Тяжко вставать похороненным где-то под Троей! Нет, не цветами, не песнями встретит Эллада Мертвых своих. Поспешили вы зову поверить, Те, кто погиб возле желтой теснины Скамандра! Кончился век, и чужие теперь вы в отчизне. Поздно пришли! Уж в разгаре Последняя Битва…
– Вот ТЫ о чем? - вздохнул я, когда кифара умокла. - Под Троей мы думали… Я думал, что именно там идет наша Последняя Битва, наш Армагеддон…
– А на самом деле все только начинается, племянник. Начинается - и кончается. Увы… И на этот раз никто из НАС не вмешивается. Бесполезно… Знаешь, твой ДЕД считает, что вы все ошиблись - и не только в этом. И ты ошибся, Тидид. Там, под Троей, вам надо было решиться - и выходить на Титаномахию. Номос все равно погиб бы - но не так. Лучше сгореть в огненной буре, чем веками гнить в забытых могилах. И вам - и НАМ…
Я встал, поглядел вдаль, на равнину, где догорали дорийские костры.
– Это не МЫ, Диомед, - понял ОН. - Это Время. Номос умирает, и мертвецы Трои смогут лишь ненамного задержать его смерть. Ты разве не заметил, племянник, как это все похоже на Крепкостенную? Только теперь Эллада - не вы, Эллада - это Гилл и его дикари. Вы, чужаки, будете убивать эллинов!
– Не эллинов - врагов! - сквозь зубы проговорил я.
– Нет! Настоящих эллинов, Будущее нашей земли. Время не обманешь, племянник! Сейчас ты смог привести из-за моря варваров… мертвецов. Вы победите, наверное. Но через полвека некому будет прийти на помощь. И позвать на помощь - тоже некому.
Страшно было слушать ЕГО голос - негромкий… безнадежный.
– 'Времени много создал Уранид, только много не значит - бессчетно. Жизни положен предел. И Время подходит к концу', - вспомнил я. - Это так, аэд?
– Это так, - ОН тоже встал, подошел ближе. - Вы - последнее поколение, за вами ночь. Волки будут выть на развалинах Микен и Аргоса, и никто не придет на ваши могилы. МЫ все боялись таких, как Персей, Беллерофонт, Геракл. Таких, как ты, Диомед. Боялись, но понимали, что без вас Эллада умрет. А то, что придет на смену, будет лишь призраком, тенью в Аиде. Потомки станут рассказывать о вас сказки - глупые, нелепые, прекрасные. И о вас, и о НАС.
– Зачем ТЫ пришел, Психопомп? - не выдержал я.
– Попрощаться, племянник. Попрощаться. С тобой - и с нашей Элладой…
Мы стояли рядом, и черная ночь плескалась вокруг нас.
– Я могу, - ОН нерешительно повернулся. - Могу попробовать… могу позвать ЕЕ…
– Не смей! - выдохнул я. - Моя мать - Аргея, дочь Адраста, лежит на Поле Камней в Аргосе. И хватит об этом!
Кифара нерешительно застонала. Умолкла… Никто не сказал больше ни слова.
– Братья! Мертвецы Трои с нами! И пусть этот бой станет последним, самым последним для всех нас - и живых, и мертвых! Троя!..
– Троя! Троя! Троя!..
– Антилох, сын Нестора!
– Здесь!
– Махаон, сын Асклепия!
– Здесь!..
– Аякс, сын Оилея!
– Здесь!
– Аякс, сын Теламона! Агамемнон, сын Атрея! Лигерон, сын Пелея!
– Здесь! Здесь! Здесь!..
– Диомед, сын Тидея!
– Здесь!
– Одиссей, сын Лаэрта… …Что такое победа? Это много трупов. Что такое великая победа? Это очень много трупов. Что такое величайшая победа?..
– Не плачь, Диомед-родич! Твой друг Мантос погиб, как мужчина, как этолиец. Он будет лежать в родной земле. Не плачь, он не хотел бы, чтобы ты плакал. Куреты не плачут. Куреты - огорчаются…
– Мы уходим, Орест, сын Агамемнона. Считай, что Элладе приснился страшный сон. Мы похоронены где-то под Троей…
– Что с тобой, Грес? Ты не ранен?
– Ау-у!.. Нет-нет, регус Диомед Маурус, я не ранен. Мне страшно, страшно!
– Волки ничего не боятся, Грес! Вы все сегодня сражались как герои.
– Регус Диомед Маурус! Вы, боги, всегда так беспощадны? Всегда так безжалостны?
– Всегда…
– Значит… Ау-у! Значит, такое будет и у нас дома, в Италии?
– Нет, волчонок. Не будет. Пока я жив. Пока все мы еще живы… …Волки будут выть на развалинах Микен и Аргоса.* *'Запоздалое возвращение эллинов из-под Трои вызвало много перемен и междоусобных распрей… На восьмидесятом году после взятия Трои дорийцы вместе с Гераклидами захватили Пелопоннес' (Фу - к иди д. История). Последствия дорийского нашествия могут быть вполне сравнимыми с приходом монголо-татар на Русь. Эллинская цивилизация смогла возродиться только через шесть веков.
– Может, еще подумаешь, Идоменей?
– Нет, Тидид. Я все решил…
Ветер раздувал белые паруса. Черные весла готовы были врезаться в теплую спокойную воду. Последний Ми-нос уходил в Океан.
Навсегда.
– Но почему? - вздохнул я. - Здесь так много дел, Идоменей! Мы основали еще четыре города, строим канал, к нам приезжают сотни, тысячи - из Эллады, из Фракии, из Азии…
Тяжелая, как просмоленная доска, ладонь легла на мое плечо.
– Каждому - свое. Ты, Диомед, построишь новую страну - Италию, построишь свой Золотой Век. Но ведь кто-то должен идти дальше! Там, за Иберией, за Эфиопским морем, тоже есть земля. Я хочу увидеть ее, Тидид!
Он улыбался, Идоменей-критянин, последний из рода Миносов, - спокойно, чуть грустно. Я понял - уговаривать бесполезно. Он уже все решил.
Теперь мы оба смотрели на море, на винноцветную гладь, такую привычную, такую безмятежную в это летнее утро.
– К тому же ты прав, Тидид. Ахайя, наша Эллада, умирает. Ты же видишь, даже смерть Гилла, даже победа над дорийцами ничего не изменили. Режутся, предают друг друга, зовут на помощь врагов. А дорийцы вновь копят силы. Я… Я не хочу видеть, как на нашу родину опустится ночь! Словно черная тень пронеслась над морем. Словно крылья Таната…
– Но ведь есть Италия! - вздохнул я. - Мы сохраним все, что можно еще сохранить, мы выплавим новую бронзу. Это будет действительно Золотой Век!..
– Конечно! - Его рука сжала мое плечо. - И через несколько столетий ваши потомки тоже захотят узнать, что там, за Океаном. Так будет всегда, Тидид. Бесконечен мир, бесконечны Номосы. Ты как-то сказал, что мы, люди, подобны листьям в дубравах древесных. Пусть так! Но ведь. деревья стоят сотни лет и становятся только крепче!..
Я заставил себя улыбнуться.
– Может, ты и прав… Миносе то этаной, курет Идоменей?
– Станем Миносами, курет Диомед! - рассмеялся он. - А еще лучше - останемся друзьями. Навсегда!
– Навсегда…
Торопился ветер, раздувал белые паруса; тревожным криком отзывались беспокойные чайки, горчило прощальное вино на губах… А у самого горизонта, медленно, незаметно, уже проступал серый сумрак седого Океана. Мы останемся с тобою друзьями, Минос!
