«Что для них сила? — спросил воин самого себя. — Подумаешь, сила. Разве она способна посрамить бхригов? Они ведь считают себя мудрецами. Единственными посвящёнными во все тайны Агни. А что если обратить их в дураков? Вот лучшая победа над такими противниками!»
Впрочем, бхриги не были противниками молодому маруту. Они даже не знали о его существовании. Их вина состояла только в том, что Индра сегодня убедился в собственной заурядности, обычности. В том, что он такой же, как все. Ибо так же, как и все, не смог преодолеть их охранного заклятия.
Деревенские мальчишки, для которых ничто не является тайной по ту и эту сторону реки, для которых тайна вообще не живёт больше одного часа с момента своего появления на свет, первыми заметили костёр возле самой границы расселения бхригов.
Мальчишки жили в деревне, со своими матерями, сестрами, тётками и бабками. Жили до посвящения, после которого они становились жрецами Агни и навсегда покидали деревню. Они уходили за священный рубеж, преодолеть который мог только свой, только бхриг.
Гурьба будущих огнепоклонников с любопытством обступила странного на вид отшельника, пёкшего на углях жирные тушки полевых цыплят.
— Эй, что вы там стоите, хотите мяса? — спросил Индра ни в чём не подозревавших глашатаев своего появления.
— А ты кто? — спросил самый, старший из юных бхригов, возраст которого подсказывал ему, что эта вечерня затеяна здесь неспроста.
— Кавья.
— Кто?
— Кавья Ушанас, — ответил Индра первое, что пришло ему на ум. — Странствующий риши, поджидающий здесь появления Агни.
— Появления Агни? — удивился мальчик.
— Что ты всё время переспрашиваешь? Может, у тебя плохо со слухом? Агни, Агни. Он назначил мне здесь встречу.
Дети переглянулись. Индра ковырнул ножом цыплёнка.
— Он говорит: 'Приходи на берег реки, а то эти бхриги так надоели мне своими молитвами. Они думают, что познали меня, но где им! — Индра перешёл на заговорщический шёпот. — Где им, говорит он мне, ведь эти бхриги ничего не знают. Они даже не знают моего восьмого имени.
— Так и сказал? — засомневался мальчик.
— Так и сказал, — подтвердил Индра. — Не знают, говорит, моего восьмого имени.
— Разве у Агни восемь имён?
«Наивный ребёнок!» — улыбнулся в душе воин:
— Конечно, восемь.
— А ты знаешь его восьмое имя?
— Разумеется.
Мальчик задумался. Его товарищи, что помоложе, не уловили смысл беседы. Они жадно смотрели на румяного цыплёнка, пузырившегося сочным жиром.
— Не хочешь ли ты позвать бхригов, чтобы они могли почтить появление Агни? — поинтересовался юный предводитель ребячьей команды.
— Не хочу.
— Может быть, ты просто не знаешь, как к ним пройти? — осенённый счастливой догадкой, спросил мальчик у отшельника.
— Тоже мне, тайна! — усмехнулся Индра.
— Не знает! Не знает! — дружно подхватили ребята.
Индра не стал спорить. Он поднялся, прихватил охапку хвороста и высыпал его дорожкой в направлении магической черты. Потом принёс ещё сушины и побросал ветки туда, где ступить уже не мог.
Индра собрал всё до последнего мелкого отколыша и только после этого поджёг выстелку пылающей веткой. Хворост брался захватисто, с треском. Огневище пошло по сухому подкорму, потянулось мерцающим ручейком.
— Верно, — сказал мальчик, — мы тоже так делаем, когда ходим туда за ягодами. Там ягод — видимо-невидимо! Ветки прогорят, и можно идти. Огонь сильнее любого заговора. Индра почувствовал близость победы. Его затея удавалась. «Они сами ко мне придут, — подумал он о бхригах. — И хотя я могу проломить эти ворота, осаждённые должны их открыть передо мной сами!»
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Посланцы великих таинств Агни не заставили себя долго ждать. К концу следующего дня Индра мог наблюдать величественное шествие бхригов к его скромной стоянке. Жрецы были все как на подбор. Одинаковые. С длинными, распущенными и вычесанными волосами. Окрашенными сухой охрой. В длинных одеждах, полы которых тревожили землю. Каждый держал в руке посох. Их шаг казался невесомым, будто притянутым к земле, ерошенным с ней и потому едва различимым.
Индра невольно залюбовался шествием бхригов.
— Ты ли будешь человеком по имени Кавья Ушанас? — спросил у воина высокий, нестарый ещё огнепоклонник, озглавлявший процессию. Индра кивнул. Он понимал, что ему предстояло. А предстояло ему держать ответ за свои слова. Насчёт восьмого имени Агни. В одно мгновение до Индры дошло, что он сейчас находится на грани катастрофы. Ещё минута — и бхриги распознают его бахвальство. Какой позор! Хорошо ещё, что у Индры хватило ума не называться своим подлинным именем.
— Я хотар Атитхигва, — представился старший из жрецов. — До нас дошёл слух, что ты усерден в своих молитвах Агни. И это усердие оценено и поощрено богом.
— А, дошёл, значит. Обо мне болтают разное, — сказал Индра, а сам подумал: «Издали заходит».
— Так ли то, что о тебе говорят?
— Но ведь обо мне болтают разное, — уклончиво повторил воин.
— Агни посвятил тебя в тайну своего восьмого имени. Верно?
«Да, — с горькой иронией решил Индра, — вряд ли я мог надеяться на то, что эти искатели тайн пришли сюда только поинтересоваться о моём здоровье!»
— Верно, — ответил воин, стараясь выглядеть как можно спокойнее.
— Значит, ты хранишь тайну Агни?
«Тайну Агни, — почему-то повторил про себя Индра. — Тайну. Агни. Тайну. Тайна!»
У него закружилась голова. Ему показалось, что он снова переступил черту чего-то дозволенного.
— Восьмое имя Агни … тайна! — легко и даже с налётом снисходительной иронии произнёс молодой марут.
— Что? — не уловил Атитхигва. Лицо жреца стало ещё длиннее, а щёки тронул румянец.
