– Ва-а-ах! Год шел, десять лет шел - дошел. Смотрит - а на краю света ничего - одно болото грязное. В то болото Гелиос-Солнце ныряет, понимаешь? Как тины болотной коснется - шипит, горячее потому что…
– А что было за тем болотом, Мантос?
– Ох, Тидид! Ох ты, Собака Дурная!
– Да не охай, Щербатый. Закис ты тут, на Аласии, жирком порос! Что, венец уже ото лба не отдирается?
– Венец-то отдирается… А люди? Нам присягнули, Тидид, нам верят. И что - все бросить?
– Зачем бросать? Ты же Сияющий, Амфилох, ты знаешь, что, если Номосы соединятся, дорога будет открыта. Раз в неделю в гости к тебе плавать стану!
– Это - если… Океан - подумать страшно. Ведь там даже времени нет!
– А мне этот Крон уже в печенках сидит! Ничего, войско у тебя есть, мои орлы тебе подсобят. С правительницей хеттийской я вроде как… м-м-м… договорился, а Кеми в одиночку с нами не справится.
– Ты знаешь, вчера сюда приплыли Гелен Прорицатель с Энеем. И Калхант с ними…
– Не помер, значит, боговидец? Вот Эней - это хорошо! А где наши?
– Менелай разбит. Кемийцы потопили его корабли, сам он в плену, на Фаросе. Одиссей пропал где-то в Финикии. Гуней Кифиец тоже в плену - в Ливии…
– Довоевались, бродяги!.. Жалко белокурого! И рыжего жалко!
– И Гунея Кифийца жалко?
– Кого-о?!
– Станем Миносами, курет Идоменей?
– Миносе то этаной, курет Диомед!
– Подалирий?
– Ну вы и спятили, ребята! Без лекаря вам точно не обойтись. Так что я с вами.
– Гелен? Эней?
– У нас больше нет дома, ванакт. Лучше уж-в Океан!
– Калхант?
– Боги-и! Вели-и-икие-е боги-и-и мои-и-ми-и-и уста-а-а-м-и-и глася-я-ят, что-о-о…
– Короче, боговидец!
– Да!
…Лучшая древесина - клен или сосна. Борта высокие, в два раза выше обычных, реи должны поворачиваться, чтобы паруса наискось к ветру ставить, скамейки для гребцов - на сто человек, по два на скамье, а еще лучше гребцов в два ряда усадить, один над другим…
Н-да… Никогда не думал, что корабельщиком стану! Но взялся за копье - не говори, что не мое…
Титаны Океан-Ограничитель и Крон-Временщик - родные братья, сыновья Урана-Неба и Геи-Земли - были разделены изначально. Поэтому для Времени нет ограничений, а в Океане царит безвременье.
Паруса… Обычно мы только гистон ставим да еще маленький - долон - на самом верху. А тут паруса должны в два ряда идти, как и гребцы… Не перепутать бы: гистон, долон и еще этот, средний, никак название не запомню…
А я-то думал, что Миносом просто стать! Взобрался на палубу, скорчил рожу героическую: 'В Океа- а-а-а-ан!!!' И - уже Минос. А тут - форма киля, весло рулевое (одно или два, кстати?), а еще борта красить надо, чтобы гниль не взяла, да еще пифосы для воды, и сама вода - протухнет ведь, если не добавить чего надо. А чего надо?
Болтались тут какие-то юркие, с бородами крашеными. Мол, сами все построим, Дамед-ванака, за милую душу построим! Как же, построят! Как в той байке, что мне Идоменей рассказывал: пришел какой-то оборванец на корабль наниматься. Его в шею, а он и говорит: 'Вот повезло вам! А то бы я наработал!' …А еще хорошо бы кедра достать - хотя бы для обшивки. Ох, и дорогой же этот кедр! Разве что малоизвестного Исин-Мардука за бороду тряхнуть, пусть пособит…
Якоря, 'вороньи гнезда', канаты… А из чего канаты? Пеньковые, пальмовые? Финикийцы пальмовые предлагают, а вот Идоменей… Ох и тяжко! Да что делать? Лишь того, кто любит труд, люди Миносом зовут…
Так все-таки какие канаты?..
Стучат топоры, пилы визжат, летит во все стороны пахучая стружка. А вот и смола - в глиняном котле булькает, наружу просится. Хорошо!
В последний раз так весело было, когда богоравный Сфенел своего 'Коня' мастерил (эх, Капанид, басилей реп-коносый, как ты там?). А еще говорят, что я только войну люблю!
– Эй, дядюшка Антиген, правильно строим?
– Правильно-то правильно… Да только глаз нужен. А то вон 'Арго' построили, умники, только на одну ходку и хватило!..
Желтые ребра уже торчат из оснований-килей. Толпятся вокруг аласийцы, и финикийцы толпятся, бороды на пальцы наматывают. И чего это 'ахиява' такое задумали? Столько по морю ходим, а подобного еще не бывало!
– Что это, Подалирий?
– Сок дерева хумбабы, у митанийцев купил. Будем в воду добавлять. Попробуй, какой кислый!
Труднее всего решиться. И на войне, и не на войне. А если решился, то все просто. Вот войско вражеское, вот Океан. Вперед - и пусть сомнения дымом прочь уносит!
– Ну как там боги, Калахант? Одобряют?
– Бо-о-о-о-оги-и-и-и с на-а-а-ами!.. А хоть и не с нами! Не боялся я ИХ под Троей, не побоюсь и сейчас. Пусть ОНИ нас боятся!
– Эй, Гелен! А где наш богоравный Плакса?
– Слезы утирает. Во-он в той харчевне, что у пристани! Ну вот, все работают, а он прохлаждается! …Эней Анхизид действительно оказался в харчевне. Это же каким мизантропом надо быть, чтобы в этакую грязную дыру сунуться! Что-то пить много стал наш дарданец! Эге, да он не один! …Красный колпак, какой моряки носят, рыжая прядь к уху прилипла… Не может быть!
– Любимчик! Ну даешь Даже и не думал, что так рад буду. Врезал его, паршивца, по спине, аж гул по харчевне пошел.
– Рыжий, еж морской! А болтали - сгинул, болтали, будто финикийцы тебя Баал-Зевулу подарили!
Обернулся Одиссей Лаэртид, поглядел странно. Тут вся моя веселость и пропала.
– Диомед… ты?..
Что-то не так с Любимчиком, ох, не так! Постарел вроде? Да с чего ему стареть? Ведь, хвала Деметре Теплой, не в Кроновой мы ловушке! И глаза…
– Ты чего, Лаэртид, мухоморов наелся?
– Лотоса… - То ли шутит, то ли нет. Не разберешь даже.
– А почему ты не на Итаке, Одиссей? Чего тебя сюда занесло? Дома бы сидел, приплод овечий считал…
Не договорил даже - осекся. Обжегся я о его взгляд…
– Итака…
Не проговорил - прошептал. И тут я только понимать начал… …А Эней уже в три ручья ревет! Да что с него взять?
– Вы… Вы куда-то собрались, Тидид? Далеко? В Океан?
Плохи, видать, дела на Итаке, если рыжий об Океане заговорил!
– Я… Наверное, тоже с вами. Только они… пустят ли? Они? Но тут же дошло - ОНИ!
– Кружение птиц подсказывает мне, что наша встреча неслучайна. Как неслучайно все, творящееся
