щеке:
— Может, ты подергаться хочешь? Поорать? Страшными карами грозить? Давай, не стесняйся, и не ограничивай себя ни в чем, я тебя умоляю. Гарантирую, что даже по шее не заеду: к чему, собственно? Ты, голубка, проиграла все, что только можно, ты у меня в руках, и ни спасения, ни подмоги, чует мое сердце, не дождаться.
— С-стерва... — прошипела Вика сквозь зубы.
— Ого, еще какая! — весело подхватила Марина. — Ты даже и не представляешь... Законченная, я бы сказала, стерва... и, что характерно, удачливая.
— А дальше-то что? Только не вкручивай мне, что тебя скоро кинутся спасать. Если бы ты могла, давно уже вызвала бы кого-нибудь... Те, кто тебя послал, представления не имеют, что с тобой случилось и где ты вообще. Погибла на «Принцессе», когда напали дикари, и точка...
— Так ведь этот факт ничего не меняет, — спокойно сказала Марина. — Ни в твоем печальном положении, ни вообще. Мало ли что думает мое начальство... Главное, я-то жива и здорова, на свободе, при оружии — а вот тебе выпала роль военного трофея... и, я как полагаю, перспективного «языка». В таких вот местах, вдали от цивилизации и юстиции, с «языками» обращаются весьма даже незамысловато, без всякого гуманизма... Шкуру дерут в самом прямом смысле. Тебе не грустно? Мне бы на твоем месте враз стало печально...
— Пошла ты!...
Марина залепила ей оглушительную пощечину, так что Вика смачно впечаталась головой в мусорную кучу. Сказала наставительно:
— Это я не от гнева за оскорбления — а чтобы показать тебе твое нынешнее место. Ты, паршивка, теперь не разумное создание с богатым внутренним миром, вообще не разумное существо. А всего-навсего кусок дерьма, с которым я сделаю все, что захочу, все, что в голову взбредет... Уяснила наконец?
Вика молчала, едва слышно поскрипывая зубами в бессильном бешенстве. Не было никакого смысла с ней сейчас препираться и уж тем более обмениваться оскорблениями — и Марина занялась футляром, который Вика несла до того на плече: ремень, черная пластмассовая коробка, сложная антенна...
Судя по первоначальным наблюдениям, это была, к сожалению, не рация, а всего-навсего пеленгатор для того микропередатчика, что ухитрились незаметно прицепить к Марининой одежде. Ни у Вики, ни у двух жмуриков не было при себе ничего, хоть отдаленно напоминавшего рацию. Печальный факт, но не стоит приходить из-за него в уныние. Связь с Большой Землей не так уж необходима в первую очередь оттого, что сообщить совершенно нечего. Можно было, конечно, примитивно сдать Вику куда следует, отыщись каким-то чудом способ вызвать подмогу — но это выйдет полдела. Гораздо интереснее — да и престижнее — было бы самой раскрутить все, что только удастся, преподнести на блюдечке не связанную прошмандовку, а готовенький результат, итог, полностью раскрытую загадку, скопище неопровержимых улик. Одним словом, самой до всего докопаться. Именно этого от правильного агента и ждут — чтобы он размотал в одиночку все тайны и загадки, а не оглашал эфир воплями о подмоге, уткнувшись в тупик и свалив главную работу на могучий Центр. Так что настоящая работа только начинается, и провернуть ее предстоит в одиночку...
— Давай договариваться, а? — сказала Вика деланно безразличным тоном. — У тебя есть шанс. Тем, кого я представляю, вовсе не обязательно непременно бросать тебя в воду с камнем на шее. Если поразмыслить, у тебя есть кое-что, делающее тебя полезной, и ты можешь спасти шкуру...
— Догадываюсь, — сказала Марина. — Хотите знать, что нам известно, насколько мы продвинулись, и все такое... Никакой не ребус. А вот насколько я могу полагаться на твои обещания? Ты хочешь мне внушить, что являешь собою не пешку, а более-менее авторитетную в банде фигуру?
— А почему бы и не поверить?
Марина погладила ее по щеке еще нежнее:
— Ну ты прямо-таки законченная лапочка... — опустила ладонь на шею, потом за вырез майки. — И грудки у тебя приятные, слюнки текут у того, кто толк понимает...
— Пусти, шлюха чертова! — дернулась Вика. Марина покладисто убрала руку:
— Ладно, отложим до лучших времен... Знаешь, что самое смешное? Что я тебе полностью верю. Касаемо того, что ты никак не пешка, а вовсе даже фигура. Пусть не из ключевых, но фигура. Солнышко мое, признание этого факта твою жизнь предельно отягощает, ты не подумала? Пешек шлепают почем зря — а вот фигуру я буду беречь пуще глаза, чтобы в спокойной обстановке порасспрашивать как следует. Раз ты фигура, значит, знаешь немало. Подловила я тебя, а?
Вика выругалась изобретательно и цветисто, но Марина уже не слушала — выпрямившись, принялась раздеваться, до последней тряпочки. Где-то в одежде, теперь уже и сомневаться нечего, притаился микропередатчик, но в темноте его ни за что не найти, а оставлять до светлого времени опасно: чем черт не шутит, вдруг да, обеспокоившись отсутствием вестей от посланной на охоту группы, вышлют вторую, с такой же аппаратурой, и вновь начнется заполошный бег зайца по полям...
Приглядевшись к покойничкам и выбрав того, что был щуплее по комплекции напарника-амбала, Марина без малейшей брезгливости содрала с него камуфляжные штаны, простреленную на спине майку, тут же во все это облачилась. Великовато, кончено, ну да ничего не поделаешь — зато Викина куртка практически впору, а обувь можно оставить свою: девяносто девять шансов из ста за то, что передатчик как раз в одежде...
Найдя подходящий камень, она обернула им свои шмотки, сходила к реке и выбросила сверток в воду, закинув подальше от берега. Он исправно потонул. Постояла рядом с мостом. На том берегу по- прежнему мерцало высокое пламя, заслоненное ближайшими домами, стояла совершеннейшая тишина, над мертвым городом безмятежно сияла россыпь огромных звезд и стояла в зените полная Луна. Странно, но Марина вдруг поймала себя на том, что первоначальные отвращение и тревога куда-то незаметным образом сгинули, и она чувствует себя в этих местах совершенно свободно. Привыкла, должно быть. Одержав первые победы — не такие уж и мелкие, кстати, — успокоилась и стала осваиваться. В конце концов, что здесь особенно страшного? Временами по пятам носятся неприятные типы, намереваясь то убить, то оттрахать, зверье из темных углов выскакивает — ничего особенно уж нового и запредельно страшного. Даже насквозь непонятная тварь, неизвестно из какой преисподней приблудившаяся, после щедрой автоматной очереди, как миленькая, со звездных небес сковырнулась, только водичка булькнула. А значит, к нечистой силе не имеет никакого отношения, шлепать таких можно за здорово живешь...
Вернувшись к Вике, смирнехонько лежащей на том же месте, Марина рывком подняла ее на ноги, повесила на плечо автомат и сказала:
— Ну что, пошли?
— Куда это?
— Куда глаза глядят, — ответила Марина. — Помаленьку рассветать начинает, что нам засиживаться?
Вовремя уловив момент, когда начались капризы, она проворно подставила откидной приклад автомата — и Вика, совсем было собравшаяся завалиться наземь, наткнулась на него животом, невольно выпрямилась, охнув от боли. Марина наставительно сказала:
— Не вздумай мне тут истерики устраивать, ножками сучить. Есть масса способов причинить нешуточную боль, не опасную ни для жизни, ни для здоровья — и я их знаю чуть ли не все... А как я обхожусь с теми, кто мне не нравится, ты уже имеешь кое-какое представление, верно? Сколько вас было — а осталась ты одна. И я не мучаюсь угрызениями совести. Так что, душевно тебя прошу, шагай и не вздумай фордыбачить, иначе больно сделаю... Марш!
Зло закусив губу, Вика все же беспрекословно пошла в указанном Мариной направлении по широченной, слабо заросшей кустарником бывшей улице, где по обе стороны стояли высоченные грязно- серые здания. Сбоку небо уже становилось понемногу светло-серым, почти голубым — в то время как справа оставалось чернющим, с россыпью звезд. Близился рассвет.
Марина шагала следом, держась метрах в двух левее и сзади. Время от времени, когда ей казалось, что Вика сбивается с темпа, бесцеремонно поддавала по спине прикладом автомата. Пленница, бормоча под нос несомненные ругательства, послушно ускоряла шаг. Поразмыслив над ее поведением — ни особой непокорности, ни буйных выпадов — Марина пришла к выводу, что в самом близком, обозримом будущем Вика не ждала спасения и подмоги, иначе держалась бы гораздо строптивее. А потому, надо полагать,
