— Разбежалась, — сказал стоявший перед ней. — Стой спокойно, сучка, иначе больно сделаю...
Он поднял загадочный предмет — и из него с тихим щелчком выскочило блестящее узенькое лезвие, Марина замерла. Обушок сверкающего клинка медленно прошелся по ее шее, опустился ниже, мимоходом коснувшись соска, лезвие вонзилось в красную невесомую ткань, распоров на длину ладони. Отодвинулось.
— Ну, ты все поняла, блядь синеглазая?
Она кивнула, все так же замерев.
— Дергаться не будешь?
Она старательно замотала головой.
Парень отступил, сделал приглашающий жест:
— Ну, тогда иди на матрасик, да смотри у меня...
Она прошла туда, косясь на поблескивающее у шеки лезвие, опустилась навзничь, легла, прикрываясь руками, но один их тут же отвел, закинул за головку, а второй неторопливо стянул купальник совсем, небрежно швырнул в сторону, вмиг избавился от трусов и навис над ней, упираясь кулаками в матрац, с ухмылочкой протянул:
— А ты приятная... Все умеешь?
Марина уставилась в потолок. Второй выпустил ее запястья и положил широкую ладонь на шею, чуть придавил:
— Тебя спрашивают, все умеешь?
Она кивнула, вытянула руки вдоль тела, расслабилась с беззащитным видом покорившейся жертвы, прошептала:
— Только не бейте, пожалуйста...
— Ну кто же тебя будет бить, глупенькая, — хохотнул тот, что стоял в головах, опустил ладони на грудь и стиснул. — Если будешь лапочкой, все обойдется. Будешь лапочкой?
Она старательно кивнула.
— Против двоих ничего не имеешь?
Марина потрясла головой.
— Может, тебя связать?
— Не надо, — сказала Марина. — Вы же видите, я и так не дергаюсь ни капельки...
— Вот и умница. Ножки раздвинь, а головку закинь поудобнее.
Она подчинилась, без команды раскрыв рот. Стоявший в изголовье хохотнул, не выпуская ее груди:
— Люблю понятливых шлюшек. Ну, взяла аккуратненько...
Второй уже стоял на коленях меж ее раскинутых ног, вцепившись сильными пальцами в бедра, приподнял. Вжимаясь затылком в матрац, Марина еще сильнее закинула голову, поймала ртом напрягшуюся плоть и коротко охнула, когда в нее вошли, расслабилась, покорно мотаясь в такт размашистым толчкам. Вскоре ей стало по-настоящему хорошо, и она уже не гадала, где могут располагаться камеры, потому что это, в принципе, не имело особого значения. Ее обрабатывали неспешно и умело, порой перебрасываясь циничными репликами, и ей это вполне нравилось со всех точек зрения, и служебной, и личной. Когда все кончилось почти одновременно и оба от нее оторвались, она так и осталась лежать, уронив правую руку с матраца, раскрасневшаяся и довольная. Краем глаза покосилась на Тоню, та по-прежнему сидела в кресле, медленно курила, и ее смазливенькое личико сейчас стало совершенно другим — холодным, жестким, легкая улыбочка исполнена несомненного превосходства. «Ничего удивительного, в общем, — лениво подумала Марина, положив руку на бедро сидевшего рядом парня. — Единственная возможность превосходство ощутить — глядя, как в два смычка трахают заезжую шлюху превосходящую только количеством денег в кошельке, а по натуре еще большую дешевку, чем ты сама... Психология не особенно сложная, просекается с ходу Ну что же, все идет согласно расчетам».
Сидевший повернулся, накрыл ладонью ее грудь, деловито поинтересовался:
— Ну, как впечатления?
— А от меня? — кокетливо улыбнулась она.
— Классно сосешь.
— Я вообще талантливая, — скромно сказала она. — Еще не поняли? А вы на что еще способны?
— Ну, давай посмотрим... — его ладонь грубовато проползла по плоскому животу, опустилась ниже, стиснула.
Марина закрыла глаза, но ее бесцеремонно подняли с матраца две пары рук, повернули, как куклу или манекен на учениях. Образовалась комбинация, в которой она еще не бывала, несмотря на богатый опыт — но, оказалось, весьма неплохо. Снова ее, называя вещи своими именами, отодрали старательно и неторопливо, без малейшего намека на нежность, и в самом деле обращаясь, словно дворовые хулиганы с подвернувшейся на свою беду примерной девочкой, из которой за пару часов сделали законченную шлюху. Ну что же, в конце концов, с ней в свое время это и произошло: жила-была балованная девочка, а потом, когда весь мир в одночасье взорвался, превратившись в нечто неописуемое, и город горел, как пучок соломы, вмиг лишившаяся всего на свете паинька обосновалась в грязном подвале, где ее сексуальным воспитанием скоренько занялись новоиспеченные волчата, бывшие примерные мальчики. Хорошо еще, что это была своя стая, не били и не издевались — но прежде чем подняться до почетной роли личной игрушки вожака, общей девочкой все же побыла, и приятного в этом мало...
Ей стало вдруг скучно и безразлично — и, покосившись на вопросительно поглядывавших парней, она недвусмысленно махнула рукой, уже не как игрушка, как хозяйка. Они поняли все совершенно правильно, быстренько похватали трусы и смылись, только дверь хлопнула.
— Дай сигаретку, — сказала она, не глядя в ту сторону.
Вытянулась на матраце, удовлетворенная, собранная и уже холодная, как охотничья собака на тропе. Тихонько подошедшая Тоня сунула ей в рот сигарету, щелкнула зажигалкой. Присела рядом, присмотрелась, с намеком коснулась бедра:
— Больше ничего не хочешь?
Вновь вернулась в свою исконную роль, а ведь, ручаться можно, не особенно и хотелось...
— Нет, — сказала Марина, вяло пуская дым. — Вполне достаточно.
— Ничего, что купальник... Я думала, что это вполне в стиле...
— Плевать. Сколько я тебе должна?
— Пятьсот.
— Без вопросов, — процедила Марина. — Как только вернемся в апартаменты...
— Все, правда, хорошо?
— Просто прекрасно, — сказала Марина. — Надо будет повторить как-нибудь, только в каком-нибудь другом ключе, чтобы был элемент новизны и неожиданности, учено выражаясь...
— Что захочешь и когда захочешь.
— А если я тебя все же захочу?
— Да без малейших проблем, — сказала Тоня, безмятежно улыбаясь. — Хоть сейчас.
— Да нет, — искренне сказала Марина. — Мне вполне достаточно. Подожди тут, я ополоснусь пока...
Она вышла из избушки и, опустив ноги с мостков, соскользнула в воду. Медленно поплыла от берега в теплой стоячей воде, улыбаясь задумчиво и хищно.
Итак, рыбка клюнула. С самого начала все стало ясно, когда она только вошла в избушку и узрела этих двух придурков. Ну в самом деле, невозможно ведь предположить, что сюда, в особо охраняемый приют богачей, проникнут два примитивных хмыря, вознамерившихся на свою голову изнасиловать подходящую красотку? Она мимоходом высказала пожелание, и Тоня его быстренько претворила в жизнь...
Вот только не такая уж она умненькая. Проговорилась только что: думала, мол, что изрезать ножом купальник «будет вполне в стиле»...
А откуда ей знать, какого именно стиля требовала пресыщенная душенька заезжей богачки?
Весь этот только что закончившийся спектакль мог поставить лишь тот человек, что своими глазами
