почему-то вспомнилось: 'Оракул сказал, что ты сокрушишь один мир, спасешь другой и построишь третий'.
Сговорились они, что ли?
Подслушивать нехорошо. А уж подглядывать - тем паче. Но что делать?
– Чего они там, дядя Диомед? - в левое ухо, шепотом.
– Уже начали? - в правое, тоже шепотом.
Тайная дверца, хитрая, с маленьким незаметным окошком. Сиди на скамеечке резной, подглядывай, подслушивай вволю…
– Ну, дядя-я-я!!!
Это мне окошко досталось. А Киантиппу с Алкмеонидом приходится лишь догадки строить да меня спрашивать.
– Начали, начали! - смилостивился я. - Вон стоят, глядите! Да только лбами не толкайтесь, орлы!
Аласия. Палаты богоравного басилея Амфилоха Амфиараида, прозываемого среди людей Щербатым. Тронный зал. И мы за дверцей - вроде как в засаде.
Прямо с порога сюда и попал. Вначале меня даже не хотели к Амфилоху пускать. Мол, не до тебя, гость почтенный, занят басилей, да не просто занят - всеконечно. Потoм присмотрелись. Потом на колени брякнулись… …А вот это уже не я. Не ползали на коленях перед Дамедом-ванакой, хоть и был он владыкой жестоким. Ох, Амфилох, Амфилох!
Увидел меня Щербатый - только головой покрутил.
Мол, погоди, Диомед-призрак, дела у меня, вечером крови жертвенной тебе плесну. Потом глаза протер, ручищи свои огромные раскинул…
Ой!!!
А затем прямо сюда и потащил - в зал тронный, в тайник за стеной. Отбивался я, за косяки дверные цеплялся. Да только не отпустил Амфилох, дотащил-таки. А как поведал, в чем закавыка, отчего во дворце все вверх дном, так я и сам принялся затылок чесать. Вовремя Диомеда-изгнанника ветром на Медный остров занесло!
Ну и орлы за мной увязались - в засаду.
– А чего они в одних хитонах, дядя? - вопросил любопытный Киантипп, оттесняя от дверцы не менее любознательного Амфилоха-младшего. - Фаросы, что ли. не могли надеть?
– Да это не хитоны! - вздохнул я. - Это и есть фаросы, только хеттийские. Видишь, серебром шиты?
– Ага… А мы их что, резать будем?
Хотел я дать подзатыльник басилею Киантиппу Эгиа-лиду - пожалел. Взял за ухо, от дверцы отодвинул.
– Цыть!
Да, вовремя я приехал! Вовремя - и не зря. Иногда, как угадаешь, - и колесницы в нужный миг выкатятся, и стрелки точно за вражьи спины зайдут.
Хеттийское посольство. Да непростое! -…тому рада, и всяческого здравия тебе, басилей Амфилох, сын Амфиарая желает. А еще царевна Цулияс, дочь Великого Солнца Суппилулиумаса, правительница Царства Хеттийского, велит сказать тебе, басилей, что ждать она более не станет, и желает, чтобы мир между державами нашими был в сей же час заключен…
Старается посол, ахейские слова из пуза толстого выдавливает. Да только не на него я смотрю (было бы на что!). На того, что рядом стоит, гляжу. Такой же фарос, серебром тканный, повязка цветастая на голове… …И не узнать тебя, Курос, верховный дамат! -…Знай также и то, басилей, что войска наши уже заняли землю Киццувадна, называемую вами Киликией, и в землю Мукиш вступили…
Да, плохи дела Щербатого! Хотя и не так, как хотелось бы этому толстопузому… …И тебе, Курос, верховный дамат! Рядом обиженно сопят мои орлы. Сопят - не понимают. Чего ждет дядя Диомед? Взять наглеца-посла за ворот его фароса да в море искупать, чтобы болтал меньше!
– А условия мира такими будут. Приедешь ты, басилей Амфилох, в город Хаттусу, в логовище Золотых Львиц, и склонишься перед государыней нашей царевной Цулияс, дочерью Великого Солнца Суппилулиумаса, и жертвы искупительные принесешь за гибель столицы нашей, сожженной нечестивым Диомедом-ванактом, и станешь платить дань тяжкую…
Усмехнулся Курос, верховный дамат. Знай, мол, наших, 'ахиява'! Вот тебе, Диомед, враг мой! Сокрушу царство твое, как сосуд горшечника!
Губастая решила мстить по-царски. Цари не посылают убийц, они посылают воинов.
А рядом уже не шепот - рычание. Не орлы - волчата!
Не хотел я в это во все вмешиваться. Но понял - надо. Много долгов у нечестивого Дамеда-ванаки, и незачем их на чужие плечи перекладывать. Ведь не с Амфилохом решила посчитаться дочь Великого Солнца Суппилулиумаса - со мною. Значит, мне и платить.
По-царски!
И не в войне даже дело, мало ли мне воевать приходилось? Цулияс здесь, совсем рядом… Видать, ТЫ и вправду решила со мной помириться, Пеннорожденная?
– Остров же Аласия, называемый вами Кипром, останется в пожизненном владении твоем, басилей Амфилох Амфиараид, но не получат его потомки твои без воли Великого Солнца, ванакта Царства Хеттийского…
И вновь кривит пухлые губы Курос-дамат. Доволен! Сладка царская месть!
Поглядел я на орлов, перья распушивших…
– Пошли?
Хорошо дверь подвесили - и не скрипнула!
– И условия эти должен принять ты, басилей, пока стоим мы в зале этом и пока солнце еще не зашло…
Осекся толстяк - меня.увидел. Да только не стал я его рожей любоваться…
Узнал меня, Курос-дамат?
А в зале тишь могильная, словно не дворец - толос. Но вот охнуло, зашумело прибоем морским:
– Дамед… Дамед… Дамед-ванака… Вернулся…
Хабирру уверяют, что гордыня - смертный грех. Не знаю, не знаю… Прошелся я по залу, ни на кого не глядя, словно вокруг не люди, колонны каменные, к трону подошел… …Привстал Щербатый, да только подмигнул я ему: сиди, не ерзай, мол. И сам присел - прямо на ступеньки.
Молча.
Пристукнули эмбатами Киантипп с Алкмеонидом (знай наших!), по бокам стали. А руки уже на поясе, поближе к мечам. Стих прибой, заглох. Но вот грюкнуло - бухнулся на колени один из даматов, самый догадливый, видать. А после со всех сторон стук пошел.
То-то!
Застыли послы, глаза выпучили. А я на них даже смотреть не стал - пока что. Даже на Куроса губастого. Мстить мне решила, Цулияс, царевна Хеттийская? Чтобы Дамед-ванака не в свое царство - на пепелище вернулся? Войной грозить?
А что сейчас скажешь?
Поглядел я поверх спин склоненных, вновь подмигнул Щербатому:
– Кто?
И на послов головой мотнул - не оборачиваясь даже. Пожал Амфилох плечами широкими, венец золотой поправил. Вздохнул:
– Заброды хеттийские, ванакт. Грозятся!
Кивнул я, по сторонам поглядел, на орлов моих, тоже вздохнул:
– Басилей Киантипп Эгиалид! Басилей Амфилох Алкмеонид! Велю вам сокрушить Царство Хеттийское, Хаттусу же, Логовище Львиц, - сжечь. А заброд, что нам грозить смели, - в темницу!
– Диомед! Диомед!
Даже не обернулся я на ее крик. Ты хотела мести, царевна? А теперь чего хочешь?
– Да ты чего делаешь, Тидид? Какая Хаттуса? Какая темница?
