— Ну, пойдем, — кивнула Алиса.
В полезности кальяна она сомневалась, но ей любопытно было посмотреть, как ведут себя в своем кругу представители московской элиты. Конечно, это был чисто этнографический интерес, который никак не затрагивал чувства, но почему было его не удовлетворить?
В кальянной собрались в основном дамы. Они сидели на низких диванах, застеленных восточными коврами, и по их лицам, по общему тону сливающихся голосов было понятно, что здешняя медитация имеет в своей основе обыкновенное и естественное желание посплетничать.
— Ты видела, в чем она на кладбище притащилась, когда папашке ее памятник открывали? — донеслось до Алисы. — Маман, конечно, тоже хабалка, но хоть что-то соображает: как положено, синий костюмчик в серую полосочку. А эта — встала рядом с президентом, только что за руку его не хватает, а сама в розовой кофточке и золотыми бляшками обвешана, как елка. Один кулончик, представляешь, сантиметров десять в диаметре, в виде пятака с советским гербом, а внизу написано: «Шанель». По-русски написано. Красота умопомрачительная!
Алиса представила кулон диаметром десять сантиметров с русской надписью «Шанель» и не смогла сдержать улыбку.
— Здравствуйте. Приятно видеть вас веселой, — вдруг услышала она.
Вскинув глаза, Алиса увидела мужчину, стоящего рядом с диваном, на который она присела, ожидая задержавшуюся Маринку. В нем было что-то знакомое, но не в лице его, а в широкой фигуре.
— Здравствуйте, — сказала Алиса. — Мне тоже очень приятно.
Наверное, по-русски это прозвучало как-то неточно, потому что он улыбнулся и вдруг сказал:
— Полиевкт.
Алиса растерялась. Он как будто заклинание произнес, и она не поняла, что это означает.
— Д-да… — пробормотала она.
Он улыбнулся. Улыбка у него была располагающая, хотя, на Алисин взгляд, чересчур импозантная. Она не любила чрезмерной респектабельности, а от него респектабельностью просто веяло, как будто он ею надушился.
— Не смущайтесь, — сказал он. — Полиевкт — это всего лишь имя. Мое имя. Вы можете называть меня Пол.
— Алиса, — спохватилась она.
Представляясь, в России редко называли фамилию, и Алиса успела к этому привыкнуть.
— Я знаю. Я смотрел вас в «Главной улице» несколько раз. Вы не то чтобы красивы — вы неподражаемы.
Алиса не очень поняла это слово, но догадалась, что оно означает какую-то особенную похвалу.
— Спасибо, — сказала она. — Я вспомнила, где вас видела. Несколько минут возле одного клуба, я забыла, как он называется.
Ей неприятно было вспоминать тот вечер, но человек, у которого имя было похоже на заклинание, конечно, не был в этом виноват.
— А что же вы делаете в этом нашем заведении? — спросил Полиевкт. — Неужели танцуете в свободное от работы время?
— Нет, — улыбнулась Алиса. — Здесь работает моя подруга.
— А, Марина Ларцева! — догадался он. — Ну да, ее ведь взяли в мюзикл, она рассказывала. Моя наставница, между прочим.
— Вы тоже танцуете? — удивилась Алиса.
— А что в этом странного? Надо держать себя в тонусе. Танцы прекрасное для этого средство.
В дверях наконец возникла Маринка.
— Извини, языком тут с одной зацепилась! — с порога сказала она. — О, Полиевкт Павлинович, вы, я смотрю, нашу американочку очаровываете?
— Пол меня уже очаровал, — улыбнулась Алиса. Ей стало скучно. Она не понимала, зачем сюда пришла.
— Быстро вы познакомились! — хохотнула Маринка. — Ну да Полиевкт Павлиныч у нас коммуникабельный, практически как американец.
— У вас, барышни, как я понимаю, сегодня выходной? — поинтересовался он. — И занятия мои окончены. Что мешает нам вместе пообедать?
— Ничего не мешает, — охотно согласилась Маринка. — Правда, Алиска?
Пообедать в обществе Полиевкта Алисе мешала скука. А в свой единственный выходной она предпочла бы обойтись без нее. Можно было сходить в какой-нибудь музей — их в Москве было бесчисленное количество. Или, еще лучше, просто погулять по городу — в его летней расслабленности ей смутно чувствовалось особенное очарование. Алисе показалось, что в летней Москве возникает какая-то совершенно провинциальная доверительность, при которой она тем не менее остается мегаполисом.
Способность этого города не совпадать с самим собою задевала сердце, и Алисе хотелось получше понять, как эта способность проявилась на этот раз, в новом времени года. Обед с импозантным мужчиной ничем в этом смысле полезен не был.
— А перед обедом можем погулять у Новодевичьего монастыря, — сказал Полиевкт. — Вы ведь там еще не были?
— Нет, — удивленно ответила Алиса. Он как будто угадал ее желание увидеть что-нибудь новое. — А что это за монастырь?
— Увидите. И вряд ли разочаруетесь.
— Ну-у, на Новодевичье… — кисло сморщилась Маринка. — Жара на улице, самое время могилками любоваться. Ладно, пошли, — торопливо добавила она, видимо, сообразив, что культурная программа является обязательным блюдом обещанного обеда.
Это семейная традиция. — Полиевкт положил салфетку на стол, и она сразу легла так, будто он угадал единственное подходящее для нее место и даже единственное правильное расположение складок на ней. — На протяжении как минимум пяти поколений, которые мне удалось проследить по отцовской линии, все мои предки носили необычные имена.
— Но почему? — спросила Алиса.
Следить за тем, как каждое его движение правильно организует действительность, было интересно.
— По вполне оригинальной причине. Мой давний пра-пра, который эту традицию завел, вообще, насколько я сумел понять, отличался парадоксальным мышлением. По поводу имен он, в частности, говорил: «Зачем же я буду беспокоить Николу-угодника или Михаила-архангела, у них и так довольно подопечных, они, пожалуй, дурно станут смотреть за моими детьми. А потому пусть их святыми будут Евстолия, Епифан и прочие не слишком обремененные опекой личности».
— Я все-таки не очень понимаю.
Алиса даже головой помотала. Ощущение, что Полиевкт произносит какое-то заклинание, — ровно то же ощущение появилось у нее, когда он назвал свое имя, — возникло снова.
— Это он про святых говорит, — допив шартрез, поданный в качестве диджестива, сказала Маринка.
К концу обеда настроение у нее было умиротворенное, не то что вначале, когда она выглядела сердитой как черт из-за жары, обилия великих могил на Новодевичьем кладбище и чрезмерного, по ее мнению, Алисиного к этим могилам интереса.
— Каждому имени соответствует определенный святой, — объяснил Полиевкт. — Это и в католической традиции так, вы должны знать.
— Я не очень знаю католическую традицию, — сказала Алиса. — Моя семья принадлежит к протестантской церкви. Но про святых я, конечно, читала.
Каждого человека опекает тот святой, имя которого он носит. — Полиевкт налил в Маринкину рюмку еще ликера. — Так вот, в нашей семье считается, что Николаев и Михаилов на свете слишком много, поэтому их святые не успевают проявлять о них должную заботу. А святой Павлин или святая Евстолия — кстати, так звали сестру моего отца — смогут уделить своим немногочисленным подопечным гораздо
