— Возможно, несколько ваших пацанов. Остальное я беру на себя…
Загорелся зеленый, и «мерс», неожиданно лихо обогнув заглохший «Москвич», первым рванул с перекрестка.
— Деньги можем найти хоть сейчас, — как бы между прочим сообщил «бригадир» шадринских и, сделав выжидательную паузу, внимательно взглянул на собеседника. — Давай позвоню пацанам, соберут, заберешь… Если хочешь, дадим часть авансом. Тебе пригодится.
Солоник понял — это первое его серьезное дело, и вопрос явно провокационный: как ответишь? Другими словами проверка на вшивость. Кто-кто, а он, Саша, прекрасно знал цену подобным предложениям.
— Спасибо, не надо. Я никогда не беру авансы и не работаю в кредит, — ответил он спокойно и, улыбнувшись, добавил: — И тебе не советую… Покупки в кредит, как правило, обходятся намного дороже. И для продавца, и для покупателя… Ну, когда встречаемся в следующий раз?..
Глава 18
Удивительно, но кандидатура следующего «объекта» совпала как с точки зрения «конторы», так и шадринских, к которым по заданию этой самой «конторы» и был внедрен Солоник. Клиент стал одинаково неудобным и для бандитов, и для их оппонентов. Впрочем, что тут удивительного: сколько существует оргпреступность, столько же будут существовать внутриклановые разногласия…
Владислав Абрекович Выгорбин, он же Бобон, он же Ваннер, признанный авторитет бауманской «бригады», был правой рукой покойного Глобуса. Процветающий бизнесмен, соучредитель «Тринити Моторз» и совладелец ресторана «Фидан», этот человек, имевший, кстати говоря, три судимости, занимал серьезное место в крапленой колоде криминальной Москвы — где-то между козырной десяткой и валетом. Бауманская «бригада» славилась в столице как огневой мощью, так и количеством бизнесменов, под нее подписанных. После убийства Длугача часть подконтрольных вору фирм и банков, естественно, перешла под Бобона.
Ваннер, как и его покойный босс, ориентировался на «лаврушников», кавказских воров, многих из которых в Москве считали «апельсинами», то есть ворами-скороспелками, и потому не любили. Выгорбин, ориентированный на кавказцев, автоматически выступал оппонентом традиционному российскому криминалитету. Назревал конфликт, который неизбежно должен был вылиться в стрельбу и кровь…
В 1993 году, после расстрела Глобуса, памятуя, что свято место пусто не бывает, московские паханы прочили на место покойного братьев Браунов, людей, с точки зрения воров, авторитетных и правильных, несомненных лидеров архангельской братвы. Брауны были спешно вызваны с Севера, чтобы принимать дела. Ваннера-Бобона, который сам рассчитывал занять место убитого босса, такое положение дел, естественно, не устраивало, и вскоре его «быки», грамотно отследив братишек на Мосфильмовской улице, среди бела дня расстреляли их из «калашниковых» при выходе из кабины лифта.
Возмущение тех, кто прикрывал Браунов, было неописуемым. Убийства, справедливо расцененные как беспредельные, и решили судьбу Бобона: он был приговорен. В качестве исполнителей было решено использовать шадринских, тем более что покойные братья Брауны находились с ними в дружеских отношениях.
Но это была лишь видимая часть айсберга. Информация, полученная о Бобоне-Ваннере и межклановых разборках от «бригадира» бандитов, почти полностью совпадала с оперативными данными, которые предоставил Солонику чекистский куратор.
«Он подмял под себя несколько банков и фирм покойного Длугача», — как бы между делом сообщил тот, и по этой фразе наемный киллер спецслужб понял многое, если не все.
Солоник уже догадывался: те, кто стоит за киллерскими отстрелами, те, кто через куратора дает ему отмашки на «исполнения» лидеров преступного мира, наверняка, кроме благородной борьбы с оргпреступностью, преследуют и иные цели. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что деньги, которые он регулярно получает от куратора, безусловно, имеют весьма специфическое происхождение. И уж, наверное, кто-то, наложив руку на доходы убитых авторитетов, имеет куда больше, чем он…
— Шадринские поверили в вас, — с сухим смешком продолжал тогда куратор. — Теперь у вас отличная «крыша», а Бобон им тоже поперек горла встал… К тому же его приговорили очень серьезные люди. Думаю, в смерти Выгорбина заинтересованы все.
Упоминание о «серьезных людях», приговоривших лидера «бауманских», могло быть понято двояко. То ли речь шла о «конторе», заказавшей «исполнить» Бобона, то ли о криминальных авторитетах, также приговоривших его. Солоник хотел было спросить: чем же вы сами от шадринских отличаетесь? — но, лишь взглянув на лицо чекиста, моментально ставшее серьезным и значительным, прикусил язык…
Крыша металлического гаража пружинила под ногами, вибрировала, мелкие камешки и куски смолы летели вниз, и Саша, сгруппировавшись, распластался на огромном металлическом листе. Взглянул на лежавший рядом автомат Калашникова, отодвинул в сторону футляр для теннисных ракеток (в котором «АКСУ» и был принесен сюда среди бела дня), перевел взгляд вниз, на дорогу…
Вот уже полчаса он лежал тут, в засаде, рядом с тиром на Волоколамском шоссе, ожидая появления машины Бобона. Рядом, за серым бетонным забором, притаилось несколько шадринских. Пацаны также были вооружены «калашниковыми». Может быть, они владели этим мощным оружием не столь виртуозно, как Александр Македонский, но для роли, которая им была отведена, вполне профессионально.
Роли в будущем кровавом спектакле были расписаны загодя, и роль Солоника, конечно же, была главной…
Бобона искали долго и упорно — шадринские выставили засады во всех местах, где только мог появиться авторитет «бауманских»: у казино «Черри», рядом с подъездом его квартиры, у офиса фирмы «Тремо». Но Выгорбин, прекрасно понимавший, что ему грозит, умело обходил расставленные силки.
И лишь сегодня утром стало доподлинно известно: «бауманский» авторитет должен непременно появиться в стрелковом тире. Стало известно и другое — за рулем «Форда» наверняка окажется Глодин, один из немногих людей, которым Ваннер-Бобон действительно доверяет. И у Глодина, и у Выгорбина есть стволы с официальным разрешением, и тот и другой ожидают возможного нападения, оба понимают, что терять им уже нечего, и потому будут защищаться до последнего…
А стало быть, эти минусы можно и должно перевести в плюсы.
Они ожидают стрельбы? Стрельба будет, и любой человек, окажись на их месте, начнет стрелять в ответ по тем, кто эту стрельбу откроет. Но тут, по замыслу Солоника, и должно прозвучать его веское слово…
Неожиданно со стороны бетонного забора, за которым прятались пацаны, послышался тихий свист, что означало: «готовься». Саша привычно взвесил в руке автомат, снял предохранитель и осторожно взглянул вниз. Огромный серебристый «Форд», урча двигателем, показался на узкой дороге со стороны шоссе. Сейчас он минует пустырь, проедет метров двадцать и свернет направо, в сторону неприметного одноэтажного строения — тира.
Саша свистнул в ответ — спустя несколько секунд в отверстии, загодя выдолбленном в бетонном заборе, показался тупой ствол «калашникова». Еще мгновение — и он выплюнул в сторону «Форда» сгусток ярко-оранжевого пламени. Машина Ваннера резко остановилась, словно наехав на невидимое препятствие, и спустя секунду со стороны «Форда» раздались ответные одиночные выстрелы.
Расчет Солоника оказался блестящим: шадринские, которые вели огонь из-за бетонного забора, лишь отвлекали на себя внимание пассажиров «Форда», создавая шумовой эффект. Прицельно стрелял один он, Саша. Впрочем, тут, стоя на крыше гаража и стреляя с бедра из автомата вниз, мудрено было промахнуться. Он выпустил в крышу «Форда» весь рожок, тридцать три патрона — машина была буквально изрешечена пулями.
Вся операция заняла не больше минуты. Швырнув ставший ненужным автомат, киллер пружинисто спрыгнул с крыши и бросился в сторону от гаражей — туда, где, как он знал наверняка, его поджидала молочная «девятка», загодя угнанная на этот случай. Ржавые коробки гаражей, длинный бетонный забор, унылый пустырь, мертвое пространство, забранное в жесть и бетон, отделяющее его от спасительной дороги. А вот и дверца машины, загодя приоткрытая…
— Давай! — плюхнувшись на сиденье, Солоник кивнул водителю — все в порядке, поехали.
Через несколько секунд «девятка», описав полукруг, уже выезжала на Волоколамское шоссе…
«Бригадир» шадринских смотрел на Сашу с неподдельным уважением, как, наверное, смотрел бы перворазрядник-штангист на заслуженного мастера спорта, только что установившего мировой рекорд.
— Ну, бля, класс… — присвистнул он, шурша пачкой сигарет. — Даже не думал, что все так получится.
Встреча проходила в небольшом уютном кафе на окраине столицы. Ненавязчиво играл джаз, настольные лампы отбрасывали на потолок и стены пастельные нежно-розовые тона. Удивительно, но от этого неяркого света лицо шадринского «бригадира» казалось еще бледней.
Атмосфера спокойствия и комфорта расслабляла. Казалось, что в мире нет ни крови, ни войны, ни жертв, а то, что обсуждается теперь за этим столиком, нечто далекое и нереальное, не более чем воспоминания какого-то старого боевика…
— Наши пацаны уже выяснили подробности, — продолжал шадринский деловито, — три трупа. Сам Бобон — раз, — он принялся загибать пальцы, — Глодин, сидевший за рулем, — два. Собака, без которой Ваннер в последнее время никуда не выезжал, — итого три. Слушай, а как ты узнал, что Бобон с собой дочку возьмет?
— Какую дочку? — не понял киллер.
— Он решил в тир девчонку взять, показать ей, как папа стреляет. Когда вся стрельба началась, она умней всех оказалась — свалилась в салоне между сиденьями, пули ее и не задели.
Саша задумчиво постучал пальцами по столу. С одной стороны, ему было неприятно, что от его выстрелов мог пострадать ребенок, но с другой…
Чего волноваться?
Как говорится, все хорошо, что хорошо кончается!
— Ваннеровские пацаны теперь на ушах стоят, — бледное лицо «бригадира» перекосила злая усмешка. — Понимают, что теперь их крыть некому.
— Нас ищут?
— Конкретно нас — нет, — шадринский отрицательно покачал головой. — Ищут тех, кто, с их точки зрения, мог Выгорбина «исполнить». А врагов у него было выше крыши. Ничего, пусть поищут… Хрен найдут.
Они посидели еще минут двадцать. «Бригадир» предложил поехать в сауну к девчонкам, но Саша был вынужден отказать себе в любимом удовольствии: сегодня вечером предстояла встреча с чекистским куратором, не менее важная, чем теперешняя.
— Извини, давай в другой раз, — не без сожаления вздохнул Солоник. — Мне выспаться надо.
— Ну как знаешь, — «бригадир» подозвал официанта и стал рассчитываться. — Убери деньги, Саша, обижаешь! Мы ведь еще тебе должны. Помнишь,
