Башкортостан. А вся земля, какая только есть…
Тем временем поезд тронулся в обратном направлении. Когда самозваный машинист сходил с тепловоза по высокой полускрытой лестнице, сразу несколько подствольных фонарей осветили его.
– Пароль! – крикнули из темноты.
– Э… точка кипения! Пойдет?
– Отставить, я его знаю! – крикнул командир.
Двое среднего роста, моторный, с короткой бородой татарин и выше ростом, наголо бритый, не меньше сорока лет русский крепко обнялись.
– Здорово, Ветер.
– Ну, здорово…
– С Ирака не виделись.
– С него. Не знал, что ты по внутренней линии работаешь.
– Так и ты – тоже.
– В армию вернулся?
– Есть такое.
– Уже и полкана, смотрю, получил.
– И это есть… бегаешь за бородатыми по горам по долам, вернулся домой, а они уже там. Разгребать некому.
– Вот и я о том же…
Оружейная сталь отсвечивала благородным вороным отсветом в луче мощного фонаря. Перед спецназовцами лежала огромная винтовка, на вид похожая на ОСВ-96, полуавтоматическая.
– Однако…
– Ствол утесовский…
– Чего нового…
– За такой улов раньше в Афгане – Знамя[95] без вопросов.
– Здесь до хрена всего. Платили – четыре винтовки, большие, столько же крупняков, двадцать красавчиков…
– Так. Хорош болтать. Грузим что успеем и смываемся…
Город Агрыз был уникален двумя вещами. Первая – это была одна из крупнейших узловых станций страны, настоящее пересечение дорог. Для такого городка, как Агрыз, станция была просто огромной, собственно говоря, от станции он и кормился. Вторая – граница Татарстана, ставшего вилайетом Идель-Урал и Удмуртии, оставшейся (по крайней мере, пока) в составе России – проходила почти по самому Агрызу. Например, сама станция была на территории Татарстана, а вот сортировочная горка – уже на территории Удмуртии. И меньше чем в километре от татарской границы находился населенный пункт Малая Пурга, райцентр Малопургинского района, сейчас наполовину выгоревший и почти полностью заброшенный. Агрыз как бы вклинивался в удмуртскую территорию этаким выступом, и при взгляде на карту мысль «срезать» его приходила в голову каждого командира…
Это место было одно из самых напряженных на всем протяжении границы. Новообразованный Вилайет просто не мог себе позволить не пропускать поезда, это вызвало бы немедленную войну – раз, а если и не войну, то блокаду – два. Ведь если Россия с трудом, но отказаться от перевозок через Идель-Урал может, то вот Идель-Урал окружен территорией России со всех сторон и задушить его – раз плюнуть.
Так что поезда продолжали ходить, пусть и в значительно меньшем количестве, чем раньше. Правда, на станции Агрыз по-прежнему не хватало путей: это было связано с тем, что пассажирские поезда останавливали, а пассажиров подвергали унизительной процедуре под названием «таможенное оформление». Бородатые таможенники улюлюкали, выглядывали симпатичных женщин, иногда отнимали, что понравится, назначали «таможенные сборы» в таком размере, в каком захотят. Все это происходило меньше чем в километре от русской земли…
Операция была обречена на провал сразу по нескольким причинам. Причина номер раз – два танка, которыми прикрывалась пограничная зона: настоящие танки, оба Т72, один даже в армейском, глубоко модернизированном варианте. Причина номер два – для захвата укрепленного района следует создавать не менее чем трехкратный перевес сил, в то же время у русских было чуть больше ста человек против едва ли не полутора тысяч вооруженных боевиков, из которых не менее трехсот имели боевой опыт на Кавказе. Причина номер три: такую операцию просто никто не санкционировал бы. Просто не рискнули бы. Причина номер четыре – если бы и санкционировал, кто-то обязательно слил бы ее, сдал за деньги ваххабистам, боевикам. Именно поэтому – сочетание всех четырех факторов – боевики чувствовали себя более чем вольготно, покупали харам у подпольных торговцев через границу, курили дурь и делали что хотели. В их понимании они были правоверными, мужчинами, воинами, а русские были не более чем стадом, быдлом, которое можно прогнать с родной земли, отнять дом и женщину, отрезать голову. Никто и не старался разубеждать их в этом…
Ближе к вечеру, как обычно, раздолбанный «уазик» со снятым верхом, не обращая внимания на пост ГИБДД, пересек «границу» и, проехав примерно метров двадцать по русской территории, остановился. Остановился он рядом с трактором, тоже обтерханным и грязным, возле которого их дожидался, нетерпеливо притопывая, продувного вида аграрий, щеголяющий золотым зубом на месте выбитого…
Бородатый, с черной окладистой бородой боевик, убрав автомат из-под руки привычным, вырабатывающимся за годы практики движением, спрыгнул с «УАЗа», как с седла горячего ахалтекинского скакуна, улыбнулся, покровительственно потрепал агрария по плечу. Так по-хозяйски гладят бычка, который еще не нагулял веса, чтобы пустить его на мясо…
– Салам, Иван… – сказал он.
– Салам, Ваха…
– Привез?
– А как же? Все, как и заказывали…
Иван откинул борт. В кузове трактора стояли большие пластиковые бутыли на девятнадцать литров, в которых раньше воду развозили. В Удмуртии было два крупных спиртзавода, сейчас ни один не работал, но традиции потребления горячительных напитков в республике были богатыми…
Ваха пододвинул к себе бутыль, свернул крышку, понюхал…
– Хороша, да? Первач!
Еще один боевик толкнул русского в бок.
– Русский Иван только пиво да водка кушать, да?
– Да, – согласился аграрий. Он уже привык, надо соглашаться на все, что говорят.
– Сколько здесь?
– Три на девятнадцать…
– Э… так нэ пойдет, дорогой. Девятнадцать это под пробку, да? А тут как?
– Так и есть под пробку. Там же мерка.
– Э… какой-такой мерка, да? Обмануть меня захотэл, да?
Боевик произвел в уме кое-какие подсчеты.
– Пятьдесят литров будэт, да…
Боевик достал из кармана расплеванную, грязную пачку разномастных денег. Отслюнил несколько.
– Давай, грузи, Иван… – Он потрепал по плечу русского…
Перекрестье прицела, смотревшее на них с нескольких сотен метров, дрогнуло, сдвинулось в сторону…
Оглушительная тишина нервировала намного больше, чем движение. Тишина таила в себе опасность – настоящую опасность. Мину, спрятавшуюся в траве, – обычную «поминалку», которая походя так оторвет ногу и оставит тебя с окровавленным куском вместо ноги, ждать милости от врага в виде пули в лицо.
