важно – как стареть. Скажи, что ты не задумываешься об этом.
– Иногда. Ну и что ты надумал?
– То же, что и ты. Хрен его знает.
– И я о том же. Зачем ломать себе голову?
– Не знаю. Правильных ответов я не нашел. Их, наверно, вообще нет. Но мы отвечаем на них так или иначе каждый день. Живем, поступаем, выбираем. Хорошо ли делать это вслепую? Я не могу. Одним из нас бог дал хорошие инстинкты. Не мне. Мне нужно понимать – для чего, почему.
– Бесполезное занятие. Не забивай себе голову, Паша.
– Не забивать голову, конечно, в тысячу раз лучше. Не могу. Я философ по принуждению. Я исчерпал свой природный запас счастья. Мне нужен другой источник. Внутри себя, но от разума.
– Ну вот. Сможешь. Через пару дней сможешь. Забудешь не только об этом. Мать родную забудешь.
– Надеюсь. Поэтому мы здесь. Может, это наша религия. Нам с тобой повезло. Но не всем так везет.
– Опять за свое. Какое тебе дело до остальных? Спать давай. Завтра рабочий день. Горы не любят много разговоров.
– Ты знаешь, что нас выручает? Что ходить в горы считается достойным занятием. Сумасшедшим, но вызывающим уважение. Но это только из-за гор. Потому что они вызывают почтение и восхищение. Мы совсем ни при чем. Мы рыбы-прилипалы. Пристали к заднице, большой, белой и холодной.
Дмитрий рассмеялся. Его радовал веселый и расслабленный тон друга. Как нам жить свои жизни? Завтра спуск, через несколько дней опять подъем. У него есть задача, очень трудная задача. Ничего важней ее нет. Он раскрыл рот и хотел сказать что-то умное, когда услышал мерное сопение Павла. Молодец.
Через несколько минут в палатке засопело двое. День был тяжелый.
Начинающийся день не торопил. Он, наверно, совсем забыл про нее. Ничего не нужно делать срочного сегодня. Так же, как вчера. Можно пролежать в постели до самого вечера. А к свекрови сходить завтра или послезавтра. Какой сегодня день? Четверг.
Занавески светились от яркого света за окном. Она хотела встать и впустить свет в спальню. Мешал прохладный воздух. Тамара прятала под одеялом все, кроме головы. В гостиной громко стучали настенные часы. Она все не могла собраться, чтобы повернуть голову и посмотреть на часы на ночной тумбочке. Около девяти, наверно, может, больше.
Ей приснился сон. Сны. В них был мужчина, мужчины, неясные, но настойчивые тени. Она узнавала и не узнавала в них своего мужа. Не узнавала вызывающие усиленное сердцебиение глаза и жесты. Она пыталась вытащить из памяти все детали, прислушивалась с открытыми глазами к быстро бьющемуся сердцу в наполненном томлением теле и желала, чтобы Дмитрий был рядом. Она ощущала себя ненасытной покорительницей. Ее муж еще не знает ее такой. Несмотря на все ее старания. Нет, она не могла обвинить себя в чрезмерной старательности. Она часто корила себя за отсутствие старательности, оглядываясь то на мужа, то на себя. В чем причина, чья вина? Она не знала. Ничья. Вот если бы он был сейчас рядом, она нащупала бы его рукой и обрушила на него всю силу своего желания. Жаркого, не сомневающегося в себе желания, перед которым не устоять ни одному мужчине в этом мире. Такого, которое поставит ее выше их. Она раздумывала, что ей делать с этим желанием. Отпустить нерастраченным? Жаль, такое нечасто посещает ее.
Тамара улыбалась в белый потолок. Вот оно, берите, пока есть. Аууу. Совсем некому предложить. Прошло пятнадцать лет. Целых пятнадцать. Она вспоминала мальчиков и мужчин своей жизни. Всего-то. Тогда ей казалось, что их много, что все вокруг до единого ее. Только позови. Где они сейчас? Она захотела увидеть свое тело. Бедра, ноги, грудь, глаза. Но подняться и снять с себя ночную рубашку перед зеркалом было невозможно. Она закрыла глаза и попыталась взглянуть на себя без одежды. Бесполезно, она знала, что у нее ничего не получится.
Почему сегодня? Пятый день без Димы? Он пропадает месяцами. Саши нет дома? Он только вот был у родителей половину лета. Откуда это? Свобода, одиночество?
Они звонят каждый день. Голос Саши необычный. Ему не нужна мама. Он среди мужчин. Они ругаются вслух и писают вместе на холодные камни. Утром они просыпаются с твердыми пенисам и думают о женщинах. Что у моего сына на уме? О чем он мечтает?
Почему она не боится за них? Она должна бояться. Они ушли от нее очень далеко. Там у нее нет над ними никакой власти. Она ничем не может им помочь. Она не знает тех правил. Ее сын под опекой и защитой ее мужа. Ему можно доверять. Им можно. Нет более надежных рук для ее сына. Все будет в порядке.
Они ушли в другой мир. Без сожалений, без сомнений, гордые своей особенностью. Не задумываясь оставили ее одну. Освободили. Она чувствовала свободу. Наполненная желанием, которому предстояло раствориться без следа в холодном воздухе осеннего утра. Жаль, что нет Димы. Что никого нет рядом. Она пыталась представить себя с другим мужчиной. С каким мужчиной? С Павлом? Спокойные, проницательные глаза. В комнату пробрался первый луч солнца. Ого, сколько уже времени?
Что мне делать с моей свободой? Скоро у меня ее будет много. Родила ему сына. Только для этого я ему нужна. Моя молодость. У него своя, неисчерпаемая. Оставил меня позади, всех оставил позади. Только Сашу. Неужели есть пещера? Господи, сделай так, чтобы она была, чтобы вылечила моего мальчика. Пусть он будет его теперь. Меня не взял. Где искать нелюбимой женщине счастья? Неужели правда нелюбимой? Не знаю. Не знаю, что такое быть нелюбимой. Может, я любимая. Может, я просто не знаю. Спросить у Марии? А что, если она тоже не знает? Будет очень грустно. Что будет теперь с ней? Павел захотел стать молодым. Господи, пусть они все вернутся живые и здоровые. Пора вставать.
Кроме Марии никто не знал о настоящих причинах отъезда ее мужчин. Для всех остальных Дмитрий повез Сашу в экспедицию, такую необычную и редкую, что они решили позволить сыну пропустить школу. Она оказалась в неожиданном отпуске. На зависть подружкам. Она решила ничего не говорить своим родителям. Нужно было только обманывать свекровь. Она была у нее два дня назад, чтобы сообщить об отъезде Дмитрия, Саши и Андрея.
– Куда они все уехали?
– Дима захотел сводить их на очень красивую гору.
– А школа как же?
– Это будет всего неделька, может, чуть больше. Дима сказал, что такая возможность представляется нечасто. Саша очень просил.
– Не нравится мне, что он мальчика взял. Самому пора остепениться, а он сыновей втягивает. Почему ты ему это разрешаешь?
Тамара привыкла к таким словам. Она хорошо знала, что свекровь не одобряет занятие Дмитрия и против участия в нем внуков. Но также знала, что она не только никогда не пыталась остановить сына, но даже по-своему благословляет его, гордится его успехами. Пятнадцать лет назад, когда они впервые встретились, свекровь, еще крепкая, в полном рассудке женщина, поразила Тамару безоговорочной верой в то, что с ее сыном ничего не может случиться, пока она жива, думает о нем и просит за него. Умудренная женщина мирилась с горами, инстинктивно чувствуя, что они приносят ее сыну счастье и полноту жизни, хоть и совершенно ей непонятные. Но она для этого его родила, для того, чтобы он был счастливым. Они так непохожи друг на друга и так неразрушимо связаны, мать и сын. Тамара никогда не уважала эту связь, но быстро научилась с ней мириться, беря пример со своей свекрови. Она многому бы могла у нее научиться, если бы свекровь позволяла.
В общем, они жили довольно дружно. Пока были силы, свекровь охотно помогала, а Тамара принимала помощь с благодарностью, понимая, что ее заслуги в этом нет. В последние годы у нее появилось дочернее чувство к угасающей женщине, усиливаемое признаками детской беспомощности.
– Пускай побудут вместе. Мальчику хорошо быть с отцом. Диме по-другому не выбрать времени.
– Дай бог.
Тамара незаметно осмотрела квартиру. Старушка поддерживала ее в хорошем состоянии.
– Я зайду к вам в субботу.
– Не надо. Чего зря ходить? Придешь вместе с мужчинами. Когда они приедут?
– Через недельку, может, больше, – Тамара боялась выдать себя голосом. Тревога овладевала ей в теплой полутемной квартире с сильным запахом увядающей жизни. Верит, никогда не сомневается. Тамара чувствовала, как ее собственная вера ослабевает в присутствии нерушимой, первобытной, неразумной. Они сейчас там, среди пугающих, суровых и мрачных гор. В первый раз за пятнадцать лет она ощущала реальность гор. Фотографии, рассказы Дмитрия и его друзей сложились в живую картину, неприветливую, чужеродную. Ей никогда не хотелось в горы. Это было одно из условий их супружества. Невысказанное, но очевидное. Одна из причин того, что Дмитрий обратил на нее внимание. У нее никогда не возникало такое желание. Только сейчас, когда горы заманили к себе ее сына, они приобрели для нее реальность. О, она знала, что она на неправильном пути. Сесть рядом со старушкой, смотреть в окно и унестись далеко- далеко.
Она обняла и поцеловала свекровь в щеку на прощание. Они делали это очень редко, но за неловкостью движений обе почувствовали теплоту. Одна – с детской улыбкой на лице, другая – с материнской нежностью в сердце. Тамара вышла на улицу. Солнце скрывалось где-то за домами. Прогретый осенний воздух затих в ожидании. В глубоких тенях он накапливал холод наступающей зимы. Вот бы такую погоду до самой весны. Тамара собралась навестить вечером Марию.
С приятным ощущением на щеке, старая женщина осторожно села на свой стул у окна. Она уже забыла, что вызвало его, но это ее не беспокоило, она предавалась ощущению с радостной непосредственностью. Глаза устремились вдаль, мимо удаляющейся фигуры Тамары. Опять в горах. Она вдруг вспомнила, что мальчики с ним, и стала бороться с
