А про себя подумала, что обязательно воплотит в жизнь свой план отъезда в Смирновку, если Вадим будет разрываться между ней и другой женщиной. Валя решила, что ее с мужем может связывать любовь, забота, привязанность, чувство долга, но только не последнее в единственном числе. Это уже не жизнь, а сосуществование в постоянных компромиссах, вразрез со своим внутренним миром. Она не может позволить Вадиму врать и сама не согласится жить в постоянном обмане, иллюзии благополучия.
Вале вдруг стало так спокойно, когда она окончательно поняла, что у нее есть место, где она с сыном найдет пристанище. Без работы она не останется, а к деревенской жизни ей не привыкать. И для занятий своей любимой фотографией откроются совершенно иные просторы. И рисунки неба над родной Смирновкой наверняка будут выглядеть особенно. Она сможет снова вписаться в новые обстоятельства. Ермолов — председатель колхоза — по старой памяти поможет. Надо будет обязательно позвонить ему — она очень давно разговаривала с ним, больше года назад. Нехорошо. Он всегда любил маму и относился к Вале с таким вниманием, что иногда ей казалось, что он видит в ней свою дочь. Наверняка он деликатно промолчит о причинах ее возвращения, но вскоре обо всем догадается. Ей не будет стыдно признаться в том, что она не смогла жить в обмане.
Фантазируя о не совсем радужном будущем, Валя занималась домашними делами, поглядывая в окно. Она приготовила тесто для блинчиков и отставила его, решив пока заняться уборкой. Ее внимание привлек снег за окном, поваливший крупными, пушистыми хлопьями. Это был первый снег — конец ноября, пора бы. Он покроет землю пушистым ковром совсем не надолго. Порадует глаз и начнет таять, оставляя маленькие белые островки, от которых тоже вскоре не останется и следа.
Димка играл в своей комнате, не отвлекая и не мешая ей. Валя решила показать ему сказочную картину за окном. Пока она предавалась воспоминаниям, снега выпало достаточно для того, чтобы коричневая, сырая земля скрылась под белоснежным покрывалом. Подняв сына на руки, Валя сказала:
— Первый снег, Димка. Говорят, что когда он растает, еще сорок дней будет теплая погода.
Малыш радостно заулыбался, наблюдая, как откуда-то из бесконечной дали монотонно падают снежинки. Его мало волновали народные приметы, больше всего он теперь мечтал о том, чтобы слепить снежную бабу. Он сказал об этом маме и всем своим видом дал понять, что готов продолжать играть. Валя опустила малыша на пол, посмотрела, как он побежал обратно в свою комнату. Он вообще не ходил, а только бегал. Валя всегда удивлялась — откуда в нем столько энергии? Маленькие дети — непостижимые существа.
Валя с удовольствием навела порядок в квартире, на что не нашлось времени в выходные. Уборка проходила с привкусом неминуемой разлуки. Все вещи казались привычными, родными — у нее защемило сердце. Предстоящее расставание с ними не радовало. Она вспоминала, как с любовью покупала каждую вазочку, каждую салфетку, накидку для дивана, кресел. Остановившись у пейзажей с березами, вспомнила, как впервые пришла к Вадиму и увидела их. Он рассказывал, как любит эти деревья, деревья своего детства, улыбаясь вспоминал, как часто гостил у бабушки с дедушкой и просыпался от пения соловья в березовой роще неподалеку от дома. Тогда у Вадима было очень красивое и восторженно-удовлетворенное выражение лица.
Валя любила его. Она ничего не могла с собой поделать. Гораздо легче было бы обозлиться, ощетиниться и перестать не то что любить — уважать этого человека. Считать оскорблением дышать с ним одним воздухом и делить постель. Но она любила его — ироничного, уверенного в себе, честного; любила и сейчас, отмахиваясь от очевидного, пытаясь сохранить то, что ей так дорого. В Валентине все чаще боролись две женщины, одна из которых была уверена, что не станет долго терпеть двойной жизни мужа. Хотя признания не было, но она безошибочным чутьем знала об этом. Все началось недавно, но каждый день, когда приходилось делить мужа с другой, был для нее бесконечным…
… В хорошее всегда верить легче, и именно этим бессовестно пользовался Вадим, когда приходил домой после встреч с Алисой, когда придумывал самые разные поводы для отсутствия в семье. Он был очень убедительным. Валя доверчиво всматривалась в него, она принимала его объяснения, слушала рассказы о неожиданных причинах, задержавших его. Слушала и ловила себя на мысли, что жалеет его — запутавшегося, пытающегося наладить заранее невозможные отношения. Но ни одним словом она не показывала, что просто играет в доверие. Их дом превратился в место встречи двух неплохих актеров, у каждого из которых была своя причина утаивать правду.
Вадим приходил вечером, целовал жену в щеку, выслушивал домашние новости, играл с Димкой. Он оставлял все свои проблемы и развлечения за порогом, так ему казалось. Он вошел в свою роль, в которой от него требовалось быть примерным семьянином дома, в кругу близких, и страстным любовником — с Алисой. Белов был доволен собой. Он считал, что все под контролем.
Он уже не понимал, где он настоящий. Белов вжился в обстоятельства и перестал болезненно относиться к тому, что всегда называлось изменой. Он успевал все: работал, встречался с Алисой, не забывал уделять внимание Вале. Кажется, она успокоилась. Он сумел убедить ее в том, что ее подозрения напрасны, а вот Лиска ждет своего часа. Она ни на чем не настаивает — такая у нее тактика. Думает, глупая, что он ничего не понимает. Как бы не так! Она давно мечтает стать его женой, лишь один прозрачный намек за более чем год тайных встреч, но и его было достаточно. Вадим понял, что ничем она не отличается от остальных женщин, и все ее разговоры об эмансипации, независимости, вреде штампов и рутинности семейного быта — желание понравиться ему еще больше. Ей не нужно было так сильно стараться, потому что Белов очень быстро привязался к ней, к ее манере говорить, ее прикосновениям, ласкам. Ему не хватало ее, как наркотика. Если в порыве нахлынувшей вины перед Валей он вдруг решал порвать с Алисой раз и навсегда, то не мог сдержать данного самому себе обещания. Уже на следующий день он испытывал непередаваемое, возросшее желание видеть, слышать, касаться ее, обладать.
Она улавливала малейшие изменения в его настроении и никогда не подливала масла в огонь, когда их свидания срывались, а такое бывало частенько. Белов все-таки оставался человеком семейным и не мог каждый раз просчитать все, что могло происходить и требовать его присутствия. Димка мог неожиданно заболеть, Валя могла позвонить с работы и попросить купить ему лекарства. Естественно, что после такого звонка Белов не мог мчаться на свидание. Другой вариант — звонки Галины Матвеевны. Она могла обратиться к нему с просьбой, в которой он никак не мог отказать. Он слишком редко последнее время навещал родителей, возложив это на Валю и Димку, поэтому, естественно, откликался на просьбы мамы или отца. Варианты, которые могли сорвать запланированное свидание, на этом не исчерпывались, потому что оставались семейные праздники, события, связанные с Костей и Викой, Игорем и Наташей, наконец — работа, а здесь авралы возникали постоянно.
Алиса с нетерпением ждала встреч с ним, но старалась не показывать того, насколько сильно привязалась к этому голубоглазому красавцу. Он обладал еще и недюжинным умом, а потому притягивал ее, манил, лишал спокойствия. Она находилась в состоянии невесомости, не могла обрести покоя, когда встреча с Вадимом откладывалась, и они не виделись несколько дней.
Получалось так, что встречались они один-два раза в неделю. Для влюбленных, переживающих остроту чувств, эмоциональный пик, — этого было явно мало. Алиса не настаивала ни на чем, потому что твердо верила в то, что Вадим — человек очень занятой. Мешать мужчине в бизнесе — дело неблагодарное и ведущее к обострению, разрыву отношений. Ее больше интересовал вопрос, не «почему мы так редко встречаемся?», а «когда ты пригласишь меня к себе домой?» Алиса ждала…
Прошло три месяца со дня их знакомства. Наступил Новый год, который они встретили врозь. Вадим тактично дал понять, что это семейный праздник, и он всегда проводит его дома, в кругу семьи. Алиса почувствовала горечь: значит, они еще недостаточно близки? Наслаждение, объятия, тихие слова на ушко, от которых кружится голова, — пока все шло на этом уровне. Они получают друг от друга удовлетворение, как изголодавшиеся животные. Должно же появиться в их отношениях что-то иное? Алиса не могла понять, как Вадиму удалось так подчинить ее. Она была благодарна ему за малейшее проявление внимания, принимая происходящее как подарок судьбы. Алиса считала, что наконец переживает настоящее чувство, и объект ее желаний — не самый простой человек: противоречивый, замкнутый, хотя и старается скрыть это под маской неуемной ироничности. Она любит его именно таким. Она понимает, что подгонять события нельзя. Хотя в снах Алиса давно примеряла на себя подвенечное платье. Она просыпалась улыбаясь, и так легко было на сердце: Алиса знала, что они непременно будут венчаться в церкви. И Маринка будет держать над ней корону. А неподалеку мама — вытирать платком заплаканное лицо. Алиса терпеливо ждала, когда же наступит этот момент. Она предвкушала знакомство с друзьями Вадима, его родителями и была уверена, что сможет понравиться всем без исключения. Она фантазировала, ведя предполагаемый диалог с мамой Вадима по поводу того, как они планируют свое будущее. А кстати, как? О себе и своих желаниях она знает все. Она знает, что хочет родить ему двоих детей и, получив возможность заниматься домом, семьей, уйти с работы. Тогда она сможет еще больше времени уделять Вадиму. Она окружит его таким вниманием и заботой, что он никогда не станет помышлять о том, чтобы начать другую жизнь. Она никогда не перестанет любить его. И он никогда не пожалеет о своем решении, перестав замечать остальных женщин. Он и она должны быть вместе. Ведь они созданы друг для друга.
Мысли Вадима текли совершенно по другому руслу. Он получал удовольствие, чувствуя, что смог подчинить такую строптивую женщину, как Алиса. То, что она, умеючи, скрывает коготки, Белов понял сразу, и именно это больше всего возбуждало его, питало воображение в минуты их близости. Вадим находился на пике эмоций, когда мужчине все удается и не хочется думать о том, что будет дальше. Он прислушивался только к своему внутреннему голосу, который подталкивал его на продолжение двойной жизни. Конечно, Вадим понимал, что Алиса чувствует неудовлетворенность, но не испытывал угрызений совести от того, что держал влюбленную в него женщину в полном неведении. Наверняка она ни минуты не сомневалась, что в их отношениях все предельно честно. Ей не могло и в голову прийти, что она участвует в любовном треугольнике.
Все это время Белову удавалось держать их отношения в тайне от всех своих близких, друзей и знакомых. Он посещал с Алисой рестораны, часто проводил выходные в загородных мотелях, наслаждаясь там вниманием и любовью любимой женщины. Белов не считал везеньем то, что ни разу они не встретили общих знакомых, не попались на глаза никому, кто бы узнал их. Он знал, что у Вали всего две подруги: Вика и Наташа, а они не проводят будние дни в ресторанах и за городом, ну а остальные подружки его просто не знали. К тому же с некоторых пор влюбленные проводили много времени на квартире, которую снял Вадим, не пожелав больше встречаться у Марины. Он был очень горд, когда в один прекрасный день отдал Алисе ключи и произнес:
— Держи, теперь практически все наши свидания будут проходить здесь. Это наша обитель. — Алиса обняла его, прижавшись всем телом. Она пыталась показать, как рада. Это было, по ее мнению, очередным прогрессом в их отношениях, неуклонно ведущих к полному единению. Так считала Алиса, мечтая в душе поскорее познакомиться с родителями Вадима и на правах невесты проводить больше времени в его доме, а не в чужой квартире. Однако Вадим однажды сказал, что у него натянутые отношения с ближайшими родственниками, и он не хочет пока знакомить ее с ними.
— Мне самому иногда делается обидно, что это — мои родители, — опуская глаза с видом глубочайшего разочарования и боли, сказал как-то Белов. Он лгал, не испытывая мук совести. С некоторых пор он предавал не только Валю, но и Галину Матвеевну и Петра Петровича. Наверняка они бы никогда не поверили в то, что говорил о них любимый Вадюша. Досталось и Проскуриным с Вороновыми: — А друзья пока отошли на такой дальний план, что не знаю, когда снова буду нуждаться в них. Да и что такое друг — абстрактное понятие. Ты вот говоришь о Марине, что она предана тебе…
— Я и не отказываюсь.
— Правильно, она такая, но до тех пор, пока сердце ее свободно от переживаний. Пока она не просыпается с любимым в одной постели и живет, как я понимаю, только твоими рассказами.
— В какой-то степени я согласна с тобой. — Алиса кивнула.
