— Гхм… Ну, если вы настаиваете… Не буду отрицать, что наш проект несколько шире, чем модификация ловушки Григса или канал, связывающий реальность с прошлыми веками. Это нечто грандиозное, Ливиец, нечто такое, что не имеет аналогов в истории цивилизации. — Он оглянулся, будто испрашивая у кого-то поддержку или разрешение, и я понял, что Павла в его лаборатории нет. — Мы бы не торопились, — продолжал Принц, — ибо некоторые члены Койна полагают, что наша культура и общество в целом еще не созрели для таких проектов. Четырнадцать тысячелетий, если считать с момента постройки пирамид… это ведь, в сущности, так немного… Но появился наш общий друг, и мы решили, что столь удобный случай упускать нельзя. Теперь всё зависит от него… почти всё…
— Вы собираетесь использовать авторитет Носфератов при всеобщем обсуждении? — спросил я.
— Не только. — Казалось, Принц выдавливает из себя слова. Он, несомненно, волновался — его физиономия, увеличенная в ви-проекции, раскраснелась, и на висках выступили капли испарины. — Не только, — повторил он. — Мы сообщили Павлу код запуска проекта. Если он решит, что это целесообразно сделать…
— А если нет?
— Мы полагаемся на его мудрость и гуманность, — вымолвил Принц. Мелькнула огромная рука с платком — он вытирал лоб.
Вот он, выбор!.. — подумал я. Похоже, Койн Супериоров задумал в этот раз что-то такое серьезное и сложное, что без мудрости Носферагов никак не обойтись! Или они испугались? Испугались настолько, что решили избежать ответственности, возложив ее на Галактических Странников? Точнее, на их посланца… Да, вовремя им подвернулся Павел!
— Пожалуй; надо перейти к сути, — молвил я. — Согласны? Ну, тогда поведайте, в чем состоит ваш грандиозный проект.
Принц страдальчески сморщился. Он явно не был со мной согласен.
— Поверьте, я бы рад… предпочитаю быть откровенным с вами, но столь великое начинание нельзя обсуждать до срока. Это было бы преждевременно и не совсем этично — мы ведь не знаем, что скажет наш друг, какую он даст оценку. Павел, он… Словом, нам не хотелось бы, чтобы кто-то влиял на его мнение. Вы понимаете, Ливиец? Не стоит на него давить.
Вежливость побоку, решил я.
— На него не стоит, но можно надавить на вас! Знаете, что я сейчас сделаю? — Глядя в лицо Принца, я медленно, с расстановкой начал перечислять: — Подойду к порталу, сделаю шаг и окажусь на Евразийской базе. Там спущусь в операционный зал, что над эмиттерами пси-поля, и войду в контакт с темпоральным каналом. Напрямую, без помощи компьютера! А потом… Как вы думаете, что я сделаю потом?
Он еще не понимал, какое будет продолжение, но уже почувствовал опасность. Глаза его снова забегали, щеки начали багроветь.
— Какого дьявола, Ливиец! Не смейте мне угрожать! Что вы задумали?
— Так, мелочь… Подключусь к каналу, пошлю необходимый код — кажется, «Та-Кефт»?.. — и уничтожу ловушки. Все, внедренные мной и моими коллегами! Это вас устроит?
— Вы этого не сделаете!
— Сделаю, клянусь Демонами Песков!
Принц моргнул и закрыл глаза. На нем не было интерфейсного обруча, блокирующего ментальную связь, и я мог поклясться, что он сейчас с кем-то совещается. Кажется, он мне поверил, хотя я сам не знал, насколько твердо мое намерение и крепка решимость. К счастью, обычная связь не позволяет читать эмоции и мысли.
Прошло пять или шесть минут, и наконец веки Принца приподнялись. Глядел он на меня без особой любви, однако с уважением. Он был из тех людей, которые не прочь использовать чужую слабость, но, сталкиваясь с силой, готовы поискать консенсус. Что ж, и это неплохо, подумал я. Как говорили ливийцы, если коза не доится, то шкура и мясо всё-таки при ней.
— Мы ждем вас, Ливиец, — произнес Принц. — Код моего портала на Ягеле…
Он сообщил код, и я поднялся.
26
Портал перенес меня туда же, куда и в первый раз — на самый край скалы, к одному из вытянутых щупалец-галерей здания-биота. Вероятно, такое расположение Туманного Окна было не случайным; вид серовато-белесой равнины под небом цвета молока вселял спокойствие и мир. На этой планете ничто не менялось в течение тысячелетий или более длительного срока, равного геологическому периоду: океан белесых растений, листья и стебли, переплетенные в густую сеть, прохладный неподвижный воздух и больше ничего. Если, конечно, не считать искусственной скалы и распластавшейся на ней постройки, напоминавшей морскую звезду.
— К вам гость, Бракенберри, — произнес я, вспомнив, как зовут местного конструкта.
Стена беззвучно раскрылась, я шагнул внутрь и очутился в оранжерее с фонтанами. Колонны- подпорки из прозрачного оксинита тянулись тут от пола до потолка, лианы с толстыми, в руку, стеблями оплетали их, яркие красные цветы и огромные листья покачивались всюду, слева, справа, вверху, со всех сторон. После умиротворяющего пейзажа Ягеля это буйство красок, вместе с теплым ветерком, переливами фонтанных струй и приятным ароматом, действовало ошеломляюще. Растительность, фонтаны и выложенная синей плиткой дорожка между ними были реальными, но кроме них оранжерею украшала голография: в воздухе возникали и таяли сложные фигуры, подобные бабочкам-аттракторам, и многоцветные фрактальные мозаики. Раздался басистый голос конструкта:
— Приветствую вас. Сенчери, пандра, ффай, керго?
— Чаи распивать будем потом, — на ходу буркнул я.
Стена сдвинулась, и, миновав арку, я попал в центральное, уже знакомое мне помещение дома- биота. Большой лабораторный комплекс с куполообразным потолком и плавными очертаниями стен был тих и безлюден: не пылали огни над сферическими кабинами ментоприемников, не рокотали генераторы, не мерцал посередине зала вихрь из призрачных псионных импульсов. Единственным движением здесь была пляска пламени в камине, перед которым стояли кресла; алые языки пожирали большое сосновое бревно, горевшее бесшумно и, кажется, не сгоравшее никогда. Этот камин, втиснутый между двумя кабинами, и бревно в нем, и яростное пламя были такой же голографией, как фигуры в оранжерее, но, в отличие от них, казались тут неуместными. Попытка на скорую руку добавить уюта нашей встрече, подумал я и направился к креслам.
Сбоку раскрылся проход, и в зал вошли двое. Принц и Брейн, машинально отметил я. Очевидно, темнокожий координатор-танатолог играл не последнюю роль в проекте — может быть, даже главенствующую. Лицо его было спокойным, только чуть поблескивали темные глаза и в такт энергичным движениям развевался серебристый плащ, традиционное облачение супериоров.
Мы сухо раскланялись. Внезапно я ощутил ментальный импульс — беспокойство, исходившее от Принца, и твердую уверенность его коллеги. На них не было интерфейсных обручей! Впервые я мог воспринимать их эмоции — явный знак, что от меня ничего не пытаются скрыть. Странное чувство овладело мной, смесь благодарности и сожаления о том, что мост понимания между нами не был воздвигнут еще при первой встрече. Что ж, лучше поздно, чем никогда…
Мы сели, и Принц сказал:
— Примите мои извинения, Ливиец. Боюсь, что всё происшедшее истолковано не в нашу пользу — я говорю о ряде действий и событий, инициированных нами. Могло показаться, что вас используют… собственно, так оно и было. Но цель!.. — Он резко вздернул голову вверх. — Великая цель, идея, которая…
— Я пришел сюда не за извинениями. — Мой голос гулко раскатился под куполом лаборатории. — Я хочу узнать, что вы затеяли. Не из пустого ллобопытства, но потому, что сам я, и мой друг, и даже весь мой
