— Кеша, я не хочу, — повторил Дроботецкий.
— Все будет нормально, Сергей Викторович, — пообещал я, чувствуя странное смятение.
— Охотник, я обещал ему, — Фаргел коротко кивнул в мою сторону, — обещал оставить тебя в покое. Я знаю, вы ведете записи. У вас должна быть информация и обо мне. Полистай, и, если там этого нет, впиши: Фаргел держит слово. Если не нападешь первым — будешь жить. Нам пора, ученик.
— Кеша, я не хочу, — в третий раз проговорил Сергей Викторович.
— Ты с легкостью оказываешься в нужном месте в нужное время, смертный, — предостерегающе сказал Старейший. — Я обещал, что не буду преследовать тебя, но не давал такого обещания про твоих знакомых. Помни об этом.
Выразительно глянув недругу в лицо, Фаргел взял меня за руку:
— Кеша…
И взвился в небо, оставив Дроботецкого страдать от беспокойства.
Глава 44
«Матерый разведчик Джонс смотрел в иллюминатор. Внизу проплывала чужая земля».
Спору нет, внизу проплывала земля очень даже родная. Иллюминатора тоже не наблюдалось. Но зрелище было необычным, что правда — то правда: россыпь многочисленных огней складывалась в изумительной красоты паутину, основные нити которой рисовались сплетением улиц. Светлячки ночного города молча неслись навстречу, проскакивали ниже, наполняя меня хорошим настроением, по-детски искренним восторгом.
— Нравится? — донеслось сверху. Фаргел летел горизонтально, держа меня в опущенной вниз руке.
— Еще как! — прокричал я в ответ. — Как ты это делаешь? Как ты летишь?
Вместо ответа он разжал кисть. Поскольку я держался на вытянутой вверх руке, то глупо было бы пытаться зацепиться снова. Я все равно попробовал. Впустую, ясное дело!
У Фаргела оригинальный способ отвечать на вопросы. Мол, ищи ответ сам. Я завопил. В этот момент мне было все равно, что какой-то обыватель может задрать к небу голову, выискивая птицу, которая так по-человечески орет.
Огни приближались, сначала медленно, потом все быстрее, быстрее. В ушах свистел ветер. Гадая, повезет ли шмякнуться на что-то хрупкое, я изо всех сил всматривался вниз. Предаваясь философским думам, наверху парил Фаргел.
Ма-ама!
Здравствуй, кинотеатр «Кос…» Из глаз брызнули искры.
О-о-ой…
На крышу плавно сошел мой новоиспеченный наставник.
Чего сошел? Чего принес? Небось, извиняться будет. Ни за что не прощу гада!
— Даже синяков больших не будет, — удовлетворенно заметил экзекутор. — Когда меня так швыряли, до переломов доходило. Я, правда, был гораздо слабее тебя.
Подавив стон, я встал на колени. Фаргел протянул руку. А-а, есть капля жалости в этом создании. Создание крепко вцепилось в запястье и взмыло повыше. Я болтался чуть ниже, старательно изображая побитый мешок.
Что, опять?! — пришла паническая мысль
— Фаргел, опять?
— Угу, — радостно донеслось сверху.
Снова полетел вниз. На сей раз обошлось без криков.
Отдирая себя от рельсов, жертва обучения жалобно выла. Мелко подвывала, так сказать. Тело дико болело.
С неба коршуном свалился Старейший, цапнул за ногу и снова набрал высоту.
— Не надо, — попросил я, вися вниз головой.
Фаргел сделал вид, что не слышит. Может, это у вампиров особенность обучения такая: показать, что ты главнее?
Когда город внизу стянулся до размеров ма-аленького бассейна, вампир завис неподвижно.
— Упадешь сейчас — разобьешь голову, — предупредил Старейший.
— Я не умею летать! — истерично взвыл я. — Мы еще даже теоретического курса не прошли! Как летать-то?!
— Учись, — равнодушно донеслось сверху. — Все, что тебе нужно — это поверить, что ты способен на полет. Любой вампир умеет это делать. Представь себя птицей.
— Не хочу! — причитал я. — Ты обещал, что я буду сам принимать решения!
— Не хочешь падать?
— Не хочу!!
— Ну, так не падай.
Цепкая хватка на ноге исчезла. Смирившись с неизбежным, я вдруг успокоился.
Город разворачиваться не спешил. Казалось, я вовсе и не падаю, но ветер, с каждой секундой свистевший все пронзительнее, упрямо твердил обратное.
Я птица! Я птица! Большая толстя пти… Нет, «толстая» лучше убрать. Я — птица худая, но с ба- альшими крыльями! Ну?!
Фиг! Плотный ветер бил в лицо, между делом играя с волосами. Город плавно ширился, с кажущейся мягкостью собираясь принять меня в свои объятья. Не верю! Ускорение свободного падения чуть меньше десяти метров в секунду. Если я падаю, условно, с трехкилометровой высоты, то брякнусь со скоростью… Перетрусившие мозги тут же отказались считать.
— Фа-арге-ел!!!
Дядюшка Фаргел мой вопль пропустил мимо ушей. Ну да, все правильно: нечасто доведется пошвырять от облаков соратника по профессии. Наслаждается, гад!
Хорошо, будем выкручиваться сами. Раскинув руки-ноги в стороны, я перевел тело в какое-то подобие планирования.
Иллюминация неслась навстречу с пугающей быстротой. Не хочу-у!!
Я птица! Я птица! От усердия «птица» даже замахала руками. Помогло слабо. Нелепо кувыркаясь, «птица» уверенно приближалась к земле.
Значит, верить, что я могу летать, да? Если я расшибусь насмерть, Фаргел об этом сильно пожалеет: замучаю кошмарами, матрасом не отмахается! Какая, к черту, птица?! Но ведь Старейший как-то летает? Поверить?
Изогнув тело, я перешел в пикирование. Ветром тут же заложило уши. Мало приятного, конечно, но придется потерпеть. Во сне я летал много раз. Нужно просто представить, что сплю — вдруг повезет? Да, глупо! А какой у меня есть выбор?!
Несущийся навстречу воздух упрямо стягивал с моих ног ботинки. Что за издевательство? Неужели придется разгуливать босиком? Пора! Это просто сон…
Вжившись в ощущение пикирования, я перевел тело в скольжение, затем в планирование. Быстро — пока сомнение не успело вылезти из своего укрытия — перешел в набор высоты.
Ё-моё, что ж я делаю-то?
Город тут же ринулся навстречу.
Спокойно, спокойно! У меня же получилось! Получится снова. И вообще, с этой высоты я уже падал. Еще раз! Планирую… Просто сон… Чуть выше…
Сомнение опоздало.
Я летел вверх. Я летел вверх! Вверх, елки зеленые! Это вам не фигли-мигли, а самый настоящий высший пилотаж! Я-аху-e-e!!! А как я это делаю?
Тело тут же налилось тяжестью и самым постыдным образом отказалось подчиняться.
