Карисомэ-ни Кими-га фусимиси Токонацу-но Нэ мо карэниси-во Икадэ сакикэн Ведь у того цветка гвоздики, На который ты прилег Столь ненадолго, Даже корень увял. Так отчего же он цвел?[295] — так гласило послание.
Та же дама как-то одолжила у Оки[296] упряжного быка, а потом одолжила еще раз и прислала сказать: «Бык, коего вы мне пожаловали, умер». В ответ он:
Вага нориси Кото-во уси то я Киэникэн Куса-ни какарэру Цую-но иноти ва Тот, кто меня возил... Как это грустно! Он уж исчез. Жизнь – как роса, Выпавшая на траву[297]. Та же дама своему возлюбленному:
Оходзора ва Куморадзу нагара Каминадзуки Тоси-но фуру ни мо Содэ ва нурэкэри Хоть на этот раз в десятую луну Огромное небо Не застлано тучами, Оттого что проходят годы, Промокли мои рукава[298]. Дочери дайдзэн-но ками Кимухира[299] жили в месте под названием Агата-но идо. Старшая служила при особе императрицы [Сидзуко] в звании еёсё-но го. А та, что была третьей, в то время, когда Санэакира, наместник Бинго, был еще юн, выбрала его своим первым возлюбленным. Когда же он оставил ее, она сложила и послала ему:
Коно ё-ни ва Какутэ мо ямину Вакарэдзи-но Футисэ-во тарэ ни Тохитэ ватаран Что ж, в этом мире Я тобою брошена, Но на путях той разлуки, По пучинам и мелководьям кого же Попрошу меня проводить?[300] — так там говорилось.
Та же дама, впоследствии встречаясь с Моротада, бывшим в чине хёэ-но дзо[301], как-то сложила и послала ему. Было это в день, когда дул ветер и лил дождь:
Коти кадзэ ва Кэфу хигураси-ни Фуку мэрэдо
