была какая-то разница.
– Ну вот.
Ночью он придвинулся к жене и просунул руку между ее бедрами. Она приняла его с задумчивостью, которую он научился отличать от инертности. Их мысли были далеко от их спальни, от постели, в разных уголках вселенной. Иногда случайно перекрывающихся. Он представлял себя в пещере с обитающей там женщиной. Белой, полнотелой, безымянной. Он держался руками то за ее трущиеся друг о друга груди, то за обе половинки гладкого зада.
Потом Мария заснула. Как всегда – первая. Он услышал ее спокойное дыхание. Он не надеялся скоро заснуть. Ближе к утру, может быть, ближе к глубине ночи. Никакой силе не успокоить неупорядоченное течение мыслей, окруженных полумраком тихой спальни. В его усталой голове. Он пытался сосредоточиться на одной из мыслей. Любой, самой надоедливой. Его беспокойное постаревшее тело. Взойду? Спина волновала больше всего. Старый недуг. Если схватит – тогда крышка. Там не схватит, там ничего такого с нами не случается. Все болячки просыпаются внизу. Павел повернулся на правый бок. Нет, не потерял он веру в свое тело. Только бы поскорее заснуть, расслабиться. Вот уже сладкие предутренние часы. Отдохнуть и встретить день с тихой неясной радостью на сердце.
Когда ночь подходила к концу, им приснился один и тот же сон. На лицах появились затаенные улыбки. Сердца застучали радостно и испуганно. Они первый раз приблизились друг к другу, задали друг другу первый вопрос. Не предчувствуя никакого будущего. Затем во сне Павла появилась неотвязчивая девушка. Он не в силах был оттолкнуть ее от себя, хотя знал, что это следовало бы сделать. Он овладел ей с чувством сладострастия и вины.
Он проснулся под негромкие звуки, доносящиеся из кухни. Мария готовила завтрак. Его пенис настойчиво сопротивлялся тяжести плотного одеяла. Павел радовался его крепости, раздумывая о том, следует ли ей воспользоваться, или лучше пойти опорожниться. Давно такого не было. Он на правильном пути. Начался особенный день. День отъезда в горы. Павел поднялся и направился в туалет.
Еще через два часа они погрузили почти все в фургон Дмитрия. Кроме личных рюкзаков. Они осмотрелись еще раз и сели ждать Андрея. В светлой гостиной играло утреннее солнце.
– Ты завтракал? Там есть чай и бутерброды.
– Нет, не хочу. Набил живот с утра.
Павел развалился на диване, наблюдая, как Саша играет в электронную игру. Он не переставал удивляться мальчику. Какая сильная связь между отцом и сыном. Не спутать. Павел заметил это в первый раз. Непоказная, спокойная и непринужденная. Чувствует ли ее Дима? Конечно, как можно это не чувствовать? Бальзам на сердце. Откуда? Когда успели? Кровь? Как неожиданно и странно оборачиваются иногда вещи. Чего странного, отец и сын. Столько проблем с Андреем, и на тебе – Саша. Не только во времени дело. Одной насыщенной минуты может хватить. Родная кровь. Не всегда работает. Дима изменился. Но не изменяет себе. К Саше у него особенное чувство, пацан это знает. Хоть папаша и пропадает все время в горах. И у меня мог бы быть такой. Большой. Плохие мы были тогда отцы. Нельзя заводить детей раньше сорока пяти. Таким, как мы. Все равно наломали бы дров. Плохо нас природа для этого приспособила. Ты посмотри: молчит и слушается с полуслова.
– Как дела?
– Хорошо.
– Готов?
Мальчик кивнул головой.
– Что в школе сказали? – Павел поймал неодобрительный взгляд Дмитрия.
– Мы им не сказали.
– Догонишь. Увидишь, на какие красивые горы мы с твоим отцом ходили.
Саша кивал головой. Что он ему сказал, как объяснил? Мне тоже нужно было бы знать, не выдать бы. Этим молчунам, похоже, все равно. Павел чувствовал себя как никогда. Все позади. Они отправляются в горы. Ничто не может их остановить. Ничто не осмелится их остановить. Они отправляются в горы. В дорогу. Через длинное ущелье, к широкому леднику, к небольшому ровному месту под прикрытием боковой морены среди хаоса льда и камней. Он удивлялся, как легко и быстро вернулось к нему это чувство и освежило с ног до головы. Он сидел на диване в небрежной позе и постукивал ногой по своему плотно упакованному рюкзаку. Полный бесшабашной, несомневающейся силы. Времен молодости. Как ему казалось. Перед ним суетился Дмитрий, распихивая оставшуюся мелочевку по карманам рюкзаков. Послышался шум в прихожей.
– Ну вот и он. Все, поднимайтесь. Пошли.
– Подожди, нужно присесть на дорожку.
Из прихожей появилась Тамара. Она прижала к себе сразу оказавшегося возле нее сына и посмотрела на мужчин.
– Что происходит?
Запыхавшийся, извиняющийся Андрей появился минут через сорок после Тамары. Павел и Саша вяло приветствовали его. Дмитрий и Тамара все еще были в своей спальне за закрытой дверью, из-за которой не доносилось ни звука.
– Мама дома?
Саша кивнул головой, не отрываясь от игры. Андрей посмотрел на Павла. Павел посмотрел на Андрея.
– Садись. Там чай есть и бутерброды.
– Я уже позавтракал.
Прошло еще полчаса, Дмитрий и Тамара вышли из комнаты. Павел смотрел на Дмитрия с сочувствием. Он не верил, что их экспедиция закончилась. У Димы нет выбора. Он должен убедить ее. По лицам супругов нельзя было понять, удалось ли это ему. Тамара посмотрела с упреком на Андрея и Павла.
– Как же вы так? Андрей, почему ты мне не позвонил?
Мужчины собирались со словами.
– Я еду с вами, – прозвучало громко и неуверенно.
Тамара присела рядом с увлеченным игрой сыном и обняла его.
Этого только не хватало. Нечего тебе с нами делать. Не такая это экспедиция. Мы должны пойти на гору как прежде, свободные, необремененные. Павел чувствовал, что ему пора вмешаться. Он только не знал, что сказать.
– Мама, нам нужно ехать. Ты не бойся, я буду с папой и дядей Пашей. Нам нужно залезть в пещеру. Я буду звонить тебе каждый день.
Тамара взяла в руки его голову и спросила:
– У тебя голова болит?
– Нет, совсем не болит.
Павел посмотрел на Дмитрия. Сказал уже все, что у него было сказать. Нужно вмешаться, экспедиция пропадает. Такого случая мне больше не представится.
– Тома, с Сашей ничего не случится. Мы привезем его тебе живым и здоровым. Обещаю. Тебе не надо ехать. Ты будешь нам там мешать. Мы не должны везти с собой на гору страх и тревогу. Тогда у нас ничего не получится. Что бы ни случилось, пацан вернется к тебе. Обещаем. Андрей будет поддерживать с тобой связь каждый день. Ты будешь в курсе. Но тебе лучше остаться дома.
Изведется здесь одна, бедняжка. Нужно будет попросить Марию, чтобы звонила. Созвонятся и так. Нельзя ее брать. Испортит всю экспедицию.
– Я своего сына одного не пущу.
Бедняжка. Придется взять. Настроение Павла ухудшалось. Как в старые времена не получится. Сегодня не уехать. Нужна еще одна палатка, ей собраться нужно. Молчит. Что тут скажешь? Не зря он не хотел, чтобы она знала.
– Хорошо. Мы никуда не едем. Пошли, мужики, разгрузим машину.
Этого никто не ожидал, включаю Тамару. Павел с трудом удерживался от того, чтобы не высказаться и показать свое разочарование. Он понимал, что его слова не имеют сейчас никакой силы. Он посмотрел на каждого в комнате и потерял остатки надежды. Приехали. Похоже, что мне это надо больше всех. Одному отправиться?
– Когда у нас вертолет?
– Завтра в девять утра. Я позвоню, отменю.
– Не надо. Я, наверно, поеду сам.
– Один? Тогда тебе нужен будет маленький вертолет. Большой дорого. Одному хватит маленького.
– Можно перезаказать?
– Думаю, что да. Сейчас у них работы мало. Не сезон.
– Ну что, пошли, поможешь мне загрузиться.
– Возьмешь фургон?
– Да нет, наверно, все поместится в мою.
– Что ты там будешь делать один? – тихо спросила Тамара.
2
Саша не отрывал лицо от иллюминатора, не обращая внимания ни на шум, ни на тряску, ни на резкие толчки, полностью поглощенный видами неспешно проплывающей внизу горной системы. Это радовало взрослых. Равнодушных в вертолете не было, включая двух разбитных пилотов. Павел повернулся к мальчику:
– Саша, смотри, вот там наша гора.
Саша не отреагировал. Не слышит. Что у пацана в голове?
– Это не она. Забыл уже. Ее не видно. Это пик Широкий, совсем другой гребень.
– Как не она?
– Не она. Гора вон там где-то, в тучах.
– Да?
Павел слышал, как стучит его сердце. Сильным, наполненным стуком. Немного пугающим немолодую грудь. Все. Назад дороги нет. Теперь только вперед, наверх. Лишь фигура мальчика не выдавала никакого сомнения и тревоги. Собрались в поход. Дети и калеки. Дима уже второй день задумчивый. Трудный разговор. Что он ей сказал? Молодец, поверила.
Он не смог так заговорить свою жену. Хотелось другого расставания. Обычного, как в старые времена. Мужчина собрался в горы. Не получилось. Тревога во влажных глазах – нехорошее начало. Главное, чтобы у тебя не было сомнений.
Сомнений у Павла почти не было. Он радовался стремительности, с которой равнинный мир уменьшался в размере. Осталось в нем только место для жены и дочки. И еще немного для жаркого солнца, весеннего воздуха и осенней паутины. Он смаковал свое возвращение туда, где слишком долго обходились без него. Не важно, зачем они едут. Цель экспедиции утратила четкость. Им не нужно никаких особых причин, чтобы возвратиться сюда, наоборот, должны быть серьезные причины, чтобы не возвратиться. Только бы закончилась, наконец, эта болтанка, все кишки растряслись.
– Сколько еще лететь?
– Полчаса, не больше. Облака высокие, не будет
