цветами… С чингисханчиками и мышиными кармашками, — добавила она; Георгий еле заметно улыбнулся. — Кто где воду из речки пил… Слушай, неужели тебе на моих корову с лошадью интересно смотреть? — спросила она.
— Просто ты рисуешь хорошо, — ответил Георгий. — Завораживающе. Я, понимаешь, вообще не представляю, как это получается, поэтому мне на твою руку — это все равно что на огонь смотреть, или как вода течет. Да и еда не разогрелась еще, так что рисуй, рисуй.
— Чтоб посуду не мыть? — засмеялась Полина. — Ну, наслаждайся моим божественным мастерством, раз так. Сам напросился!
Пока в микроволновке медленно крутилось что-то большое и золотистое, она успела изобразить корову и лошадь во всех подробностях, сама не замечая, как это делает, потому что рисовала невнимательно — больше поглядывала на то, как Георгий смотрит на её руку. Он смотрел совсем иначе, чем в ту ночь, когда сжимал её, рассказывая, а потом отпустил. Тогда в его взгляде была сначала боль, потом недоумение, а сейчас… Сейчас Полина видела, что он хочет взять её за руку совсем по-другому, совсем не так, как тогда, и ждала, чтобы это поскорее произошло.
Звяканье таймера микроволновки раздалось одновременно со звонком в дверь. Полина даже вздрогнула — показалось, что это таймер так разливается.
— Ты не открывай просто так, спроси, кто там! — сказала она, когда Георгий поднялся с табуретки. — Никто же не должен прийти… Или это к тебе?
— Не знаю, — пожал он плечами. — Ко мне вроде бы рано.
Полина хотела спросить, кто же это должен к нему прийти и зачем, если половина двенадцатого ночи — это рано, но Георгий уже вышел в прихожую.
— Гринева Полина тут проживает? — раздалось оттуда, и Полина выглянула из кухни.
— Ну, предположим, — кивнула она. — И что?
— А то, что посылочка вам, только доплатить придется, девушка, — заявил стоящий на пороге человечек.
Он выглядел почти как гном — маленький, словно ребенок, но с сердитым взрослым лицом. Пушистая ушанка была надвинута на лоб, под этой слишком большой шапкой виднелся только острый, то и дело, шмыгающий носик.
— Какая ещё посылочка? — удивилась Полина.
— Так вот же. — Человечек кивнул вправо и выдвинул из-за дверного косяка что-то огромное, в половину его роста, завернутое в блестящую бумагу. — Только доплатить придется, — повторил он.
— Доплатим, доплатим, — сказал Георгий. — А не бомба это? От кого посылка-то?
— Это уж девушке лучше знать, от кого, — пожал плечами человечек. — И какая ещё бомба? Мы служба доставки, все как в аптеке, вот, пожалуйста, документик могу предъявить. Только нам адрес другой указали, в Первом Казачьем, это уж мы по своей инициативе сюда доставили, потому как адресатка, сказали, час назад ушла. Так что доплатить придется.
— Сколько? — спросил Георгий, протягивая руку к своей куртке, висящей у двери на круглой дубовой вешалке.
— Так в квитанции все указано! — обрадовался посыльный.
Судя по этой радости и по тому, как упорно он повторял про «доплатить», никакая доплата ему была не положена и квитанция была липовая. Но, конечно, не из-за этого Полина почувствовала, что при взгляде на огромный блестящий предмет, поставленный посыльным у её ног, ей становится не по себе…
— Зачем ты заплатил? — спохватилась она, когда Георгий уже закрыл дверь. — Я бы сама…
— А что это все-таки? — спросил он. — Дай-ка я разверну.
— Может, мне ещё под стол залезть? — рассердилась она. — Что я, банкирша, чтобы мне бомбы присылали?
Она дернула за розовую ленточку, которой была обвязана эта странная посылка, серебряная бумага с шуршанием упала…
— Цветы какие-то, — удивленно сказала Полина. — Что за глупость?
— Почему глупость? — пожал плечами Георгий. — У тебя же выставка сегодня открылась, вот и цветы. Там, наверное, записка какая-нибудь есть, поищи.
Он ушел на кухню, а Полина наклонилась над цветами, высматривая среди них записку. Найти что-либо оказалось трудновато, потому что цветов было штук сто, не меньше, и все розы, да ещё розовые. Они торчали в огромной корзине, обвязанной такой же шелковой ленточкой, как и упаковочная фольга.
— Как на могилу, еловых веточек только не хватает! — сердито воскликнула Полина, с трудом поднимая корзину, чтобы перенести её на кухню. В прихожей было темновато, да ей и не хотелось рассматривать всю эту роскошь в одиночестве, словно тайком.
Она поставила корзину на табуретку. Георгий присел на подоконник и смотрел, как она ворошит цветы.
— К ручке привязано, — сказал он.
Полина оторвала от корзинной ручки небольшой черный мешочек, развязала его зубами — он был затянут сверху витым золоченым шнуром — и вытащила из него визитную карточку.
— Ой, бли-ин!.. — воскликнула она, глянув на визитку. — Еще не хватало!
В мешочке ещё что-то осталось, и Полина вытряхнула его прямо на стол. По столу покатилось разноцветное яйцо — завернутый в фольгу шоколадный киндер-сюрприз.
— Как в кино! — сердито буркнула Полина, подхватывая шоколадное яйцо у самого края стола. — Лучше б колбасы купил для народа, чем передо мной выпендриваться! Ну что ты так смотришь? — расстроенно спросила она.
— Как? — Голос у него был спокойный.
— Так! Как будто я на содержании у… купца Калашникова!
— Купца Калашникова давно убили, по-моему. — Он наконец улыбнулся, и у Полины отлегло от сердца. Она готова была удавить чертова Платона с его идиотскими подарками. — Ты любишь киндер- сюрпризы? — спросил Георгий.
— Что я, совсем дура, по-твоему? — вздохнула она. — Гусят-поросят собираю?
— Не совсем, — кивнул Георгий. — Курица готова, Полин. Может, поедим?
— Поедим, — торопливо согласилась она. — Потом чаю попьем. Видишь, сладости прислали!
Пока Георгий доставал из печки курицу, она машинально развернула киндер-сюрприз, разломила шоколад, вынула пластмассовый футлярчик, открыла… На ладонь ей выкатился сверкающий камешек — и в глаза сразу ударил сноп разноцветных огоньков, как будто она выпустила на волю радугу.
— Мама дорогая… — пробормотала Полина.
— Ты что? — спросил Георгий, оборачиваясь.
Он обернулся на секунду раньше, чем она успела опустить руку в бездонный карман своей юбки. Юбка была сшита из разноцветных лоскутков кожи, в её огромном накладном кармане прекрасно умещались карандаши, ластики, кусочки смальты и даже шпатели.
Бриллиант — круглый, диаметром примерно с фильтр от сигареты — сверкал у неё на ладони. Полине хотелось, чтобы он лучше уж прожег ей ладонь и провалился бы куда-нибудь подальше. Не заметить его было невозможно.
Конечно, Георгий его заметил.
— Подожди с шоколадом, — сказал он, отводя глаза. — Аппетит испортишь.
Полина бросила бриллиант в карман и, чуть не плача, предложила:
— Давай я хоть разрежу её, что ли. А то совсем уже…
— Что — совсем? — усмехнулся Георгий. — Думаешь, мне трудно курицу разрезать? Я сейчас уезжаю, Полина, — сказал он. — Ты извини, что я тебя с выставки раньше времени выдернул. Просто я подумал, что надо тебя предупредить, а когда ты вернешься, не знал.
— А… куда ты едешь? — растерянно спросила она.
Собственно, ей хотелось спросить не столько о том, куда он едет, сколько о том, когда вернется. Господи, до чего же глупо все получилось!
