проблем с посадкой.
Дмитрий продолжал выглядеть озабоченным. Большой груз, и весь на нем. Самый ценный груз. Буквальный. Как мы будем его тащить? Не такой он уж легкий.
– Посмотри на Сашу.
Саша поглощал увиденное с легкостью и быстротой, на которую способны только детские глаза. И укладывал все плотными слоями. Для воспоминаний, для размышлений через много лет вперед. Это ему еще предстоит, а пока нет приятней на свете занятия, чем наполнять себя такой волнующей смесью красоты, мечтаний и грусти. Внизу, на чистой белой поверхности, кто-то оставил замысловатые следы.
– Папа, а люди здесь ходят?
– Где? Нет, это следы небольших лавин или камней. Люди здесь в такое время года не ходят.
– А звери?
– Звери есть. Медведи, барсы. Но их следов отсюда не видно. Там сейчас очень тихо, не считая шума нашего вертолета. Как ты себя чувствуешь? Голова не болит?
– Подлетаем, – донеслось из кабины пилота. – На обычное место?
Какие дни уходят. Дмитрий боролся с непривычным для себя беспокойством. Смутно, пожалуй, знакомым, со времен молодости, но давно уже неиспытываемым, давно обузданным. А вот и нет. Как мало нужно. Он ждал, когда к нему вернется его боевое состояние. Расчетливой возбужденности, осмотрительного бесстрашия, нетерпеливой уравновешенности. Ему совершенно необходимо быть в самой лучшей форме. Он уже в лучшей форме. Но совсем без беспокойства в этот раз не обойтись. Нужно только держать его в строгости, чтобы не мешало.
Его команда, напротив, пребывала в хорошем настроении. Тащатся только еле-еле, включая Павла. Хорошо, что улыбается. Рад, что приходится ждать Сашу и Андрея. Братья представляли собой довольно смешную картину. Они шли метрах в сорока ниже Дмитрия и Павла. Две нескладные фигуры, вызывающие одинаковые мысли в головах восходителей.
Но с этим ничего нельзя было поделать. Друзья вытаптывали аккуратные следы, стараясь облегчить работу ребят. Павлу, впрочем, было не до мыслей. Он тяжело дышал и был действительно рад, что не оказался самым слабым. Но чувствовал себя совершенно счастливым. Еще немного, еще несколько дней акклиматизации, проветрятся легкие, проветрится голова, он будет как новый. Он чувствовал, как его тело пробуждается в благотворном окружении. Оно ничего не забыло, ничего не утратило. Скоро его поступь будет такой же уверенной и легкой, как у шагающего впереди друга.
На остановках они разглядывали гору, маршрут. Павел уже изрядно все подзабыл.
– Это Черная Дыра?
– Черную Дыру снизу не видно.
– Правильно. А где пещера?
– Видишь тот скальный треугольник, в который упирается гребешок? За ним Черная Дыра и пещера.
– Далеко от маршрута?
– Нет, метров триста траверса по снежному полю и еще метров сто по полке. Довольно просто.
– Почему веревок не видно? Засыпало?
– Конечно.
– А где штурмовая палатка?
– Вон там, если не врут. Обещали два полных кислородных баллона в ней.
– Могли соврать?
– Нет, конечно. Но ребята очень лихие, у них все всегда хорошо, информация не совсем надежная. Но другой у нас нет. Пробьемся. Вот только день жалко. Будут ли еще у нас такие?
– Будут.
– Обещаешь?
С утра они учили ребят ходить по снегу, пользоваться палочками, отмерять шаги и силы. Через несколько часов все устали от этого и побрели кто как может. Они вышли на акклиматизационный выход рановато, на третий день после приезда. Чтобы посмотреть на Сашу. Для этого по традиции была выбрана «дежурная» горушка, с которой открывался неплохой вид на большую гору. Довольно быстро стало ясно, что на вершину горушки им не подняться. В одиннадцать часов было решено повернуть назад. Саша не жаловался на голову и не проявлял признаков «горнячки». А самое главное – выказывал упрямое желание дойти до верха. Большего они желать не могли. На следующий день Дмитрию и Павлу предстоял многодневный выход на маршрут. Проверить веревки, палатки. И людей.
Дмитрий с удовлетворением смотрел на начавшее принимать приличный вид лицо друга. На пеструю щетину, обгорелый нос, обветренные щеки. А главное, на заблестевшие глаза. Павел выглядел радостным и гордым. Заслуженно. За три дня они поднялись почти на середину маршрута. Павлу удалось удивить своего друга, чем он был очень горд. Дмитрий действительно был доволен. Молодец, старый хрен. Затащился. Он и не думал говорить о том, что в одиночку поднялся бы сюда в два раза быстрее. Забыл, как ходят по- настоящему, и хорошо. Меньше переживаний. Такой скорости будет достаточно, лишь бы хватило сил.
Веревки на маршруте были в приличном состоянии. А также две палатки в промежуточных лагерях. Друзья остановились на ночь в самой верхней. Завтра вниз.
– Дурак я, что так рано завязал.
Дмитрий улыбнулся. В палатке было тепло и влажно от нагревающей котелок с водой горелки. Дмитрий приоткрыл вход, чтобы впустить холодный воздух. Начиналась тихая ясная ночь, большая роскошь на этой горе.
– Как ты себя чувствуешь?
– Отлично.
Приятно ответить, приятно услышать.
– На стене будет тяжелее.
– Залезу. Веревки есть.
– Тебе придется нести весь груз.
– Думаешь, пацан поднимется сюда сам?
– Не знаю. На стене наверняка придется тащить.
– Сделаем еще один выход, поднимемся на верх стены? Может, Сашу сводить сюда? Посмотрим, как он переносит высоту.
– Обязательно. Только не сюда, слишком долго будет. К первой палатке хватит. Он почти поднялся на дежурную. Это хороший знак. Так и сделаем. Пойдем все. Андрей и Саша переночуют в первом лагере. Мы с тобой принесем груз сюда, ты спустишься вниз и спустишь ребят, а я схожу на верх стены, проверю веревки и занесу груз.
– Мне тоже охота наверх.
– Успеешь. Побереги силы. Мало не покажется, забыл уже. И ребят одних оставлять опасно. Я проверю веревки. Только бы погода не подкачала.
Дмитрий тоже чувствовал себя хорошо. Он не мог рассчитывать на полную свободу. Повязан крепче некуда. Легче не будет. Однако дела обстояли неплохо. Сын и друг держатся хорошо. Только бы продержалась погода. Пещера казалась непривычно далеко. В этот раз он привез с собой большой груз, из самых ценных. Такой груз на гору не берут. Он знал это слишком хорошо. Там, в городе, ведет неспешные хлопоты по дому мама. Он вспоминает о ней слишком часто. Он привез с собой слишком много. Она, наверно, стоит на кухне над кастрюлькой своей каши и медленно ее перемешивает. Каша ее молодости, к которой ей не удалось приучить сына, как она ни старалась. Дмитрий будто чувствовал привычно-неприятный запах. А вкус!
Ей ничего не сказали. На Тамару легла ответственность держать в неведении старый ум. Справится, теперь это уже не такая трудная задача.
Думает о своем сыне, просит у бога. Обманули – как иначе? Пришлось переложить все на себя. Всегда несли вместе. Она всегда помогала. Неосведомленным участием, освящением. Через нее он заручался поддержкой поколений, правом распоряжаться своей жизнью. Она всегда просила за него. В этот раз все на нем.
В моей голове слишком много мусора. Завтра предстоит заурядный день. Спуск, горячий ужин в лагере. Не забывать только, что заурядных дней здесь не бывает. В горах тихо, светит луна, нужно хорошо выспаться. Тоже мне, ас. Посмотри на этого седого козла. Сияет, как медный таз.
– Давай остатки пополам.
Павел протянул свою кружку.
– Во сколько встанем?
– Как проснемся.
Они вышли из палатки перед сном. На маленькой площадке едва хватало места для двоих. Подпирая друг друга плечами, они высвобождали из себя теплые струи, исчезающие в темноте начинающейся прямо у носков их ботинок бездны.
– Не мешало бы привязаться.
– В прошлом году кто-то свалился с ночевки. Не здесь, кажется, выше. На стене совсем мало места. Не нашли. Где-нибудь в трещине застрял. Большой шум был. Какой-то важный клиент.
– Представляешь, найдут его когда-нибудь с расстегнутой ширинкой или со спущенными штанами.
– Не ссы. Поймаю.
– Ну да, вместе загремим.
– Этот кулуар выходит на снежное поле. Не улетишь далеко. Найдем и наденем штаны.
Широкая луна бросала дымчатые, неясные тени на светящийся снег. Гребень правого плеча вершины закрыл половину звездного неба. Доносился гул катящихся вниз камней.
– Это где?
– Правый от стены кулуар. Все время бьет.
– Не верится, что я опять здесь. Сколько времени потеряно.
– Лучше поздно…
– Неужели вылечим?
Дмитрий не ответил.
– Не переживай. Мы сделали правильно. Даже с Сашей, обо мне и говорить нечего. У меня хорошие предчувствия. Что бы ни случилось, я очень рад, что ты вытащил меня сюда. За меня не переживай, а пацана мы затащим.
– Ты сам себя вытащил. Пошли в палатку. Пора спать.
Через пятнадцать минут копошения Павел устроился на своем ложе.
– Хорошо.
Дмитрий лежал тихо рядом. Он согласился после небольшой паузы:
– Хорошо.
– Все просто и ясно. Отработал день, устал – отдыхай. Знаешь, что делать завтра. А послезавтра… Кто его знает, что будет послезавтра.
– Не нужна религия?
– Какая религия?
– Каждому своя.
– А… Не забыл. Религия всем нужна.
– Мне не нужна. Никогда не чувствовал такой необходимости.
– Нужна. Дурацкое слово только. Косноязычие мое. Не умею изъясняться ясно. Не религия, конечно, нужна. Не обязательно религия. Но всем нам нужно ответить на вопрос, как жить свои жизни. Как любить, как воспитывать детей, к чему стремиться. Как стареть. Очень
