Наконец осмотр, производимый под бдительным оком стариков, закончился. Доктор не нашел ничего опасного, так, легкая анемия, слабость, вызванная неверными весенними погодами Петербурга, обычное утомление нервов. Сон, моцион, правильное питание, можно немного бромистого натра, если тревожные состояния не исчезнут.
– Бабушка, а не показать ли Климу Кирилловичу померанцевое деревце? неожиданно спросила юная пациентка и, повернувшись к Климу Кирилловичу, деланно-веселым голоском добавила: – Оно сейчас цветет, удивительно красиво. Не хотите ли посмотреть?
И так как и бабушка, и Клим Кириллович выразили согласие, она поднялась с обитого красным бархатом дивана и пригласила доктора следовать за ней Доктор с готовностью покинул просторную комнату, загроможденную мебельной мелочью – салонными столиками, стульчиками из карельской березы, ширмочками из бамбука, и последовал за Катенькой в зимний сад, его отделяла от гостиной широкая стеклянная стена
Зимний сад Шебеко соответствовал канонам старинной барской моды середины XIX века: в амбразурах окон стояли банановые пальмы с широкими шелковистыми листьями, магнолии и древовидные камелии своими листьями касались позолоченных завитков карнизов, орхидеи в высоко подвешенных жардиньерках бабочками летали вокруг лепного плафона, около фарфоровой люстры. Повсюду стояли вазоны из богемского стекла, в которых росли экзотические цветы.
– Идите сюда, дорогой Клим Кириллович, – попросила девушка, подводя Клима Кирилловича к померанцевому деревцу, – присаживайтесь вот здесь, в кресло И слушайте.
Заботливые старики в гостиной могли видеть внучку и молодого доктора, удобно расположившихся в плетеных креслах от Шлоссберга и мирно беседующих у померанцевого деревца
– Не могли бы вы достать мне серной кислоты? Выпишите рецепт для аптеки, если можно. – Катенька нежно погладила ствол померанцевого деревца, крупные розоватые цветы источали тонкий, горьковатый аромат
– Но это очень опасное вещество, – доктор недоуменно воззрился на девушку, сохраняющую безмятежное выражение лица, – и сейчас с ним большие строгости... Ваш посланец вчера сообщил мне, что «призрак ожил», – произнес Клим Кириллович заранее заготовленную фразу, призванную проверить правильность своей догадки.
– Да-да, – рассеянно подтвердила девушка, – вы не пришли вчера в Пассаж, и я попросила Модеста Макаровича вас разыскать и сказать эти слова.
– А разве он посвящен? – спросил неуверенно доктор.
– Разумеется, нет. – Фрейлина закусила нижнюю губку.
– А зачем вы хотели, чтобы я пришел на фотовыставку? – шепотом спросил доктор.
– Я получила записку, вот, посмотрите. – Она встала и пригласила доктора за собой в глубь сада.
Повернувшись спиной к гостиной, они остановились около хамедореи, высокой пальмы с дугообразными перистыми листьями и оранжево-красными метелочками, и Катенька протянула доктору листок бумаги, вынутый из-за лифа.
Доктор развернул сложенный листок и прочитал «Если вам дорого ваше доброе имя, вы придете в Пассаж, а там я дам вам знать». Доктор сложил бумагу и вернул ее девушке. Записка вновь исчезла за оборкой лифа.
– И кто же оказался шантажистом? – спросил Клим Кириллович
– Я так этого и не поняла... – внимательно глядя на него, ответила Катя. Полюбовавшись хамедореей, они снова вернулись к померанцевому деревцу. – Там было много знакомых, которые подходили, здоровались, разговаривали...
– В том числе и Илья Михайлович Холомков?
Девушка слегка покраснела и кивнула.
– А где вы встречались с ним раньше? – насторожился доктор.
– Не подумайте ничего предосудительного, – девушка краснела все больше, – Илья Михайлович оказывал мне знаки внимания, не выходя за рамки приличий... Хотя, раза два, как мне кажется, специально поджидал меня, чтобы подвезти до дому...
– Не мог ли он вас и сфотографировать, а затем заказать монтаж? – понизил голос доктор.
– Не думаю, – ответила Катя. – Он человек солидный, богатый, хорошо воспитанный.
– И неотразимый красавец, – добавил с легкой иронией доктор, глядя на смущенную вконец девушку. – Он пленил ваше сердечко?
Девушка подняла на него взор.
– Теперь уж и не знаю, поскольку вчера почему-то грешила и на него, да простит меня Господь.
– Как я понимаю, вы ошиблись, – заключил доктор. – Значит, шантажист так и не появился?
– Сама не могу понять, милый доктор, помогите разобраться. Все это так странно.
– Я слушаю вас, не волнуйтесь, излагайте все по порядку.
– Мы были на выставке довольно долго, – сказала задумчиво Екатерина Борисовна, – я все ждала, что кто-то заговорит со мной. И в какой-то момент мне показалось, что один из посетителей, смешной высокий старик с короткой рыжей бородой все время не выпускает меня из виду... На его левой щеке я заметила довольно значительную родинку. Потом он будто исчез... Я устала и присела в кресло у самой стены в уголочке... Вдруг чувствую подол моей юбки шевелится, наклонилась а там, у моих ног сидит огромная серая крыса с какой-то трубочкой в зубах... Я едва успела испугаться, как крыса рывком вспрыгнула ко мне на колени, выпустила из пасти трубочку и юркнула под кресло... Все произошло так быстро, что я не успела закричать.
– Вы храбрая девушка, Екатерина Борисовна, – поощрил ее доктор. – А что дальше?
– С чувством омерзения я взяла трубочку, чтобы сбросить с юбки, но тут поняла, что это свернутая бумага. Я развернула ее и прочла: «Если вам дорога ваша честь, купите у лотошника коробку ландрина».
– Откуда там взялся лотошник? – недоуменно спросил доктор.
– У входа стоял мужик, сутулый, бритоголовый, с противным кривым носом... Я к нему подошла и купила коробку ландрина.
И это все? – разочарованно протянул доктор.
Екатерина Борисовна улыбнулась.
– Самое удивительное, доктор, что дома, оставшись одна, я открыла коробку, и как вы думаете, что я в ней обнаружила?
Доктор молчал.
– Негатив мерзкого фотомонтажа! – громким шепотом воскликнула Екатерина Борисовна и потянула руку к померанцевому деревцу.
Ермолай Егорович и Прасковья Семеновна о чем-то говорили в гостиной, временами посматривая на молодых людей.
– Ну, слава Богу, – вздохнул доктор, – нет негатива, нет и опасности... Но кто же ваш таинственный доброжелатель?
– Это меня интересует во вторую очередь, – Екатерина Борисовна явно не теряла самообладания, – сейчас я боюсь выпустить из рук этот негатив. А вдруг им кто-нибудь завладеет? Поэтому и прошу вас, достаньте мне серной кислоты. Я хочу его навсегда уничтожить. Вместе со снимком.
– Гораздо легче его разломать, снимок порвать и все незаметно бросить в канализацию, – сказал смущенно доктор.
Он встал с кресла, поклонился Екатерине Борисовне. Девушка вздохнула и направилась к выходу из сада.
– Клим Кириллович меня тревожит еще кое-что.
Глава 22
