услугами, когда покупали дома, расселялись с подросшими детьми или уезжали из города. И они его знали – называли по имени, обсуждали его новый галстук (у него их было сто одиннадцать), звали в гости.
Но сегодня, глядя в окно, он не испытывал привычной радости. То ли из-за смерти Бадди Вэнса, то ли из-за трагедии, которая за этим последовала, люди не проявляли при встрече обычного радушия. А может, они, как и он, проснулись сегодня со странным чувством беспокойства, причины которого не могли объяснить?
Так он и стоял, не в силах справиться с непонятным ощущением. Потом решил пройтись. Можно было оценить для продажи три дома – два в Дирделле и один в Уиндблафе. Пока он ехал в Дирделл, беспокойство не уменьшалось. Палящее солнце пыталось растопить кирпичи и бетон, сжечь ухоженные лужайки и стереть его любимый Гроув с лица земли.
Оказалось, что оба дома требуют значительного ремонта, и, изучая различные их качества, он настолько отвлекся от своих страхов, что на пути в Уиндблаф решил, что все в порядке. Он просто переработал. Тем более впереди у него было более приятное дело. Дом в Уилд-Черри, куда он направлялся, Витт знал хорошо и уже предвкушал будущее рекламное объявление: «Стань королем Холма! Превосходный семейный особняк ждет тебя!»
Он отыскал ключ от входной двери и отпер ее. Жильцы оставили дом еще весной, и воздух внутри был спертым и насыщенным пылью. Ему нравился этот запах. В пустых домах таилось какое-то очарование. Ему нравилось думать, что эти дома ждут; как чистые листы бумаги ждут, когда их раскрасят яркими красками. Он прошелся по дому, отщелкивая в уме дежурные фразы:
«В идеальном состоянии. Удовлетворит самого взыскательного покупателя. Три спальни, две ванные комнаты, стены обшиты березовыми панелями, оборудованная кухня, терраса, крытый дворик...»
Он уже определил и цену. Обойдя все комнаты, он отпер дверь и вошел во двор. Дома в этом районе были большими и дворы их тоже. Вот тут нужно было поработать. Газон зарос, да и деревья придется подрезать. Он сошел в нагретую солнцем траву, чтобы измерить бассейн. Его так и не осушили после смерти миссис Ллойд, предыдущей владелицы дома. Вода стояла низко, и ее сплошь покрыла зеленая ряска, издававшая отвратительный запах. Прежде чем измерить глубину, он на глаз прикинул размер бассейна – он насобачился делать это не хуже, чем линейкой. Он как раз перемножал результат, когда сонная вода посреди бассейна забурлила. Он немного отступил от края, решив поскорее вызвать службу по ремонту бассейнов. Что бы там ни завелось – рыба или просто какая-то гниль – это нужно было убрать.
Вода взволновалась снова, и он вдруг вспомнил другой день, давным-давно, и другое волнение на воде. Он попытался подавить эти воспоминания, отвернувшись от бассейна. Но память не уходила – он снова видел четырех девушек: Кэролайн, Труди, Джойс и Арлин, прелестную Арлин, так ясно, будто он шпионил за ними только вчера. Он вновь видел, как они сбрасывают одежду; слышал их смех и голоса.
Он повернулся к бассейну. Его поверхность снова успокоилась. Потом взглянул на часы. Он ушел из офиса всего полтора часа назад. Если поспешить с этим домом, он еде успеет заехать домой и посмотреть какой-нибудь фильм из своей коллекции. Предвкушение наслаждения, подогретого давними воспоминаниями, заставило его ускорить шаги. Он запер дверь, ведущую во двор, и поднялся наверх.
На полпути какой-то звук заставил его насторожиться.
– Кто здесь? – спросил он.
Никакого ответа, но звук повторился. Он снова задал тот же вопрос; получился странный диалог вопросов и звуков. Может, это дети? В последнее время они взяли привычку залезать в пустые дома. Впервые ему представился случай поймать их на месте преступления.
– Спуститесь вниз? – он старался говорить как можно более грозным голосом. – Или мне самому вытащить вас?
Единственным ответом был тот же тихий звук, будто маленькая собачонка перебегала по деревянному полу.
Ну ладно, подумал Уильям. Он снова пошел наверх, топая изо всех сил, чтобы напугать непрошеных пришельцев. Он знал почти всех детей Гроува по именам и кличкам. А тех, кого не знал, мог легко отыскать на школьном дворе. Сейчас он им задаст урок, чтобы другим неповадно было.
Но, когда он поднялся наверх, все стихло. Солнце, заглядывающее в окно холла, смягчило его беспокойство. Ничего страшного. Страшными были ночные улицы Лос-Анджелеса и звук ножа, когда его точат о кирпич. А здесь Гроув, его тихий, солнечный Гроув.
Словно в подтверждение этого из-за зеленой двери хозяйской спальни к нему выкатилась игрушка: белая сороконожка фута в полтора длиной. Ее пластиковые конечности ритмично цокали по полу. Он улыбнулся. Дети выпустили игрушку, чтобы умилостивить его. Все еще улыбаясь, Уильям нагнулся, чтобы поднять ее.
Едва пальцы коснулись сороконожки, его, как током, пронзило, и в следующую секунду он увидел, что это была вовсе не игрушка. Под его рукой она была мягкой и теплой, конвульсивно извивающейся. Отчаянным движением он попытался сбросить ее, но тварь уцепилась за его кисть и карабкалась выше по руке. Уронив блокнот и карандаш, он другой рукой оторвал ее и швырнул на пол. Тварь упала на спину и осталась лежать, шевеля многочисленными лапками, как креветка. Тяжело дыша, Уильям стоял у стены, пока из-за двери не послышался голос:
– Ну, хватит там стоять. Входите.
Это не ребенок, понял Уильям, но в первые секунды обрадовался, что его не оставят наедине с жуткой тварью.
– Мистер Витт, – второй голос, знакомый ему.
– Томми-Рэй? – спросил Уильям, не в силах скрыть облегчение. – Томми-Рэй, это ты?
– А то кто же? Входите! Мы вас ждем.
– Что тут такое? – спросил Уильям и вошел, далеко обходя бьющееся на полу животное. Ситцевые занавески миссис Ллойд были плотно задернуты, и после освещенного солнцем холла Уильям на мгновение ослеп. Вскоре он различил Томми-Рэя Магуайра, стоящего посреди комнаты, и за ним, в темном углу, кого- то еще. Один из них купался в бассейне, подумал он – знакомый запах ряски ударил ему в нос.
– Зря ты сюда забрался, – обратился он к Томми-Рэю. – Ты что, не знаешь, что это нарушение? Этот дом...
– Не хочешь ли поговорить с нами? – перебил его Томми-Рэй. Он шагнул к Уильяму, заслонив своего приятеля в углу.
– Это тебе так не обойдется...
– Да-да, конечно, – равнодушно отозвался Томми-Рэй.
Он сделал еще шаг и внезапно оказался у двери за спиною Уильяма. Только тут он разглядел бородатого мужчину, сидящего в углу и окруженного тварями, весьма похожими на ту сороконожку. Они покрывали его, как живая броня, и медленно шевелили лапками, словно делали массаж. Их было так много, что туловище человека казалось вдвое больше, чем у обычных людей.
– О, Господи, – прошептал Уильям.
– Здорово, правда? – спросил Томми-Рэй.
– Я вижу, вы старые знакомые с Томми-Рэем? – заговорил мужчина. – Скажи-ка мне, как он себя вел?
– Что все это значит, черт возьми? – спросил Уильям у Томми-Рэя. Глаза у того вспыхнули.
– Это мой отец. Это Джейф.
– Мы были бы рады узнать тайны твоей души, – сказал Джейф.
Уильям сразу же вспомнил о своей домашней коллекции. Откуда они узнали? Неужели Томми-Рэй шпионил за ним. Шпионил за шпионом?
Уильям покачал головой.
– У меня нет никаких тайн.
– Может, и так, – заметил Томми-Рэй. – Обычный дерьмовый зануда.
– Не может быть, – сказал Джейф.
– Может, – настаивал Томми-Рэй. – Посмотри на него. На его галстук и сутенерские ужимки.
Слова Томми-Рэя задели Уильяма, но взгляд Джейфа словно приковал его к месту.
– Самый дерьмовый зануда во всем этом чертовом городишке.
