– По-моему, Клебанов собирался, – заплетающимся языком предполагал Селезнев. – У него там родня.
– А я говорю, что Путин! – не соглашался Волошин. – Он давно хотел поговорить с Яковлевым о хоккее, они ужасные болельщики.
– Не о чем ему говорить с Яковлевым, – твердо возражал Селезнев. – А вот Сереге Степашину точно туда надо, у него там встреча с избирателями.
Спорили-спорили, судили-рядили и решили, чтоб не ссориться, посчитать – сколько в Думе и в правительстве питерских. Вышло больше половины, тем более что Путина в соответствии с рангом считали за троих.
– Нда, – прикинул Селезнев. – Я и сам ведь оттедова… помню, газету какую-то редактировал, что ли… или это уже в Москве?
– Крейсер «Аврору» грекам продал, – хихикнул Волошин.
Короче, чтоб никого не обидеть, решили они лететь в Питер всем составом. Зафрахтовали самолет – долго ли спикеру с главой администрации заказать воздушный траспорт? – попихали туда всю правящую элиту, следом влезли сами и дали отмашку на взлет.
Ну а по прилете – тут уж совсем ночь была глухая, они и Пулкова толком не разглядели, – даже трезвые спеклись. Только и успели сказать таксистам: одни – в Думу, другие – в Дом правительства, на набережную, третьи – в резиденцию главы государства.
– А где у нас резиденция-то? – полюбопытствовал один питерский таксист. Надо вам сказать, что тамошние таксисты готовы везти куда угодно, были бы деньги, – в этом смысле запросы у них явно скромнее московских.
– В Смольном! – пошутил Греф, но таксисту один черт: в Смольный так в Смольный.
Все бы так и сошло – в Питере ведь есть и Дума, и дворец на набережной, и дом правительства, – но один таксист узнал Путина, который держался бодрее других и в пути даже порывался управлять машиной. Доложил наверх. Завидев дружный правительственный десант, городские власти живо смекнули, что это не просто так. Губернатор Яковлев с перепугу распорядился всех разместить по высшему разряду и обеспечить трехразовым горячим питанием. Он, конечно, ждал масштабной проверки своих темных делишек, но чтобы проверка оказалась такая масштабная – это ему в голову, естественно, прийти не могло.
Ранним утром ничего не помнящий спикер Госдумы вышел прогуляться на Невский проспект. Поскольку в бытность свою главным редактором газеты «Смена», а впоследствии секретарем обкома ВЛКСМ он в город почти не выходил и об его достопримечательностях имел представление слабое (знал только, что есть какой-то «Сайгон», где тусуется неформальная молодежь), никакой разницы между Питером и Москвой в глаза ему не бросилось. Спаса на Крови, что на Грибканале, принял он за Василия Блаженного и подивился, какой тот большой вблизи. Набежали журналисты, сразу узнавшие недавнего коллегу. Непосредственно у памятника Петру I, который ему даже понравился (и чего все катят на этого Церетели, вполне приличный монумент!), Геннадий Николаевич дал интервью собратьям по перу.
– И что это вы здесь делаете? – спросили журналисты – Плановая поездка?
– Никак нет, совершаю прогулку по столице нашей Родины, – бодро ответил спикер, привычно чаруя прессу широкой улыбкой.
Журналисты испуганно переглянулись.
– То есть… то есть всё-таки переносят? – спросили они.
– Отлично переносят, очень, очень хорошо переносят, – ответил Геннадий Николаевич, полагая, что речь идет о том, как переносят жители нашей столицы очередной подъем отечественной экономики
– Стало быть, дает Питер прикурить старушке Москве? – с торжествующим ехидством спросил корреспондент озорного еженедельника «Туз пик»
– В этом можете не сомневаться, – радостно ответил спикер, радуясь шансу лишний раз явить новому президенту свою лояльность. Он ни на секунду не усомнился что речь шла о борьбе Путина со столичным Мэром, а поскольку Лужкова в бане не было, он немедленно смекнул, что перемирия не предвидится.
– А правительство тоже переезжает? – встрял какой-то прохожий, но его дружно оттеснила набежавшая охрана: к Селезневу устремлялся губернатор Яковлев собственной персоной.
– Здра-а-авствуйте, здравствуйте, Геннадий Николаевич! – медоточиво пропел он. – Раненько поднялись я гляжу!
Геннадий Николаевич – в полной уверенности, что Яковлев прибыл на Совет Федерации и теперь тоже прогуливается по Москве, радуясь теплу, – поздоровался с губернатором, что и было запечатлено восторженной прессой.
– А мы вот какой проектик ледового дворца зарядили. – радостно сообщил губернатор и продемонстрировал спикеру случайно прихваченный с собою макет. Селезнев вежливо над ним склонился, и журналисты защелкали блицами.
В это же самое время в Смольном проснулся Путин и, оглядев свой кабинет (все правительственные кабинеты в России одинаковы), тщетно пытался вспомнить, как он вчера после бани умудрился попасть на работу. Раз уж он в выходной день все равно торчал в кабинете, не мешало бы с минимальной охраной этак запросто прогуляться по Красной площади, чтобы показать избирателям, что он и после выборов не занесся.
На Красной площади было солнечно и малолюдно. Успенский собор, отчего-то выкрашенный в голубой цвет («Правду писали, сволочи, про голубую мафию в Кремле! Ну, я порядочек-то живо наведу»), возвышался над брусчаткой. Мимо прогрохотал трамвай («Михалков, что ли, не разобрал рельсы после съемок? Пускают в Кремль кого ни попадя…») Народ гулял и радовался погоде, но при виде главы государства стремительно скучковался вокруг него. Барышни визжали. «Тишину шагами ыеря, ты, как будущность, войдешь!» – пропел какой-то городской сумасшедший на неуловимо знакомый мотив, отчего-то связанный в памяти избранного президента с запахом хвои и мандаринов.
– Как вам наш город, Владимир Владимирович? – «вперебой спрашивали они.
– Город у нас хороший, – веско отвечал избранный президент России. – Думаю, что и с главой его мы будем еще плотно работать… несмотря ни на что…
– Он хотел таким образом перебросить мост к Лужкову, с которым когда-нибудь надо же мириться, – но граждане, конечно, поняли его с точностью до наоборот они решили, что Яковлева примумутся всерьез, тем более что если бывшие коллеги Путина по Большому дому начинают с кем-нибудь плотно работать – мало не кажется.
– Сменить нам надо губернатора, – вякнул какой-то «яблочник», случившийся неподалеку.
– Губернатор избран законно, – тонко улыбнулся Путин, имея ввиду Громова и радуясь, что народ поддерживает все-таки не его. – Работать можно со всеми…
– Поменять бы нам городское начальтво-то! Ведь в коррупции погрязло! – крикнула какая-то старушка из тех, что в раннеперестроичные годы составляли основной контингент митингующих.
– Мы рассмотрим ваше предложение, – ободряюще кивнул Путин и вернулся в кабинет, полагая общение с народом исчерпанным.
«А и правда хочет столица избавиться от крепкого хозяйственника, – с удовольствием подумал он. – Мы вам покажем ставленника кремлевской семьи… системщики! – и вызвал к себе Степашина. К счастью, мобильные телефоны в Питере функционируют не хуже, чем в Москве.
– Степашин! – спросил он верного друга едва тот вырос на порогею – Хочешь быть в этом городе за главного?
– Почему же нет! – обрадовался Степашин Он вполне годился на пост московского мэра вон был целых два с половиной месяца!
– Готовься, – пообещал Путин. Степашин выпорхнул к дожидавшимся его журналистам вне себя от счастья и по вечному своему неумению хранить тайны бодро сообщил, что в отдаленной перспективе готов попытать счастья на выборах городского главы.
– Вы уверены, что петербуржцы за вас проголосуют? – спросил вездесущий корреспондент «Туза пик».
