На прошлой пятидневке Дакар поехал в Пэрз, и что-то там случилось, в Пэрзе, во время кутежа (а покутить он любит) или в трейне; словом, уехал Дакар, а возвратился человек без имени и памяти. То есть имя и память у него имелись, но не такие, как были у Дакара: он утверждает, что зовут его Павел (бессмысленное прозвище!) и что явился он из мест, которых уже не существует, из Эпохи Взлета или из более древних времен. По виду, однако, Дакар, и, как заметила Эри, разницы в постели тоже нет. Но о простых вещах — без всякого понятия: ни фантик натянуть, ни дверь открыть, ни к лифту подойти, ни торкнуться к раздаточному автомату... Спрашивает, говорит, много говорит, но непонятно. Словом, лицо Дакара, тело Дакара и гарбич Дакара, а мозги и память — так вовсе не его. Чудеса!
Выслушал я Эри, прищурился, подумал и спросил:
— Не ошибаешься, детка? Может, каприз у него такой? Может, он историю для клипа сочинил и проверяет, как ты отреагируешь? Парни из Лиги все повернутые. Кто к бандитам лезет в щель, кто над девушками шутки шутит...
Она с задумчивым видом играла хрустальными нитями маски. За моей спиной раздался хлопок, затем потянуло сладким приторным ароматом — раскупорили баллончик с «веселухой». Поморщившись, Эри сказала:
— Это не шутки, Крит. Он... понимаешь, он другой, не такой, как мы, как ты или я или как эти. — Она кивнула в сторону соседних столов. — Не потому, что глупые вопросы задает — иначе думает, иначе чувствует... Другие знания и опыт, другие мысли... Пришелец из прошлого и, кажется, очень несчастный.
— Несчастный?
— Да. Потерявший близких и свой мир, свою реальность. — Эри пропустила нити между пальцами, вздохнула и добавила: — Знаешь, он рассказывал мне о Поверхности.
Глаза у меня полезли на лоб.
— О Поверхности? С чего бы?
— Он утверждает, что жил там. В городе на Поверхности, у водоема. Такой длинный-предлинный водоем, в котором вода не стоит, а бежит, словно в трубе водокачки... называется «река»... Эта река тянулась через город, а в нем росли деревья и были улицы, мосты и здания, но не из триплекса и тетрашлака, а из бетона и каких-то других материалов. В одном из зданий он жил, вместе с женщиной и их сыном... Странно, правда? Он их все время вспоминает и зовет во сне... женщина была шатенкой с карими глазами... Азия... так ее, кажется, звали... Тоже странно: Азия — имя моей матери...
Глаза у Эри подернулись туманом. Она смотрела на меня, но видела нечто другое — должно быть, город, водоем, мосты и здания и эту женщину, с которой жил Дакар. Возможно, женщина и впрямь существовала — Дакар по этой части был мастак, но в остальном я не уверен. Город на Поверхности! Что за нелепость!
— Он хочет избавиться от одалиски, — тихо прошептала Эри.
— Надоела? Другую присмотрел?
— Нет. Просто хочет избавиться. Возьмешь?
— Не возьму. Можешь ее Хингану сплавить. Или Дамаску...
Избавиться от куклы! Теперь я понимал, что связывает Эри с этим новым загадочным Павлом- Дакаром, свалившимся к ней то ли из прошлого, то ли с Поверхности. Ее мечта о вечной, светлой и единственной любви была близка к осуществлению — конечно, если не считать той кареглазой шатенки.
— Ладно, — произнес я, похлопав ее по руке, — ладно! Пусть он не шутит, твой Дакар, не сочиняет баек и в самом деле жил когда-то наверху. Похоже на бредни блюбразеров, но я к ним отношусь лояльно — кто его знает, как там оно было в древние времена... Давай-ка перейдем к делу. Ты говоришь, он хочет встретиться со мной? А для чего?
— Вопросы, — нахмурилась Эри, — столько вопросов, что я в них чуть не утонула! Почему то, отчего это, кто, зачем, откуда, как устроено?.. — Есть терминал и справочная служба.
— Он говорит, что должен пообщаться с человеком. Он утверждает, что пьютеры глупы. Он спрашивает то, о чем они не знают.
— Например?
— О какой-то катастрофе, произошедшей в древности, еще до Пака и Эпохи Взлета. О том, когда она была и почему случилась. Он уверен, что люди жили наверху и только после катастрофы перебрались под землю. Еще он хотел бы выяснить, что на Поверхности сейчас — мертвое пространство... лес из живых деревьев... огромный водоем, покрывший сушу, или застывшая вода? Еще...
— Ну и вопросы! — прервал я Эри и ухмыльнулся. — Ты уверена, что я отвечу? Я ведь не блюбразер!
— Зато ты их знаешь.
— Знаю, это правда... — Я машинально напряг запястье, дуло «Ванкувера» на мгновение высунулось и исчезло с легким щелчком. — С Мадейрой, что в тупике сидит, мы даже приятели — я его потчую ягодным пуншем, а он меня — байками о Синих Небесах... Свести его к Мадейре, что ли? Пришельца твоего?
— Хорошая мысль, — одобрила Эри. — Он про каких-то ученых толкует, про людей, исследующих прошлое, что роются в земле, разыскивают древние предметы и изучают их. Однако не диггеры и не торговцы хламом из Отвалов... историки и еще арх... арх... — Она пожала плечами. — Нет, не помню! Сложное слово, непривычное, и этих слов у него до купола.
— Как раз для Мадейры клиент, — сказал я и поднялся. — Но завтра мы к Мадейре не пойдем, завтра я в Кив уезжаю. Дней на пять.
— Контракт?
— Контракт. Возможно, ты... «Не взять ли ее партнером?» — мелькнула мысль, но я не позволил ей сорваться с языка. Мое расследование лишь начиналось, и я не знал, нужны ли мне будут компаньоны и помощники. Опять же дело тайное, без Конго не решишь, кого привлечь и как использовать... И, кстати, как платить. Не из моей же сотни!
Мы стукнулись браслетами, и я покинул «Сине-Зеленый». Но у порога обернулся.
Эри смотрела мне вслед, ее лицо скрывала маска, но тень, скользнувшая у прорези для глаз, вдруг осенила металл крылом надежды и печали.
Глава 7
В какой бы конкретной форме ни были реализованы перемены, будь то поселения на внеземных искусственных спутниках, колонизация других миров или глубин океана либо иной проект, который мыслится в настоящее время абсолютно фантастическим, одна из главных целей Метаморфозы такова: создание жизненной среды, в которой можно сосредоточить огромное население, среды, полностью подконтрольной человеку и управляемой им, среды, которая не допускала бы кризисов и экологических катастроф. Разумеется, для выполнения этих требований производство должно быть безотходным, а все виды исходного сырья — многооборотными.
Красная площадь, — сказала Эри. — А за ней — Дворцовая.
Он огляделся. Башни с алыми звездами, квадратные и круглые, кирпично-красная зубчатая стена, арка в ближней башне и человеческий поток, который вливается в нее... Это впереди, а сзади — вытянутый бело-зеленый дворец причудливой архитектуры, украшенный лепниной и изваяниями, решетками, лестницами и портиками. Над башнями крепости и над дворцом вставали гигантские цилиндрические монолиты из материала, похожего на хрусталь, розовые и зеленоватые, смыкавшиеся с куполом в
