. Унтер-офицер усмехнулся: мальчишке повсюду видятся большевики! Откуда они здесь?
Отряд приблизился к насыпи и остановился. Передний всадник соскочил в снег и стал подниматься. Штойбер разглядел стальную бляху на его груди и фельдфебельские нашивки. Внутренне подобрался. Гость остановился в шаге от бруствера из мешков песка гнезда и небрежно поднес руку в перчатке к пилотке.
- Фельдфебель Шульце, третья рота полка фельджандармерии.
Штойбер представился.
- Холодно! - передернул плечами гость. - Чертовы морозы!
- О, да! - поддержал Штойбер.
Гость неодобрительно глянул на погасший костер у поста ('Чертов Фромм!' - мысленно выругался Штойбер) и отстегнул от пояса флягу. Приложился к горлышку.
- Шнапс! - пояснил Штойберу. - Только им и согреваюсь. Хотите!
Штойбер осторожно взял флягу. Шнапс был холодный, мягкий с приятным хлебным вкусом. 'Везет полевым патрулям! - подумал Штойбер, делая большой глоток. - Заскочили в деревню, раздобыли добрый шнапс. На станции такой не найдешь!' - он протянул флягу владельцу.
- Пейте еще! - махнул тот рукой. - Скоро буду в тепле, а вам еще мерзнуть.
Штойбер не позволил себя упрашивать. Фельдфебель попался не жадный, настоящий камрад. Горячая волна растеклась по телу унтер-офицера. Фромм смотрел на него с завистью. 'Будешь внимательней за костром следить!' - злорадно подумал Штойбер, возвращая флягу.
- Скажите, Штойбер! - сказал фельдфебель. - Вы не видели никого подозрительного?
Унтер-офицер покачал головой.
- Второй день ловим русских диверсантов! - пожаловался фельдфебель. - Говорят, сбросили на парашюте. Не слышали?
- Нет! Мы заступили час назад, никого не видели.
- Может, и не было их! - проворчал фельдфебель. - А мы зря мерзнем?
Штойбер посмотрел вниз. Всадники понуро сидели на конях.
- Почему ваши люди так странно одеты? - удивился он. - Как танкисты?
- Я знаю? - пожал плечами фельдфебель. - Таких дали. Это русские, охранный полк.
- И винтовки у них русские, - заметил Штойбер. - Штыки примкнуты.
- У большевиков так принято, - сказал фельдфебель. - Они даже пристреливают оружие с примкнутым штыком. Нет времени их переучивать. Штойбер, нам нужно на тот берег!
- Не положено! - нахмурился унтер-офицер. - Для прохода людей и животных мост закрыт.
- Мы его не повредим! - улыбнулся фельдфебель. - Спешимся, возьмем коней под узды и пройдем по настилу на тот берег. Две минуты! Если какая из лошадей нагадит, русские приберут.
- Реку можно перейти по льду! - не сдался Штойбер.
- Кони не подкованы! - вздохнул фельдфебель. - К тому же в реке быстрое течение, могут быть промоины. Не хочется купаться в ледяной воде. Что вам стоит, Штойбер?!
'В самом деле!' - подумал унтер-офицер и, помявшись, кивнул.
Фельдфебель сделал знак своим. Отряд мгновенно спешился и стал подниматься по насыпи. Впереди шагал невысокий унтер-офицер со стальной бляхой на груди.
- На той стороне не станут стрелять? - спросил, поравнявшись с постом.
- Фромм! - окликнул рядового Штойбер. - Проводи! Как пройдут - сразу назад. Займешься костром…
Унтер-офицер двинулся за проводником, следом потянулись русские. Выглядели они и вправду жалко. Посиневшие носы, щеки, нахлобученные на уши черные танкистские береты. Русские прятали озябшие руки в рукава шинелей, лица - в поднятые вороты. 'Вояки!! - презрительно подумал Штойбер. - Какой с них прок? Отобрали форму у танкистов ради Иванов. Пусть бы в своей ходили! Достаточно белой повязки на рукав'.
Фельдфебель стоял рядом с постом, наблюдая, как отряд втягивается на мост, идет по доскам пешеходной дорожки на тот берег, где на необычную процессию с любопытством поглядывали солдаты второго пулеметного гнезда. Когда последний русский поравнялся с фельдфебелем, тот остановил его.
- Смотрите, Штойбер! - фельдфебель снял с плеча высокого, широкоплечего солдата винтовку и протянул ее унтер-офицеру. - Примитивное оружие! Рукоятка затвора торчит вбок, предохранитель тугой, плюс этот штык… Никакого сравнения с 'маузером'!
Штойбер пожал плечами: что он, винтовок не видел?
- У русской винтовки есть только одно достоинство: раны от четырехгранного штыка не заживают. Покажи, Седых! - фельдфебель бросил винтовку гиганту.
Штойбер опомниться не успел, как русский сделал выпад. Жгучая боль обожгла грудь унтер-офицера, затопила тело. Штойбер пошатнулся - и все померкло. Фельдфебель, а это был Крайнев, снял с седла вещмешок и веревку и побежал по мосту. Поравнявшись с центральной опорой, он привязал веревку к стальной балке и стал спускаться.
Под мостом гулял ветер. Он раскачивал человека на веревке, мешая соскочить на опору. Крайнев с трудом поймал ногой бетонный краешок, подтянул тело. Зажав свободный конец веревки в зубах (отнесет ветром - и все!), он развязал мешок, вставил запал с бикфордовым шнуром в отверстие верхней толовой шашки. Заложил взрывчатку в место, рекомендованное Ильиным. Извлек из кармана спички, прислушался. Сверху доносился топот сапог и копыт, голоса. Не стреляли. Охранников на том берегу перекололи штыками, он это видел, но кто-то мог остаться в живых. Например, отойти по нужде. Стрельба это плохо. До станции совсем близко…
- Савелий! - раздался сверху голос Саломатина. - Ты скоро?
Крайнев чиркнул по коробку сразу тремя спичками, поднес огонек к краю бикфордова шнура, дождался, пока тот уверенно затлеет. Затем схватил веревку и оттолкнулся от опоры. Его мотнуло вбок, закружило. Он стал подтягиваться на руках. Не получилось. Его раскачивало, приходилось изо всех сил держаться за веревку, а зажать ее ногами не получалось - ноги в сапогах скользили. 'А шнур-то горит!' - вспомнил Крайнев и, несмотря на ледяной ветер, спина его стала мокрой.
В следующий миг веревка дернулась, пошла вверх, через несколько мгновений Крайнев спрыгнул на доски настила. Саломатин и Седых бросили веревку.
- Тронулся! - закричал на него комбат. - Крикнуть не мог! Ходу!
Они пробежали мимо поста. Крайнев заметил ноги убитого унтер-офицера, торчавшие в проходе между мешков с песком. С них кто-то успел снять сапоги.
'Звали мы вас сюда?' - зло подумал Крайнев.
Они скатились по насыпи, вздымая вихри снега, заскочили в седла и погнали лошадей. Пригибаясь к шее жеребца, Крайнев подумал, что если запал не сработает, придется возвращаться. Вторая попытка акробатического этюда с веревкой, решиться будет трудно. Надо было использовать два взрывателя. Не подумал…
Горячий ветер ударил всадников в спины, обдал метелью обломков. Грохот взрыва накатился позднее. Рядом с Крайневым кто-то вскрикнул, но с коня не упал. Испуганные лошади прибавили, лес вырастал на глазах. Оглянувшись на скаку, Крайнев заметил: обе фермы сорваны с опоры и обрушились в реку, мост напоминает растянутую букву 'М' с пустой бетонной опорой-столбом посередине…
- Здорово! - закричал рядом Саломатин. - Молодец, Савелий! Сделал, как надо!
Крайнев оскалился в ответ. Им предстояло двое суток пробираться в Кривичи, путать следы, вторую ночь подряд ночевать в на морозе в лесу, но на душе было весело.
16.
В Кривичи они вернулись засветло. Оставив коня на попечение Саломатина, Крайнев шел по улице, как был: в форме немецкого фельдфебеля со стальной бляхой на шее. Только 'шмайсер' оставил в школе, заменив его привычным карабином. Встречные прохожие с любопытством посматривали в его сторону, но не заговаривали. Молча кланялись. Крайнев машинально кивал в ответ. Мысленно он был дома. Сейчас Соня нальет в корыто в корыто горячей воды, сотрет жесткой мочалкой грязь и пот с тела, затем он сбреет трехдневную щетину… Пышущая жаром печь вернет подвижность застывшим на морозе суставам, на столе появится миска горячих щей и бутылка 'русиш специалитет'. Соня сядет напротив и, подперев подбородок ладонями, будет смотреть, как он ест. Придет миг, когда он не выдержит: бросит ложку и потянется к ней…
У ограды фельдшерского пункта топталось несколько женщин. Завидев Крайнева, они вытянулись, как кошки, учуяв сметану, но Крайнев даже глазом не повел. Сегодня прием закончен…
Соня не встретила его на пороге, он и не ждал - посыльного не отправляли. Протопав по коридору, Крайнев толкнул дверь и замер на пороге…
Соня стояла у койки, словно пытаясь заслонить ее спиной. В глазах ее плескался испуг. Крайнев машинально сделал шаг в сторону, и увидел накрытого одеялом человека. Он тоже заметил гостя. Приподнялся. Некоторое время мужчины молча разглядывали друг друга. Незнакомец был худ, можно сказать, истощен, щеки и кончик носа, обожженные морозом, почернели, но даже такой (Крайнев признал это с горечью) он был красив. Какой-то диковатой, восточной красотой. Затянувшееся молчание нарушила Соня.
- Это мой муж, Яков Гольдберг, - сказала она робко.
Крайнев потянул карабин с плеча.
- Нет! - закричала Соня, раскидывая руки в стороны.
- Тихо, Сонечка!
Гольдберг спустил ноги на пол. Он был в подштанниках (Крайнев со злостью распознал свою запасную пару).
- Соня почему-то решила, что вы меня непременно убьете, - пояснил, ковыляя к столу. Здесь он сел на свободный стул. - Я уверял, что такого не может
