– Все уже пронюхали! – Она в сердцах качнула головой. – И про родню поганую!… Стукачи корявые!…
– Работа такая… Так что насчет причины получения гражданства? – Я вернул Ирину в проложенное мной русло нашей светской беседы.
– А вы сравните российскую ксиву и вашу! Мне Япония ваша как свинье – туалетная бумага!
– А паспорт зачем?
– Чтобы в загранку без виз ездить! С нашим кривым паспортом пока визу получишь, три тонны геморроя заработаешь! А тут я хоть в Штаты, хоть в Сингапур – безо всякой визы!
– И ради этого ноги раздвигать под слюнявым козлом? – не без удовольствия процитировал я ее собственные признания. – Может, другие способы поискать? Поцивильнее?
– Не вам нас, русских баб, упрекать! – отрезала она. – Вы с этим вонючим паспортом рождаетесь, а мы его должны хочешь – на спине, хочешь – раком зарабатывать! Так что нечего бочкотару на нас катить!
– «Нас»? – поймал я ее на слове. – И много вас таких?
– Все!
– Кто «все»?
– Все русские девки, которые замуж за вас, за японцев, повыходили! И москвички, и хренички, и мы – шмыры сахалинские! – Она снова отхлебнула вина и промокнула теперь уже не влажной «осибори», а сухой накрахмаленной салфеткой свои намагниченные алые губы.
– Ну вы-то на шмыру не очень тянете, – сделал я ей скромный комплимент.
– Бог не обидел! – с удовлетворением согласилась она со мной. – Что есть, то есть…
– Да и остальные, мне известные, тоже. – Я на всякий случай решил охладить жаркий пыл ее женского самолюбия, вспомнив свою токийскую приятельницу Наташу Китадзиму.
– Так вам же красивых подавай! Чтоб девка классная была – с грудями и ногами. А уродин вислозадых у вас у самих вон пруд пруди! – Она обвела точеным подбородком ресторанный зал.
– Вы, я погляжу, Ирина, не только японцев, но и японок не любите, – констатировал я давно всем понятный факт.
– За что мне вас любить? Паспорт я честно на спине, и на животе, и ртом отработала. Зад Ато мой потребовал бы – подставила бы не задумываясь. Бизнес есть бизнес, и в сексе – тоже. Так что все чин чинарем: паспорт в обмен на приятные утехи. Какие ко мне претензии?
– Претензии? В сексуальном плане мне вам предъявить нечего. Но вот в уголовном… Мешок в море – раз, – я отогнул на своем правом кулаке большой палец, – пока непонятно куда переведенные вами деньги вашего мужа – два, – здесь разогнулся указательный палец, – ваша встреча здесь, в ресторане, с Владимиром Николаевичем Селивановым за полтора часа до того, как он был убит, – три, – я отогнул средний палец, – и разговоры по вашему сотовому телефону вчера и сегодня утром – четыре, – завершил икебану безымянный палец.
– Какие разговоры? – Ирина задумчиво посмотрела сначала на меня, а затем – на остывающие передо мной мясо и шпинат.
– С абонентом, которого мы сейчас устанавливаем. – Я решил пока не прикасаться к мясу и ограничился только глотком свежего холодного «Сантори».
– Ну устанавливайте! Я вам что, мешаю? – ухмыльнулась она. – Мне вообще бай-бай пора!
– Время детское еще. – Я взглянул на часы. – Вы с Ато Катаямой когда обычно спать ложитесь?
– Спать или трахаться? – Она вперила в меня свои прекрасные, но бесконечно наглые глазищи.
– Бай-бай, – улыбнулся я.
– Бай-бай… – хмыкнула она. – Когда ваш разлюбезный Ато дома тусуется, его уже полдесятого на койку тянет. Чего ему дома делать? Только дрыхнуть!
– А когда нет дома, как вот сейчас, например?
– Да с чего вы взяли, что его дома нет? – Она тряхнула своей очаровательной головкой, в которой, как показали последние полчаса, спрятан заряд цинизма и человеконенавистничества такой силы, что его в критический момент хватит на вторую Хиросиму.
– Это не я взял, это полиция вашей Ниигаты взяла, – объяснил я причину своей уверенности.
– А вы еще раз позвоните им! Может, он уже вернулся… – Она уставилась на мой безнадежно остывший миньон.
– Хорошая идея. – Я решил действительно проверить, не поступило ли в управление новой информации, достал из кармана свой сотовый, которому я собственноручно заткнул глотку при входе в отель, и обнаружил, что мне, пока я погружался в пучину низменных человеческих страстей и еще более низких людских помыслов, кто-то звонил. Я нажал на кнопку фиксации оставшихся без внимания звонков, и бледный дисплей сообщил мне, что трижды за последние пятнадцать минут звонил Нисио.
– Ну что? – с оттенком легкого упрека в своем хрипловатом, удивительно сексуальном голосе спросила Ирина.
– Сейчас проверим, не появился ли ваш муж. – Я нажал на кнопку соединения, но, прослушав более десятка занудных сигналов, так и не добился от телефона затребованного контакта со своим любимым начальником.
– Что, райком закрыт, все ушли на фронт? – язвительно ухмыльнулась русская.
– Да, видно, все ушли на борьбу с накопившейся за день усталостью, – согласился я с ней и набрал номер дежурного по отделу.
– Полиция Хоккайдо, русский отдел, – вялым голосом отозвался на другом конце лейтенант Исима.
– Исима-кун? Это Минамото!…
– О, Минамото-сан! – с неожиданным энтузиазмом откликнулся на мое обращение Исима.
– Да, я. Где наш Нисио?
– Он вам звонил несколько раз – не дозвонился, – затараторил лейтенант. – Его нет, он уехал срочно. Вместе с этой женщиной из Ниигаты… Как ее?…
– Девушкой, – автоматически поправил я его.
– Что? – не понял моей тонкой физиологической поправки Исима.
– Девушкой из Ниигаты. Ее фамилия Мураками. Так куда они исчезли, ты не знаешь?
– Знаю, конечно! Они поехали на место обнаружения трупа! Да, он просил вам это передать, когда вы объявитесь.
– Трупа? – переспросил я и поймал промелькнувшую в глазах Ирины легкую тревогу.
– Да, там ребята из Айно-сато нашли труп… Как его?…
– В Айно-сато? – Первый раз за всю мою долгую служебную практику мертвеца находили в моем родимом микрорайоне, где я обычно все больше отдыхаю и не имею обыкновения работать.
– Да, в Айно-сато…
– А почему полковник туда поехал? Что, труп русский?
– Нет-нет, труп японца… Черт, где же эта бумажка?…
– Какая бумажка, Исима-кун? Ты что, в туалете, что ли, сидишь? – ехидно поинтересовался я.
– Да нет… Нисио-сан мне назвал его имя и сказал, что для вас это будет очень интересно… А, вот она!
– И?
– Значит, труп зовут, то есть звали, пока он жив был, Китадзима Хидео, – с чувством исполненного долга выдохнул на том конце провода, если это клише применимо к мобильной связи, исполнительный, но не слишком организованный Исима.
– Как? – Я не поверил тому, что услышал.
– Китадзима Хидео, – повторил Исима. – Господин полковник сказал, что вам это будет интересно.
– Еще как! Сейчас бегу! – Я отхлебнул еще глоток потеплевшего «Сантори» и посмотрел на Ирину.
– Что, убили кого-то? – поинтересовалась она.
– Этого я пока не знаю, но вот точно могу сказать, что должен вас покинуть.
– Наконец-то! – выдохнула Ирина из себя не без удовольствия циничное признание.
– Но я скоро вернусь, – поспешил я ее расстроить. – Мы наше приятное знакомство обязательно продлим, как то очарование…
– Какое очарование? – проявила она позорное незнание своей национальной классики из окрестностей школьной программы.
– Которое нормальному мужчине продлить хочется, – ответил я, бросил прощальный взгляд на холодное мясо, встал из-за стола, поклонился сексапильной сахалинской блуднице, быстро расплатился на кассе за не съеденный в компании прекрасного врага ужин и поскакал к управлению за машиной, чтобы немедленно отправиться к себе в родные края – впервые не для желанного сна, а на работу.
Глава 9
Когда коренной москвич и закоренелый гиперболизатор Ганин говорит, что Саппоро – город маленький, он, разумеется, либо хохмит, либо опять цитирует кого-нибудь в полном отрыве от суровой правды жизни. Ему прекрасно известно, что Саппоро, на самом деле, город большой, и внезапно возникшая ситуация лишний раз это доказывает. То, что сейчас мне пришлось погнать служебную «тойоту» в свой Айно-сато не для свидания с обделенной моим мужским вниманием Дзюнко и общения с растущими в условиях перманентной безотцовщины Морио и Норико, а для обследования места очередного преступления, мне показалось весьма символичным, поскольку получалось, что я впервые еду в свой «спальный» район для бодрствования и бдения. Адрес, который дал Исима, мне ничего не говорил: это было по левую сторону от шоссе, разделяющего район пополам.
Айно-сато некогда являлся гордостью Саппоро, и жить в нем стремились самые продвинутые из наших граждан. Застраивать целинные поля на северо- востоке затеяли в начале семидесятых, на волне прилива интернационалистических эмоций и бюджетных дотаций, вызванных зимней Олимпиадой семьдесят второго года, когда город фактически впервые открылся для массового нашествия горластых, неугомонных гайдзинов. Айно-сато стал первым и, к счастью, последним оазисом североамериканской цивилизации на хоккайдской земле. Его возводили по принципу американских и канадских предместий, заставляя нарезанные ровными ломтиками сасимного тунца кварталы отдельными двухэтажными домами в европейском стиле, то есть с симметричным расположением окон и дверей и более или менее привлекательными фасадами. Земля, правда, изначально в Айно-сато была не намного дешевле, чем в других районах Саппоро, так
