Амэ мо ё-ни хата Ё-ни мо арадзи на Восточный ветер Сегодня на закате солнца Хоть, видно, и задует, Но пусть дождя ночью Не будет![302] — так сложила.
Хёэ-но дзо расстался с некоей дамой, и затем его назначили танцовщиком на храмовом празднестве[303]. А та дама тоже отправилась туда взглянуть. И вот, вернувшись домой, сложила она:
Мукаси китэ Нарэси-во сурэру Коромодэ-во Ана мэдзураси-то Ёсо-ни мисикана Те рукава одежд Узорных, что с давних пор ты носил И что привычны стали, Такими красивыми мне показались, Когда их увидала в ином месте[304]. И тогда хёэ-но дзо, прикрепив цветок ямабуки, ей послал:
Моротомо-ни Идэ-но сато косо Кохисикэрэ Хитори ориуки Ямабуки-но хана Вместе В селенье Идэ Мы любили друг друга. В одиночестве грустно рвать Цветы ямабуки[305] — так написал, ответ же неизвестен,
А это, когда они вновь стали встречаться, дама:
Оходзора мо Тада нарану кана Каминадзуки Вага номи сита-ни Сигуру то омохэба И огромное небо, Выходит, неравнодушно... Десятая луна... А я думала, что льются слезы Лишь в моей душе[306]. И это та же дама:
Афу кото-но Наноми ситакуса Мигакурэтэ Сидзугокоро наку Нэ косо накарурэ Встречающиеся В волнах водоросли Перепутались, И в вечном смятенье Колеблются корни[307]. Принцесса Кацура в пору Седьмой ночи[308] втайне от людей встречалась со своим возлюбленным. И вот она ему пишет:
Содэ-во симо Касадзарисикадо
