и четыре ударных — для ее огневой поддержки. Изначально на крейсере был очень мощный информационный центр — потому что крейсер-вертолетоносец в составе УАГ должен был полностью принимать на себя роль штаба противолодочной и противоминной борьбы — его модернизировали и превратили в разведывательный центр. Для обеспечения решения задач, возлагаемые на суда — стационеры — на корабле забазировали роту морской пехоты. Команды — подобрали с собой тщательностью — они должны были и заниматься разведкой и представлять Империю на чужбине. Именно к такому кораблю мы сейчас причаливали — под дулами автоматов дежурной смены морской пехоты, занявшей позиции на палубе. Судя по тому, что крупнокалиберные пулеметы были расконсервированы и поставлены на станки — на корабле было объявлено военное положение...
— Бросай конец! — проорал Островский, когда мы притерлись к борту
— А еще тебе ничего не бросить, салага? Ты кто такой вообще?
Островский явно разозлился. Не хватало терпения и снисходительности к ошибкам других — я неоднократно ему на это указывал. Хотя может второе — это и не недостаток...
— Хрен в пальто! Я адмирала везу! Повыступаешь — понарезаешь у меня круги... Давай штормтрап, пока окончательно не разозлился!
Островский намекал на один из видов наказания, который применялся на судах на стоянке. Проплыть сколько то кругов вокруг судна в форме. Вода в порту грязная, а форму — потом только что новую заказывать...
Сверху — начали спускать штормтрап.
— Что нового?
Бердынский мне понравился. Слишком молодой для капитана, а значит — зубами рвать будет, чтобы доказать что достоин. Это хорошо...
— Пока ничего, господин вице-адмирал. Я отменил все увольнения, объявил боевую готовность. Наш судовой юрист[36] — сидит в полицейском комиссариате, но пока...
Самый лучший способ подружиться с человеком, заставить его признать ваше превосходство — быстро и эффективно решить проблему, которую он решить не может.
— Хотите, ваш человек, тот который в больнице — будет здесь в двадцать четыре часа?
— Вообще то...
— Без условий. Не время честной игры. Хотите или нет?
— Так точно.
— Дайте телефон. И справку по оперативной обстановке в городе.
Зазвонил телефон. Спутниковый. Когда я сидел на авианосце вне зоны подавления — он был включен, потому что мне мог звонить кто угодно и с чем угодно. Друзья. Друзья друзей. Сеть была раскинута, и оставалось только ждать, когда и кто ее потревожит...
— Мистер Воронцов, мое почтение...
Так и есть. Микеле Альвари. Сейчас уже — Дон Микеле, один из некоронованных королей Танжера, бежавший со всей семьей из разгромленного англичанами Нью-Йорка. Семьей... ну вы понимаете, что я имею в виду.
— Мое почтение, дон Микеле. Как поживает Руби?
Мафия — весьма интересная организация, многие считают их преступниками, но на самом деле это криминальные бизнесмены — что все же лучше шакалящих по улицам отморозков с ножами и палками. Мафия так же представляет немалые возможности при проникновении на враждебные территории... я имею в виду агентурное, не военное проникновение. Но в то же время, у них есть правила, Кодекс Чести, которому они следуют. Если не оскорблять их, не делать то, что унизит тебя в их глазах — это лучшие друзья. Дон Микеле стал доном исключительно потому, что за ним по слухам стояли русские. А верны эти слухи или нет — неважно, желающих проверить нет.
— Снова беременна.
— Поздравляю.
— Пока не с чем.
— Надеюсь, это будет мальчик.
— Я тоже на это надеюсь.
У дона Микеле было две дочери — уже две. По меркам итальянцев, тем более сицилийцев — большое несчастье, это все равно, что нет детей.
— Я слышал, в Танжере неспокойно... — перешел я к делу
— Для этого я и звоню вам, чтобы все прояснить. Это не наши.
— Вот как?
Мой вопрос был понятен. Он отражал сомнения в возможностях мафии контролировать город.
— Никто из нас не давал им разрешения на такое.
— В таком случае — накажи их. А если хочешь нам помочь — сделай кое-что другое. Ты же не хочешь стрельбы в городе...
Микеле помолчал
— Вы где?
— Ближе, чем ты думаешь. У твоего порога. Сейчас принимаются решения. И ты знаешь, какими они могут быть.
Я помолчал
— Вы могли бы продемонстрировать свое дружелюбие, отдав нам раненого сержанта, который сейчас в вашем госпитале под охраной полиции.
— Это возможно — быстро сказал Микеле
В самом деле. Связи с полицией есть и неприятности не нужны.
— Я могу послать людей?
— Дай мне шесть часов.
— И еще одно. Я думаю, мы оба знаем, кто это мог сделать, и где он находится. Я не прошу вас разбираться с этими людьми. Это наше дело. Но тебе не кажется, что было бы правильным, чтобы общество выразило им свое мнение по поводу того, что они сделали, какую беду навлекли на город. Как ты считаешь?
— Это тоже возможно — подумав, сказал Микеле.
Микеле, Микеле... Все таки — прекращать надо, завязывать тебе с преступной деятельностью. Ты то думаешь, я просто хочу, чтобы вы, община, мафия — надавили на Касбу, чтобы сделать ее более сговорчивой во время переговоров по освобождению. Ты даже не представляешь, что мы собираемся сделать и лучше тебе этого не знать. Но право — прекращал бы ты эти дела с наркотиками. Выращивал бы скот, оливки...
— Хорошо. Я буду на связи...
Я сбросил звонок, набрал новый номер.
— Зенит на связи...
— Зенит, это первый. Что с птицей?
— Птица взлетела. Идет к вам. Изображение — на двадцать пятом канале, выделенное.
— Хорошо, отбой.
Я отключил телефон
— Вот и все. Мне нужен ваш разведцентр.
12 января 2015 года.
Танжер, Испанское Марокко.
Район Шарф
Если мафия хотела с кем-то разобраться в Танжере — она делала это тихо, быстро и
