— Мы же тогда сами сгорим! — прошептал его помощник.
— Пусть лучше сгорит мое старье, чем лучший корабль, что когда-либо ходил в этих водах, — француз взвесил на руке топор. «Стефан нас как-нибудь пристроит у себя, а вот если погибнет «Изабелла», тогда нам отсюда трудновато будет выбраться».
Степан бросил взгляд на север и прошептал «Успел!». «Призрак» уже стоял рядом с «Викторией». Испанец медленно отходил от «Изабеллы».
Воронцов услышал треск ломающейся обшивки своего корабля, и крикнул: «Пусть тонут к черту, никого не спасать!»
Петя впервые видел, как горят люди. Они прыгали в море, — как будто десятки живых факелов. Он перегнулся через борт — с пылающего веселым огнем «Призрака» спускали шлюпки. Он повернулся, чтобы найти Степана, и почувствовал сильный удар куда-то под ребра. Пуля, зацепившая его, уже на излете врезалась в палубу «Изабеллы».
Петя посмотрел вниз — кровь была такой же темной и быстрой, как и тогда, на лужайке. Он прижал руку к ране и вдруг услышал голос Степана.
— Царапина, — сказал брат, бесцеремонно поворачивая его из стороны в сторону. «Иди в лазарет и жди своей очереди — у нас много обожженных, сначала они».
Воронцов-младший вскинул глаза и увидел стрелявшего — подросток лет четырнадцати, с бледным, испуганным лицом, стоял, опустив пистолет.
— Степа, это же ребенок… — Петя едва шевелил холодеющими губами. «Оставь его!».
— Piedad, por favor! — заплакал испанский юнга и встал на колени. «Por favor, por de mi madre!»
— Если оружие может держать в руках — значит, не ребенок, — холодно сказал капитан и добавил, смотря на мальчика сверху вниз:
— Pero me no tengo madre.
Петя увидел, как из разорванного пулей горла мальчика хлынула кровь, и потерял сознание.
В капитанской каюте было накурено.
— Как он? — кивнул Дрейк на спящего Петю.
— Нормально, кожу содрало, и все, — Степан подвел черту под вычислениями и показал капитанам. Те кивнули.
— Ну и корабль, конечно, за наш счет, — Воронцов хлопнул Гийома по плечу. «Спасибо тебе».
— Ты бы то же самое сделал, — отмахнулся француз. «Как все прошло? — спросил он Дрейка.
— Да легче чем здесь, как я посмотрю, — улыбнулся тот. «Меня там и не ждали, за что надо Стивена благодарить. Его агенты отлично работают.
А вот вы тут прямо битву при Лепанто устроили, я столько трупов в море и не видел еще».
— А что мясники говорят? — Гийом выпил.
— Человек сорок до Англии не доживет, — хмуро ответил Степан. «Как лазарет более-менее начнет освобождаться, мы вас переселим.
Запах не очень, конечно, но все, же лучше, чем с крысами в трюме, тем более, что там из-за золота и повернуться теперь негде».
Капитаны рассмеялись и Гийом добавил: «Ну, все, Франсуа, как только у меня новый корабль будет — я опять с тобой в рейд попрошусь — но только теперь уже сам до Номбре ди Диос дойду».
— А я — в Новую Андалусию, дела кое-какие завершить, — Степан потянулся. «Вам сколько времени на берегу надо? Ночи хватит? Я бы просто не стал здесь долго болтаться, мало ли что».
— Маловато, конечно, — хмыкнул Гийом, — ну да ладно. Как окажемся в Плимуте, возьмем с Франсуа пару девиц, и наверстаем свое».
— И как вы к шлюхам ходите, — Степан зевнул, — французской болезни не боитесь, что ли?
— Можно, Стефан, взять девчонку, лет двенадцати — индейских тут сколько хочешь, — и не волноваться, — француз разлил вино. «Ну, чтобы в следующем году мы заработали бы еще больше!»
— Аминь, — ответил Воронцов.
— Но я, — капитан усмехнулся, — не любитель с ними возиться. Вот это лучше, — он достал что-то из кармана и бросил на стол.
— Я о них только слышал, — сказал Фрэнсис Дрейк, рассматривая пакетик. «Помогает?»
Глаза Гийома вдруг заблестели смехом.
— Наш добрый король выпустил меня из тюрьмы в феврале, сейчас конец мая — пока все в порядке. Уж поверь мне, Франсуа, я в Париже времени не терял. Так что — Гийом кивнул на стол, — я с тобой поделюсь».
— Интересно, в Англии они есть? — задумчиво спросил Дрейк.
— Да наверняка, — француз потянулся за новой бутылкой, — на континенте они были в ходу еще до того, как я за решеткой оказался. Votre sante! — он поднял бокал.
— Стивен, — Френсис Дрейк просунул голову в дверь капитанской каюты. «Шлюпка готова.
Гийом уже там. Мы поехали».
— Тише только будьте, — Степан поднял голову от карты. «В драку не лезьте».
Дрейк улыбнулся и шутливо сказал: «Как прикажете, капитан».
Степан, было, хотел что-то добавить, но осекся и вернулся к атласу.
Петя проснулся от света фонаря.
— Ты куда это? — спросил он, отрывая голову от койки.
— На берег, по делам, — Степан взял кинжал. «Как бок твой?»
— Да ничего, побаливает, но не сильно, — Петя зевнул. «А что ты без шпаги?»
— Не такие это дела, чтобы там шпага понадобилась, — Степан усмехнулся и вдруг похолодел — синие глаза брата смотрели на него с пониманием.
— Ты осторожней, Степа, хорошо? — Воронцов-младший вдруг вздохнул и добавил: «То дело твое, конечно, но я бы на твоем месте потерпел».
— А я на своем — не потерплю, — коротко ответил брат. «И хватит об этом».
Петя пожал плечами и отвернулся к переборке.
Степан все сидел, потягивая вино, ожидая, пока взглянет на него та, которую он приметил сразу, как только зашел сюда. Наконец, она повернула изящную голову в его сторону.
Это была Белла — только смуглая и темноволосая. Такая же маленькая, легкая, с еле заметной, девичьей грудью. Девушка, — лет пятнадцати, — была метиска — кожа цвета темных каштанов и такие же глаза. Он посмотрел на нее и чуть кивнул головой на лестницу. Шлюха на мгновение дрогнула ресницами и быстро — только юбки заметались, — поднялась наверх.
На полу чадила, оплывая, свеча. В раскрытые окна было слышно, как шелестит напоенный жарой ветер. Где-то далеко перекатывались раскаты грома, из сада несло дурманящими цветами.
Он посмотрел на влажные от пота, острые лопатки шлюхи и со всего размаха хлестнул ее пониже спины.
— Еще, — сказала она, застонав. «Еще!».
— Потом, — пообещал он и вдруг подумал, что никогда не делал этого с женой. С Беллой — то было другое, как другой была сама Белла.
Он вспомнил белый песок острова, ее приглушенный, низкий крик, и то, как потом она повернула голову и сказала, задыхаясь: «Ты такой один, ты знаешь это? Еще, пожалуйста, еще, Ворон!»
Он тогда готов был умереть от счастья — прямо там, вдыхая соленый запах ее волос, слыша, как шуршит волна рядом с ними — руку протяни и коснешься моря.
— Терпи, — шепнул он шлюхе. Та рассмеялась: «Да делала я это уже».
— Не со мной, — сказал он, стиснув зубы, и с удовлетворением услышал, как она стонет.
— Подожди, — сказала она. «Больно».
— А я тебе говорил, — он прервался и, протянув руку, ощутил на ее лице слезы. «Ладно, я медленно».
В конце она только и могла, что кричать, да и он — вцепившись зубами в ее плечо, — чуть слышно
