чем. Ты крепкий.
– Был крепкий. Куда все ушло? Сначала тело, теперь вот разум.
– Я тоже думал, что меня уже ничто не повалит. Год за годом приобретаешь чувство, что все можешь. Особенно наверху. Понимаешь, что просто маленькая песчинка, но все равно думаешь, что неразрушимая песчинка. Все выдержишь, везде пройдешь. Не все. Что делать? Я собираюсь занести Сашу в пещеру. Что ты думаешь?
– Почему сомневаешься?
– Не знаю. А вдруг не поможет? Что тогда? Останемся там вдвоем. Лучше не возвращаться. Тома мне не простит.
– Тебе нужно кого-нибудь в помощь.
Дмитрий посмотрел внимательно на Павла.
– Пойдешь? Хватит сил забраться?
– Я не о себе. Тебе нужно кого-нибудь из ходящих ребят.
– Некого мне звать.
– Как ты сможешь один его занести? Его ведь, наверно, придется тащить на плечах. Нужно кого-нибудь в помощь, хорошо бы пару ребят.
– Нет у меня таких ребят. Нечего об этом говорить. Нет у меня таких ребят, – Дмитрий старался говорить спокойно. – Кого я позову? Рисковать жизнью из-за моего сына, нести его в пещеру. Ты не веришь, кто же еще поверит? Таких ребят у меня нет. Андрея, может, возьму, сидеть внизу на всякий случай. А может, и не стоит. Ты что про себя решил?
– Думаешь, залезу?
– Не знаю. Теперь мне будет не до тебя. Двоих не потяну.
– Возьмешь, если решусь?
– Возьму. Тебя возьму. Давай решайся. Или выиграем, или пропадем все вместе. Боюсь только решать за Сашу. Ты что думаешь?
– Хватит нам водки, – Павел накрыл ладонью свою рюмку. – И тебе хватит. Завтра дел много.
Он забрал бутылку из рук Дмитрия и отставил в сторону.
– Я думаю, что у тебя есть право решать за него. У кого оно еще есть, если не у тебя? Выбирать не приходится. Если пещера не поможет… Они говорят, что он не должен жить? А может, и не нужно ничего делать? Тебе это следует решать с женой, не со мной.
– Она ни за что не согласится. Будет таскать его по разным целителям. Она в это верит.
– Не знаю. Здесь ты слишком много берешь на себя. Она мама.
– Говорю тебе, что никогда не пустит. Не о чем будет говорить.
– Не горячись. Я понимаю. Уже поздно. Давай ляжем спать, а завтра все решим.
– Давай еще по одной и спать.
– Мне хватит. Завтра голова будет болеть. И тебе ни к чему.
– Хорошо. Я тебе постелю на диване.
– Слушай, так ты что, вечно думаешь жить? Никогда не стареть?
– Не знаю. Только недавно стал об этом задумываться. До этого просто чувствовал себя отлично. Сейчас все по-другому.
– Что по-другому?
– Стали приходить мысли. Что будет, когда всех переживу. Тебя, сыновей. Андрей уже выглядит старше меня. Нас за братьев принимают. Что будет потом?
– Ну и что решил?
– Что решил. Что тут решишь? Не знаю. Стареть не хочется. Буду ходить, пока не завалит какая-нибудь лавина. В конце концов случится. Сколько было уже звонков. Но стареть не хочется. Особенно глядя на тебя.
– А что? Я еще ничего.
– Не хочется такой жизни совсем.
– Не так уж здесь страшно. Привыкаешь потихоньку, главное – глубоко не задумываться.
– Может, еще по одной? Что-то хочется.
– Давай.
У водки пропал вкус. Зря выпил. Павел машинально отправил в рот немного соленой капусты.
– Стареть никому не хочется. Что же ты молчал все это время?
– Не знаю. Прости. Сначала просто решил соврать про палатку. Не думая. Вроде и рассказывать не было большого смысла. Тогда я и сам не был уверен, что не пригрезилось. Пока не побывал там второй раз. Но когда понял, что со мной происходит, прошло много лет. Ты уже почти завязал тогда. Самое время было сказать. Пожадничал. Извини. Теперь плачу за это. Сейчас бы с тобой вдвоем занесли Сашу без проблемы.
– Если ты уверен, что я тебе помогу, то я пойду. Давай попробуем. Загнемся так загнемся. Приключение.
– Завтра встанем и решим. Нужно обдумать все хорошо. Еще по одной и спать?
– Наливай.
Из частной переписки
Да будет с тобой Время, мой хороший друг!
Чтение и размышления – единственное, что хоть немного отвлекает меня от мыслей о доме. Ностальгия обнаружила себя с такой силой, что я уже много раз перечитал каждую букву моего договора в надежде найти в нем лазейку. Тщетно. Ну что ж, свои обязательства следует выполнять. На самом деле все обстоит не так грустно. Это временное состояние, частично индуцированное тяжелым материалом. Мне следовало бы отложить его на время в сторону.
Да будет с тобой Время.
Немногословный.
Да будет с тобой Время, Немногословный!
Я нахожусь в прескверном состоянии. Тебе не нужно объяснять почему. Не стану утверждать, что ничего не помогает, потому что я ничего не предпринимаю. Удивительные мы создания. Или, возможно, только этот вот экземпляр. Я не могу выбросить ее из головы. Или не хочу. Пожалуйста, не утруждай себя советами. Я так породнился со своим жалким существованием, что не желаю с ним расставаться. Из всех вопросов, которые меня мучают, самый невыносимый, на который у меня нет ответа, это – почему. Почему именно эта тися? Ведь сколько их было. Впрочем, довольно. Не беспокойся, мой друг, я всего лишь на расстоянии одного сеанса от выздоровления. Рано или поздно это случится. Мне кажется, что я больше озадачен, чем огорчен.
Ты прав, что ты не относишься к своему чтению слишком серьезно. Отложить на время – очень хорошая идея. На долгое время – еще лучшая идея. Как ты сам заметил, некоторым из нас удаются иногда фразы, которыми другие любят себя завораживать. Только и всего. В этом самый большой секрет этих мудрецов. Их другой секрет – что на свете существуют такие, как ты и я. Легко поддающиеся гипнозу.
Если ты серьезен относительно сокращения срока твоей миссии, то я, возможно, смогу тебе помочь. Как тонко (грубо) заметила одна особа, я влиятельный человек в Ассамблее. Дай мне знать.
Да будет с тобой Время.
OО.Павлу было совсем не до этого. Он испытывал необычную смесь чувств. Как будто отдалился от своей жены. Как будто не было между ними проведенных вместе лет. Он был рад, что не испытывает раздражения. Он был рад, что его сердце не размягчает жалость и сочувствие. В нем была твердость. Особенная, давным-давно неиспытываемая. Не от разума, не от бессердечия. Глубинная, знающая себе цену. Знающая, что ему хорошо и что плохо.
Он рассказал Марии все об их планах. Он знал, что не должен ничего от нее скрывать.
– С ума сошли, – Мария выглядела испуганной и потерянной. – Вы сошли с ума.
Павел испытывал облегчение оттого, что им не овладевает желание обнять ее, начать успокаивать, уговаривать. Сама справится, большая девочка. Сегодня у них разные правды. Одинаковые, но разные. Сегодня не время для компромиссов, сегодня каждый решает сам за себя.
– Я должен это сделать.
– Как Тамара согласилась отпустить Сашу?
– Она не знает.
– Не знает? А где она?
– У родителей.
– Сумасшедшие.
Павел взял ее за руки. Холодные, немного шероховатые руки, только что закончившие приготовление ужина. Он не решился сказать, что уже поел у Дмитрия.
– А что, если эта пещера на самом деле есть?
– А если нет?
– Тогда мы вернемся ни с чем. Мы вернемся в любом случае. Здоровые или больные. Она должна быть. Подумай. Дима не стал бы рисковать своим сыном. Он уверен. Он идет со мной или без меня. Я ему нужен, одному ему будет трудней. Как я могу ему отказать? Извини. Я знаю, что тебе не будет легче.
– Что мы скажем дочке?
– Ничего. Скажем, когда я вернусь.
Тепло покидало руки Павла. Руки Марии оставались холодными. Она успокаивалась. Она разрешала его словам успокоить ее. Завидное свойство. Поверит, позволит себя убедить. Павел улыбнулся.
– Чему ты улыбаешься?
– Ты у меня умница. Все будет хорошо.
Он и сам почти в это верил. На сердце было приятно от ощущения твердости и уверенности. Не важно, откуда они появились. Дима. Без Димы бы мне не выстоять. Он моя сила, моя надежда. Он поможет, поддержит, подтолкнет. Заберемся. Зайдем в пещеру. Пещера рисовалась Павлу светлым тихим храмом.
– Что тебе нужно из вещей?
– Я уже отобрал почти все. Кое-что нужно постирать. Давно без дела лежит.
– Хорошо. Когда вы едете?
– Послезавтра.
– Втроем?
– Андрей, наверно, тоже. Будет сидеть внизу. Дима хочет его позвать. Все уже почти готово, снаряжение, припасы. У Димы это налажено.
– Ты будешь звонить?
– Мы возьмем телефоны. Но связь там неважная.
– Ешь, остывает.
– Давай лучше чай попьем, что-то не хочется есть.
Мария грела свои несогреваемые руки на чашке с чаем. На лице выражение тревоги и обреченности. Она забыла его сменить. Она думала о том, что стирку нужно сделать сегодня, чтобы успело высохнуть. О том, что приготовить в дорогу. Вовремя сработала привычка полагаться на своего мужа. Она лишь изредка проверяла выражение его лица. Для тревоги не было причин. Павел выглядел здоровым и спокойным. Малозаметные тени под глазами, в которых можно обвинить неяркое освещение кухни. Все тот же надежный, здоровый мужчина, за которого она вышла замуж двадцать пять лет назад. Постарел немного, совсем чуть-чуть. Мысленно она уже отпустила его. Пускай идет. Они с Дмитрием знают, что делают. Другого выхода нет. Бедный мальчик. Она тоже не верила врачам. Она могла поверить в чудесное излечение, в целительную силу.
– Ты тоже станешь молодым, как Дима?
Павел рассмеялся и развел руками.
– Не знаю. Туда еще нужно добраться. Не бойся, жену я себе не поменяю. Будет у тебя молодой муж. Лучше, чем старый муж.
– Не помню, чтобы
