Пока я пытался припомнить, скольких манки уложил и покалечил в той кровавой экспедиции, гранд с экспертом вполголоса шептались. Кажется, даже спорили: Кассель настаивал, а бывший мой патрон как будто возражал. Но не слишком энергично; когда он берется за дело по-настоящему, его не переспоришь.
Наконец они сошлись на чем-то, и Конго сделал знак рукой.
— Завтра с экспертом Касселем отправишься в Кив, изучишь ситуацию на месте. Дней на пять- шесть... В Отвалы там заглянешь, в щели и древние штреки... Потом вернешься и поищешь здесь. — Как утверждает дем эксперт, поставки идут из Кива, Мобурга, Сабира и Дайла, — заметил я. — Почему бы не начать с Мобурга? Тут я лучше ориентируюсь.
Конго побарабанил пальцами по браслету, угрюмо насупился и сообщил Касселю:
— Теперь понимаете, партнер, почему я выгнал этого типа? Работа еще не начата, а он уже лезет с собственным мнением... Слишком резвый! — Он вперился в меня, топнул ногой и прорычал: — Едешь в Кив! На полную пятидневку! Выполнять, легат!
Не люблю, когда мной командуют. С другой стороны, пятидневка — это пятьсот монет, и, надо думать, без большого риска. Ну, полазаю в Киве по Отвалам, потолкаюсь среди диггеров... Может, что-то и узнаю.
Кончалась третья четверть, когда я покинул ствол «Хика-Фруктов». Летели мы не спеша — допинг, в котором меня поджидала Эри, был в соседнем секторе, и Пекси еще помнил дорогу к ней. Однако, сидя на его спине, я не пытался потревожить прошлое, не строил догадок о том, зачем понадобился Эри, не думал о новом контракте, о предстоящих поисках и путешествии в Кив. Меня занимали другие мысли.
Слишком уж Конго помрачнел, увидев рыжего... Случай, в общем, рядовой — стреляют и в подлеске, и в лесу, по самым разным поводам: ревность, зависть, перебор с «разрядником», свары из-за женщин или, к примеру, из-за ставок на тараканьих бегах. Вполне возможно, что этот рыжий оттопырился и позавидовал мне черной завистью: сидит, мол, тип в компании приятелей, деликатесы жрет и тискает девицу в голографической обертке — то есть, прямо скажем, без всего... Хотя стрелял он так, как оттопыренные не стреляют — руки точно не дрожали.
Ну, не в рыжем суть, а в Конго! Увидел, помрачнел и сразу согласился отвалить монету... Пусть не сразу, но без особых споров, что не в его характере — он хитер, прижимист и упрям. Однако уступил... С чего бы? Мне показалось, что Конго чувствует себя виновным, и этот выгодный контракт являлся компенсацией. Небывалая щедрость! А кроме того, поездка в Кив... Гниль подлесная! Зачем таскаться в этот Кив, не лучше ли начать с родных Отвалов? Но — приказано... очень настоятельно приказано, с топотом и рычаньем... Так, словно меня хотели убрать из Мобурга.
Одолеваемый такими мыслями, я приземлился под стволом 3073, на переходе у третьего яруса, слез и зашагал к допингу. Роскошное заведение этот «Сине-Зеленый»! Тянется от ствола к стволу, и за прозрачной стенкой видны диваны и столы в уютных нишах, старинные лампы из бронзы, шеренга раздаточных автоматов и пол из синих и зеленых плиток. Над каждым диваном и столиком — древесные ветви с огромными листьями и яркими цветами, а потолок — голубой, и что-то плавает на нем помимо светового шарика, изображающего солнце. Что-то такое белесое, округлое, пушистое... Конечно, голография.
У входа я наткнулся на хоккеиста Парагвая. Он был раскрашен под осу черными и желтыми полосками и прижимал к груди баллончик с «веселушкой». Кажется, уже пустой.
— Сс-свободный Охотник Крр-рит! — Парагвай растопырил руки. — Как-кая неожиданоссь! Как-кая чессь! П-пойдем крр-рыс ловить? — Ты даже на приманку не годишься, — сказал я, пытаясь обойти Парагвая сбоку.
— Н-не гожусь. Сс-сегодня не гожусь, — покладисто согласился он. — Н-но я написал вам... написал...
Ему все-таки удалось схватить меня за пояс. Приподнявшись на носках, закатив глаза и потрясая баллоном с «веселушкой», Парагвай с завыванием продекламировал:
В Отв-валы я спустился.
Мррак, х-холод, п-пустота!
Н-не выбраться назад.
Затем хоккеист освежился из баллончика, хлопнул себя ладонью по лбу и печально вымолвил:
— Н-нет, что же эт-то я... п-память соссем отшибло... В-вам соссем дрр-ругое... т-такое...
Он снова начал завывать:
Ох-хотник в брроне,
Сслева сстена и ссправа...
П-пощади, не бей!
— Теперь точно убью, — сказал я и, растопырив пальцы протеза, потянулся к его горлу. Парагвай испуганно взвизгнул и отскочил. Допинг не был пуст, но ни одна голова не повернулась в нашу сторону. Кто тихо оттопыривался, кто лежал с закрытыми глазами, а кто показывал всем видом, что такие сцены здесь не считаются редкостью.
Обнаружив Эри в одной из ниш, я просочился сквозь голограмму с цветами и листьями. Эри, как всегда, была великолепна — в голубом узорчатом переднике и золотистой маске под цвет волос, с которой свисали хрустальные нити. Перед ней стоял баллончик с чем-то изысканным и легким — «стук-бряк» или «звени-уши». Она сняла маску и в знак приветствия коснулась пальцами моей груди.
— Крит...
— Эри...
Смотреть на нее было гораздо приятнее, чем на Борнео или Конго. Зато они — источник прибылей, чего не скажешь о женщинах. Женщины — это расходы, капризы, упреки и много пустой болтовни.
Но к Эри последнее не относилось — она, как правило, знает, чего хочет, и переходит прямо к делу:
— Ты мог бы встретиться с Дакаром?
— Твой приятель, так? Что ему нужно?
Она поведала странную историю. Прямо скажем, фантастическую! Я пропустил бы ее мимо ушей, если б не знал, что Эри столь же не склонна к выдумкам, как я, Дамаск или Хинган. Все мы прагматики и реалисты — без этих качеств Охотнику не выжить. Столкнувшись с чем-нибудь невероятным, мы полагаем, что это иллюзия или обман, и мы обычно правы. Но, кажется, случай с Дакаром не подходил под эти категории.
Он считался лучшим инвертором Мобурга, и хоть я о славе Дакара не слышал и видел его всего лишь пару раз, это ничего не значит — я не работаю на Лигу Развлечений и не смотрю клипов с псевдожизнью. Дакар сотворил их немало, сотни три или четыре — расхожий товар из грез и снов на радость легковерным идиотам. Других достоинств, кроме буйной фантазии, за ним не значилось и даже наоборот — любил изрядно оттопыриться и побуянить. Что для подданных Лиги не редкость; как утверждают хоккеисты, диззи и прочие уроды, творцам необходимо разрядиться — мой Парагвай, любитель ярких впечатлений, тому пример. Ну, речь не о нем, а о Дакаре... Однажды он влип в историю — нюхнул «отпада» и вышиб какому-то капсулю мозги. Гниль подлесная такого не прощает, мстит, особенно если погибший из банды. Начались у инвертора неприятности, и, чтобы закрыть вопрос, Лига пригласила Эри, как и положено по Второму Догмату: безопасность подданных — дело их корпораций. Эри вопрос закрыла (два трупа, разбитая челюсть и переломы ребер), но, к сожалению, сама попалась на крючок. Не знаю, чем ее пленил Дакар — может, талантом сочинять побасенки об удалых парнях и их красавицах-подружках? Тем более что все эти удальцы похожи на Дакара, ну а подружки — вылитая Эри... Или она на него польстилась от одиночества? Хотя, с другой стороны, мужчина он видный...
Здорово он ее помучил, лет, должно быть, шесть. Правда, и Эри не без изъяна, а точнее, с прихотью: мечтает о светлой и вечной любви и чтоб никаких там одалисок или натуральных баб. Ревнует! Вредный пережиток, потому мы с ней и расстались... Ну, это уже другая песня.
