От авторов.
«Правда о случае мистера Вольдемара» – известный рассказ Э. По.
Все цитаты из детского фольклора, приводимые в тексте, абсолютно подлинны и почерпнуты авторами как из собственной памяти, так и из собственной дочери.
В июне Путин собрал олигархов на традиционную встречу: обычно во время таких посиделок они ему говорили, что делать, а в благодарность получали гарантии независимости и другие мелкие подарки.
Большой стол был, как всегда, уставлен пирожными и лимонадом (крепче лимонада никто из олигархов не употреблял). Олигархи рассаживались, хихикая и весело толкаясь. Они не собирались целый месяц, за это время каждый успел прикупить новые игрушки и цацки. Один хвастался шоколадной медалью, другой – заводиком, третий прикупил железную дорогу, совсем как настоящую, с вагонами, и теперь радостно раскладывал ее на столе. Как всегда, двое ссорились, выясняя, чья Семья лучше и у кого Папа круче. Обычно Путин с улыбкой умиления посматривал на резвых гостей, наполнявших Кремль весельем и непосредственностью. Но на этот раз Владимир Владимирович был хмур и сосредоточен.
– Ребята, – начал он грустно. – Я вам очень благодарен за все. Но обстоятельства требуют, чтобы одного из вас посадили.
– Как – посадили? – залепетали потрясенные олигархи. – Куда посадили?
– Сдали, слили, поставили в угол, – терпеливо объяснил Путин. – Чтобы народ видел, как идет борьба с коррупцией. Мне правда очень грустно, братцы. Но, во-первых, интересы государства превыше всего, а во-вторых, это же понарошку.
– Такая игра? – с пониманием спросил Березовский, очень любивший новые, азартные игры.
– Да, Боря, – печально кивнул Путин. – Трудная, опасная и увлекательная игра. Называется «Бутырочка». Вам остается только выбрать, кому водить.
– Давно пора, – рассудительно сказал старший олигарх Владимир Петрович, друг толстого Юры. – Мы всегда говорили.
– А кто за мною повторяет, тот в уборную ныряет, – неодобрительно сказал Путин, в упор, посмотрев на непрошеного союзника. Владимир Петрович стушевался.
Путин вышел, оставив за себя Волошина, чтобы тот доложил о результатах олигархических разборок. Некоторое время гости сидели молча, переваривая услышанное.
– Березовского! Березовского! – зазвенело сразу не сколько голосов, когда прошел первый шок.
– Меня? – переспросил шустрый быстроглазый Боря, надкусывая расползающийся эклер. – Да, меня можно. Меня всегда можно. – И говорил, и ел он с необыкновенной быстротой, держа пирожное двумя передними лапками и обгрызая его острыми зубками, при этом успевая внимательно оглядывать каждого и стремительно, как белка скорлупой, сыпать словами. – Меня очень можно, но по трем причинам бессмысленно Во-первых если все время одного меня, то это не борьба с коррупцией, а игра в одни ворота. Меня в прошлом году уже осалили, и кому было лучше? Спросите Евгения Максимовича, было кому-нибудь лучше? Во-вторых, я народный депутат, и у меня неприкосновенность. А снимать ее с меня вы замучаетесь. И в-третьих, я все равно выкручусь. Это все знают. Так что меня бессмысленно. – Он доел пирожное и обвел коллег карими, чуть навыкате, хитрыми глазками.
– Надо жребий бросить, – предложил пухлый, рассудительный Фридман в маячке с огромной буквой «Альфа» на пузе.
Стали бросать жребий. У единственного курящего – Потанина – нашлись спички. Решили, что кому достанется обломанная, тому и водить, то есть сидеть, но хитрый Абрамович заметил, что у Потанина все спички обломанные, так что кто первый потянет, тот и продует. Тогда стали сдавать карты – кому выпадет туз пик. Карты нашлись у Ходорковского, но опытный Смоленский заранее просмотрел колоду и обнаружил, что все шестерки из нее давно слиты, потому что шестерки умирают первыми, а зато есть шесть тузов пик и два джокера. Такими картами хорошо было играть в «Акулину». Поиграли немного в «Акулину», Швидлер проиграл два пирожных, но Волошин постучал ручкой по бутылке лимонада и напомнил олигархам, что они больно уж развозились, – надо дело делать.
– А давайте в вышибалу! – воскликнул резвый, спортивный Мамут. – Вон у меня и мячик есть!
Стали играть в вышибалу, но увлеклись, перешли сначала на «картошку», потом на футбол. Березовский засветил: в глаз Гусинскому, тот расплакался и стал кричать, что в его лице в глаз получила свобода прессы и мировое еврейство, остальные разделились: кто-то бросился его утешать, кто-то издевался.
– Ню-ю-юня! – дразнился Березовский. – Плакса-вакса-гуталин, на носу горячий блин!
– Я мировому сообществу скажу! – плакал Гусинский, размазывая сопли по щекам.
– Ябеда-корябеда, турецкий барабан! – кричал Лесин. – Кто на нем играет – противный таракан!
– Ребзя, так нехорошо, – примирил всех рассудительный Потанин. – Мы в игрушки играемся, а тут решается судьба страны. Давайте выбирать.
– Голосовать! Голосовать! – радостно запищали олигархи. Голосование прошло бурно, но во всех случаях давало одинакозый результат: по каждой кандидатуре голосовали все, кроме того, кого предлагалось слить. В результате явного лидера выявить не удалось.
– А давайте посчитаемся! – нашелся Ходорковский. – Я помню, когда Толю Быкова сдавали, так тоже считались. И все были довольны.
– Кто знает хорошую считалочку? – возликовало собрание. – Давайте, давайте!
– Я знаю, – сказал Чубайс. – Эне, бене, раба, квинтер, контер, жаба.
– Неинтересно! – вскричал Вяхирев.
– Зато коротко, – солидно сказал Чубайс. – Мобильно.
– Нет. нет! Давайте лучше мою! Дзюба-дзюба-дский-ба-дзюба, дзюба-дони-дони-ми, а дони ши, а дони ши о шани буба-буба-буба-буба, а-а-а, а дони ши, – Вяхирев трижды хлопнул в ладошки, – а-ми (и еще трижды хлопнул), замри! Эне-бене-рики-таки, шурба-урба-сен-тебряки, эус-беус-космодреус-бис, на веревочке повис. Рыжая Наташка, ты меня не бойся, я тебя не трону, ты не беспокойся. Лягушка прыгала- скакала и Наташке в рот попала, бамс!
– Эту абракадабру никто, кроме тебя, не запомнит, – надулся Лисин.
– Ну и что, я и посчитаю, – уверенно сказал Вяхирев и, не дожидаясь ничьего согласия, завел свою песнь, но машинально посчитал и Волошина, после чего был лишен права голоса. Волошин долго еще глотал валокордин и сосал нитроглицерин.
– Я знаю, я знаю! – закричал темпераментный Бендукидзе, большой гурман. – За стеклянными дверями стоит Мишка с пирогами (Лесин поморщился). Мишка, Мишенька, дружок, сколько стоит пирожок? Пирожок-то стоит три, а водить-то будешь ты! – и он резко выбросил палец в сторону Евтушенкова.
– Неправильно, неправильно! – закричал Евтушенков. – Это неправильная считалка! Вот я другую знаю! – и он принялся считать, четко отрубая ритм и резко тыча пальцем в грудь каждого считаемого:
Солнечный круг, немцы вокруг,
Путин пошел на разведку!
В ямку упал, ножку сломал и на прощанье сказал:
«Пусть всегда будет водка, колбаса и селедка, и зубной порошок, чтобы чистить горшок!»
Горшок выпал Гусинскому, но тот немедленно среагировал:
– Я горшки обошел и до Ленина дошел!
По законам олигархии, если кто быстро перепасовывал наезд, того не трогали и даже уважали.
– А давайте «раз-два-три-четыре-пять, вышел зайчик погулять», – предложил Чубайс.
– Что ты все скучные какие предлагаешь! – осадил его Березовский. – Это каждый дурак знает!
– Я дурак? Я дурак, да? – обиделся Чубайс.
