притащил сюда барахла. Пригодится, он не мог допустить никакой непредусмотрительности. Нужно быть готовым ко всему.
На далеком-далеком горизонте чернела узкая полоска то ли горной гряды, то ли облаков. Гряда. Он чувствовал близость пещеры. Когда я решу не ходить туда больше? Последний раз? Ну да, а сына кто будет приводить? Сам придет, если захочет. Захочет моей жизни? Какая бессмысленность во всем этом круговороте. Облака сюда, облака туда. Есть начало, должен быть конец. Сколько бы ни длилось, результат один. Слишком много времени провожу среди равнинных людей. Утомительные, банальные мысли. Зачем они тебе? Приходят. Он закрыл глаза. Наверху ждут с ним встречи знакомые места, камни, на которые он ставил ноги, зацепки, за которые он держался. Течение без начала и конца. Нет в нем смысла, нет в нем бессмысленности. Только я есть в нем. Вредны мне равнинные люди.
Похоже на тучи. Шире чуть- чуть стала. Когда-нибудь это безобразие закончится. Когда я буду на середине горы с грузом, который просто не перетащить. Тогда и будем беспокоиться. Глаза закрывались сами собой, он погрузился в легкую дрему, из которой его выведет через двадцать минут приближающаяся холодная тень скального выступа.
Тамара годилась Марии в дочки. Почти. Но ей такая мысль в голову не приходила. Возможно, потому, что она не приходила и Марии. Непростое замужество взрослит женщину. Они скорее чувствовали себя соперницами, но эта мысль посещала чаще Марию, чем Тамару. У них было гораздо больше общего, чем они признавались себе. К тому же они были замужем за друзьями, такими разными и такими похожими. В первый раз они стали подружками по ожиданию, по тревоге. Они могли бы быть хорошими подружками, если бы не их мужья.
– Я уже почти не пеку.
– Мне приходится. Саша очень любит, особенно эти печенья. Дима тоже, хотя иногда вертит носом. Времени у меня сейчас много. Решила испечь, чтобы не приходить с пустыми руками.
– Замечательные печенья. Их нужно быстро убрать подальше, а то я все съем. Ты очень много принесла.
– А я к ним довольно равнодушна. Мне шоколад нужен.
– Я и шоколад люблю.
Мужья и дети звонили из лагеря часто, у женщин не было важных новостей друг для друга. После стольких лет замужества они по-прежнему смутно представляли, чем занимаются их мужчины в горах. Им нравилось сидеть вместе. Больше было некуда принести свои тревоги. Некому. Ни в горах, ни в городе. Они пили чай с Тамариными печеньями и искренне улыбались друг другу. Они могли бы быть хорошими подружками.
– Как ты решилась отпустить Сашу? – Мария чувствовала себя свободно.
– Не знаю, – вздохнула Тамара.
Она была рада вопросу, но не знала, с чего начать.
– Дима уговорил. Вы знаете про пещеру?
Мария кивнула головой.
– Я ничего не знала раньше.
– Мне до сих пор трудно поверить. Пещера? Все кажется, что должно быть какое-то другое объяснение.
– Чему?
– Диме.
– Да. Я совсем не замечала, пока в один день не поняла, что выгляжу уже старше его.
Мария улыбнулась:
– Ты еще совсем девчонка.
– Мне тридцать два года.
Тридцать два года. Кухня Марии была в обычной чистоте. Может, только пол слишком блестел, протертый прямо перед приходом гостьи. Тамара, конечно, не могла знать, что в кухне отсутствуют обычные запахи. Больше недели в ней почти ничего не готовится.
– Когда они думают дойти до пещеры?
– На следующей неделе. Он никогда мне не говорит заранее. Даже когда один ходит. А что Павел говорит?
– То же самое, в конце недели. По погоде. Павел очень доволен. Веселый, шутит. Я его таким не помню.
– Они там меняются. Мне всегда нравится, когда он звонит оттуда. Я чувствую себя больше женой на расстоянии, чем когда он рядом.
Мария молча кивала головой. Она смутно помнила своего мужа только-только возвратившимся с гор. Хорошее время. У них тогда бывает много желания. Когда они молодые.
– Я очень боюсь за Сашу.
Самая сильная тревога наконец приняла форму слов. Им стало свободней. От стекла незанавешенного окна отражался свет кухонной лампы. За стеклом темнота города, успокаивающая и грустная. Накрывающая пустынные холодные улицы. Женщинам было уютно в чистой, теплой кухне. Отдыхающей в отсутствие хозяина.
– Они надежные мужчины. Этого у них не отнять. Дима не позволит, чтобы с мальчиком что-нибудь случилось.
– А вдруг не получится. С пещерой.
Мария не знала, что ответить. Она была полна сомнений сама. Далекая пещера не нашла еще места в ее картине мира. Несмотря на самое реальное подтверждение. Благо мужа не было рядом, чтобы указать Марии на непоследовательность. Ей ли не верить в целительную силу мест и мыслей? Где она, моя вера, куда спряталась? Мария ответила, как ответил бы ее муж:
– Неделя-другая ничего не изменит. Нужно верить, что еще можно сделать?
– Может, нужно было оперировать. Показать целителям, – Тамара не была готова к вопросу.
– Все будет хорошо. Павел мне сказал, что оперировать было нельзя.
В наступившей паузе Мария подумала, что ей нужно быть осторожной в словах. Она внезапно поняла, зачем Тамара пришла.
– Они надежные мужчины, – добавила она.
– Ведь он действительно не выглядит старше двадцати пяти. Что-то должно быть в этой пещере. Он сказал, что там всегда тепло. Он там жил неделю без еды, только воду пил. Чувствовал себя как дома, так он сказал. На такой высоте.
– Да, мы как-то постепенно привыкли, но теперь, когда я думаю об этом, то понимаю, что он на самом деле настоящее чудо. Все будет хорошо. В следующий раз мы заставим их взять нас с собой. Если Павел вдруг помолодеет на тридцать лет, что я буду с ним делать? Начнет вдруг будить по ночам.
Женщины улыбнулись.
– Иногда я устаю от Димы, но он быстро опять уезжает. А вы за Павла не боитесь?
– Не знаю. Он не будет напрасно рисковать собой. Может, это как раз то, что ему нужно сейчас. Так я себя поддерживаю. Он потерялся как-то в последнее время. Улыбается редко, думает много. Когда они раньше уезжали вдвоем, я за них не боялась. Давно это было.
– Вы не боитесь остаться одной?
– Ты не одна. У тебя есть сын.
– Он уже почти вырос. Мне кажется, что он вернется совсем другим. Он больше его сын, чем мой. Раньше мне это казалось несправедливым. Теперь смирилась. Они мужчины.
– С дочками тоже не легче. И я, когда была моложе, больше боялась одиночества, теперь не так. Не знаю почему. Теперь-то я уже никому не буду нужна.
– Вы очень красивая женщина. Дима мне часто об этом говорит. Я когда-то даже ревновала к вам.
– Спасибо.
На лице Марии появилась улыбка удовольствия. Одновременно она вспомнила о минутах паники, с которых начинается ее каждый день. Когда она в первый раз после пробуждения смотрит на себя в зеркало. Момент, который она оттягивает теперь как может. Момент настоящего пробуждения и настоящего страха. Что уже совсем скоро. Что уже скоро придет то утро, когда ей не справиться, как бы она ни старалась. Когда все ее маленькие и большие хитрости окажутся бессильными, и она никогда уже не будет выглядеть по-другому. Она улыбалась, глядя на лицо молодой женщины, и невольно представляла, что с ним неизбежно сделает время.
Тамара тоже улыбалась женщине с теплыми глазами и приятной улыбкой. Спокойной и уверенной. Она желала такой же улыбки на своем лице, такого же спокойствия, как у этой женщины, взрослой, научившейся справляться с глупыми детскими страхами. Дима часто ставит ее в пример. Между ними, наверно, что-то было. Когда ее светлые волосы были длинные. Как на их старых фотографиях.
– Ты еще такая молодая и красивая. Я дождалась, когда Павел остался со мной. Сам, у него очень тогда болела спина. Дима уехал, а он остался со мной. Без сожалений. Помнил о спине, не хотел больше мучиться. А Диму ничто не останавливает. Мы все повторяем одну и ту же ошибку. Нам нужно строить свою жизнь, я тоже слишком долго ждала, когда будем строить вместе. Мне помогла спина, а тебе ждать не нужно.
– Только бы Саша выздоровел.
– Дай бог. У меня хорошее чувство, что все разрешится хорошо.
– Правда? У меня не очень хорошее. Но странно, я не боюсь. Только тяжесть на сердце.
– Когда они вместе, я за них не боюсь. Они как близнецы – не могут долго друг без друга.
– Да, помню, что как девчонка ревновала к Павлу. Помню его: Паша, Паша.
– И я тоже. Мне казалось, что ему не терпится поскорей уехать со своим другом подальше от меня. Я была беременная, а он все равно уехал. Он спросил, я его отпустила, но мне казалось, что у меня нет все равно выбора. Но они возвращаются. Паша пришел ко мне. Просто у них есть еще что-то. Нам нужно тоже найти свое место. Куда можно уйти. И не вернуться, – Мария улыбнулась. – Даже не знаю, что я говорю. Иногда мне кажется, что я говорю словами Паши. Муж и жена…
– Сколько вы вместе?
– Больше тридцати лет. Тридцать один в этом году.
– Мне Димы не дождаться. Он скоро заберет с собой Сашу.
– Это хорошо для мальчика. Не хочешь, чтобы он ходил в горы?
– Раньше не хотела. Боялась. Теперь не знаю. Не знаю, какой хочу для него жизни. У Димы неплохая жизнь. Теперь уже все само решится, без меня.
– Нам надо с тобой чаще вот так встречаться, вдвоем. Мы вышли замуж за двух похожих мужчин. Мы с тобой похожи, наверно.
– Павел мне кажется более внимательным, обходительным.
Неожиданно громкий смех Марии удивил Тамару.
– Он старше. Ты не знала его молодым. Дима был всегда более обходительный. Они все становятся ласковыми, когда говорят с молоденькими девушками. Ты умная
