— Да тебе только ее проблем не хватало, — ответила Сима и стушевалась под обиженным взглядом подруги. — Это я Дашку цитирую.
— Понятно, — Марина вздохнула. Почувствовав облегчение от того, что ее не забросали вопросами, она теперь была готова слушать. — Ну, а ты что там за океаном придумала?
— Я ушла от Пырьева.
— Что?! — Марина поперхнулась, и Симе пришлось довольно долго стучать ей по спине.
— Ну, прошло наконец?
— Спасибо, — вытирая слезы от надрывного кашля, ответила Марина. — Ты посиди, пожалуйста, я Лидочку уложу. А ты пока позвони родителям, что задерживаешься.
Они проговорили до утра, и когда Лидочка зашла на кухню и увидела маму с тетей Симой, она удивленно подняла брови:
— Доброе утро, как вы рано поднялись. А где вы спали?
— Доброе утро. Мы не ложились, милая, — ответила Марина, совершенно не ощущая вялости и желания спать. Она как раз дожаривала гренки — любимый завтрак Аидочки и, как оказалось, Симы.
— Доброе утро, солнышко, — улыбнулась Сима. — Приходи пить чай. У мамы почти все готово.
— Я должна привести себя в порядок, — важно заявила малышка и, быстро шлепая босыми ногами по полу, помчалась в комнату.
— Да, Машуня, дали мы с тобой жару. Семь утра. Свет выключи.
— Вот так и жизнь пролетит, — грустно заметила Марина. — Стану я старой и спрошу себя: что ты, Марина Петровна, видела в жизни? А в ответ тишина.
— Брось, не наговаривай. Уж тебе-то нечего вспомнить! — и Сима вдруг громко рассмеялась. Марина сняла со сковородки последний гренок. Она нахмурила брови и собралась спросить у подруги о причине ее безудержного хохота. Но, посмотрев на нее, тоже не смогла сдержать смех. Слезы лились у них по щекам, и обеим вдруг стало так хорошо, как будто в эту ночь все проблемы сбежали, боясь откровений раскрывших друг другу сердце подруг. Это были те редкие минуты, которые жизнь очень скупо и расчетливо отмеривает в критические моменты. Словно щадя страдающих под бременем проблем и неудач, она подбрасывает им немного радости. Ведь невзирая ни на какие сложности, человек всегда приходит к тому, что нужно жить. Время жить, время решать, время догонять упущенное, исправлять ошибочное. На все это каждому отмерен свой временной промежуток, и узенькая калитка в него открывается не сразу. Здесь не только рукой, а частенько плечом наподдать нужно.
Марина вспоминала, как ей стало легко после разговора с Симой. И не потому, что душевные невзгоды обрушились не только на нее, но и на подруг. Марина была не из тех, кому чужие несчастья помогают бороться с собственной бедой. Просто она снова смогла спокойно смотреть правде в глаза и знала, что обязательно найдет в себе силы жить. Сима столько раз повторяла, что самый большой грех — отказываться от самой жизни, сгибаясь под тяжестью обстоятельств. И Марина не впервые за свои неполные двадцать пять решила, что ей не раз приходилось подниматься, начинать с нуля. Только теперь у нее есть дочь. И она больше не должна видеть, как ее мать превращается в безразличного, грустного и обиженного Пьеро. Она не должна запомнить ее вечно плачущей, раздраженной, всем недовольной. Нужно как можно скорее сблизиться с ней, сделать так, чтобы Аидочку тянуло домой, а не из дома. Именно поэтому Марина сегодня решила забрать Аидочку от родителей Сергея раньше обычного. Аидия Павловна просила приехать в понедельник утром, но Марина запланировала в воскресенье привезти дочку домой.
Суббота прошла в генеральной уборке. Марина осталась довольна результатами своего труда. Подсознательно она приводила квартиру в порядок для того, чтобы перед днем рождения ощущать в воздухе особую свежесть от только что выстиранных гардин, чистых ковров, сверкающей посуды, отсутствия пыли в самых дальних уголках, до которых обычно руки не доходят. Марина снова пыталась полюбить дом, в котором ей предстояло начинать жить по-новому. Но без Аидочки делать это было крайне трудно. Впервые за последнее время Марина почувствовала, что скучает по ней. После ухода Сергея ей было легче оставаться одной, и она вздыхала с облегчением, когда дочку забирали его родители. Но все вдруг изменилось. Конечно, осталась горечь одиночества и нежелание мириться с обстоятельствами, но Марина ощущала физическую потребность в особом, тесном, доверительном отношении к дочери, пообещав себе быть образцовой матерью единственному ребенку, которого Всевышний позволил ей иметь. Она сказала себе, что обязательно исправит все ошибки. У них еще есть время, для них с Лидочкой еще не все потеряно, хотя бы для них.
Марина проснулась от странного ощущения. Открыв глаза, поняла — ее разбудил пристальный взгляд дочки.
— Просыпайся, мамочка! — радостно прокричала она, едва заметив, что Марина смотрит на нее. — С днем рождения!
Лидочка светилась от счастья, протягивая маме букет из трех цветов, которые она старательно вырезала несколько дней из цветной бумаги, клеила и, самое главное, прятала от внимательных маминых глаз. Это было очень важным дополнением к основному подарку — Лидочка держала его в другой руке. Марина была чрезвычайно тронута таким проявлением внимания. Она сразу заплакала, обнимая девочку.
— Мамочка, осторожно, рисунок! Это для тебя. Рисунок дочери Марина рассматривала долго. Она смотрела на три фигуры, держащиеся за руки, на улыбки, от которых светились их лица. За их спинами всходило огромное ярко-желтое солнце. Конечно, все было несовершенно, по-детски, но смысл и подпись под рисунком придавали ему истинную значимость. Крупными печатными буквами было написано: «Мама, папа и я — всегда вместе». Буквы плясали, растекались, потому что Марина вытирала слезы одной рукой, а другой прижимала Лидочку, целуя ее то в щеку, то в затылок.
— Спасибо, милая, — всхлипывая, сказала Марина.
— Ты снова плачешь, — девочка пожала плечами. — Я не хотела тебя обидеть, мама.
— Что ты, милая! Это от радости! — поспешила успокоить ее Марина.
— Разве так бывает?
— Как видишь, — улыбнулась Марина.
— Странно. Но я хочу, чтобы ты не плакала, а улыбалась. Ты стала такой, какой я тебя люблю.
— Интересно, какой?
— Ты снова добрая, спокойная, читаешь мне на ночь, целуешь и разговариваешь. Поэтому я точно знаю, что папа вернется. Видишь, — Лидочка показала маленьким пальчиком на рисунок. — Он вернется.
— Спасибо, милая, — борясь с навернувшимися слезами, прошептала Марина. — Ты делаешь меня счастливой. Господи, как же легко это потерять и трудно обрести.
— Куда ты хочешь брести?
— Нет, нет, солнышко, никуда. Сегодня мой путь ясен — кухня. Думаю, что без гостей мы сегодня не останемся. А значит, нужно достойно приготовиться.
— Тетя Сима обещала приехать, помнишь?
— Конечно, и тетя Даша тоже. Ну, пойдем завтракать. А потом ты мне поможешь?
— Помогу. Ты ведь без меня не справишься, правда? — Лидочка улыбалась, ее голубые глаза сияли от радости.
— Без тебя точно никак, солнышко. Марина не ожидала от этого дня столько положительных эмоций, а они переполняли ее. С каждым звонком, с каждым поздравлением к ней возвращалось привычное ощущение праздника и предвкушение приятного вечера. День рождения пришелся на рабочий день, и Даша, и родители Сергея обещали приехать после шести. Вообще первым сегодня позвонил отчим. Марина всегда была рада ему.
— Мы все тебя поздравляем, доченька! — Петр Петрович всегда выступал представителем всей семьи Столяровых. Мама и братья предпочитали передавать свои поздравления через него. Марина вообще не была уверена, что они помнили о ее дне рождения, но давно перестала брать это в голову и была счастлива слышать голос отчима.
— Ты приедешь? — с надеждой в голосе спросила она и, не дожидаясь ответа, попросила: — Приезжай, пожалуйста. Я скучаю по тебе.
— Не могу, доча. Сегодня не могу. Если не возражаешь, я нагряну к вам в один из выходных, скорее в субботу.
— Приезжай, конечно.
— Мама, мама, это дедушка Петя? — засуетилась рядом Аидочка. — Дай и мне трубку.
— Алло, дедушка, привет!
— Привет, милая.
— Ты почему не едешь к нам сегодня? Сегодня праздник!
— Не могу, внученька, но обязуюсь приехать в субботу. Будешь ждать?
— Буду.
Аидочка очень деловито говорила с Петром Петровичем, а Марина, занимаясь приготовлением маринада для мяса, прислушивалась к каждому ее слову. Она могла сказать что-нибудь о Сергее, а ведь Марина до сих пор не отважилась признаться отчиму в том, что у нее полный разлад в семье. Когда Аидочка положила трубку, Марина вздохнула с облегчением. Аидочка внимательно посмотрела на нее и многозначительно сказала:
— Не бойся, я лишнего не скажу! — Не дождавшись реакции мамы, дочка убежала в комнату наводить порядок в своих игрушках. Марина только развела руками, удивляясь детской прозорливости.
Часа в четыре приехала Сима. Аидочка недавно проснулась и, потирая глаза, улыбалась, глядя, как она с порога, как всегда, принялась обнимать Марину, раздавать подарки. Сперва, конечно, имениннице, и о Аидочке не забыла.
— Ничего себе! — всплеснула руками Марина, потому что Сима привезла в подарок магнитофон и к нему несколько дисков с Маринкиными любимыми исполнителями. — Ты как волшебница. Я совсем недавно думала о том, что мне не хватает музыки.
— Я рада, что угодила тебе, дорогая, — Сима еще раз поцеловала ее и добавила: — Мне кажется, что я никуда не уезжала. Что сейчас из университета приедет Пырьев, потом примчится твой вечно занятой Незванов, Дашка — с важным и недоступным Дубровиным. Кажется, время остановилось. Оно замерло там, где нам всем было хорошо, где все мы были счастливы… Хотя я все чаще спрашиваю себя, а были ли, ведь теперь все выглядит иначе?
— А я теперь почти счастлива, — делая ударение на слове «теперь», ответила Марина. — Пойдем на кухню, если не возражаешь.
— Конечно, не возражаю. Я ведь специально пораньше приехала, чтобы помочь вам.
— Так вот, я тебе очень благодарна, Симка, за тот наш недавний разговор. На меня просветление какое-то нашло. Я увидела свое будущее, если не возьму себя в руки. Оно показалось мне ужасным. Нет, ради него я бы не стала цепляться за жизнь, — Марина взяла Симу за руки, сжала их. — Всегда остается что-то очень важное, ради чего стоит принять вызов, который бросает тебе судьба.
— Я рада это слышать от тебя. Честно говоря, жаль, что наша настоящая любовь, мы так думаем, настоящая, причиняет боль. Но лучше понять
