чуть ли не с три наши Апии размером. Разбежались наши отряды во все стороны, по всем лесам да предгорьям. Кому-нибудь да повезет.
...А главное — лес! Ведь чего я эту охоту затеял? Не только ради свежатины или для того, чтобы парни перед плаваньем долгим побегали. Лес! Как давно я в лесу не был! И когда еще буду? Что там, за Океаном, неведомо, но среди волн деревья точно не растут!
Прелый теплый воздух, солнечные лучи через желтые кроны пробиваются... Ух, хорошо!
— Это все собаки, — отдышавшись, сообщил Одиссей. — Собаки здешние плохи. Пустолайки!..
...Ну конечно! Плохому охотнику всегда что-то мешает: то хитон узкий, то собаки плохие... А в лесу- то как хорошо!
— Вот у меня на Итаке пес есть! Всем псам пес! Хоть и без ушей, хоть и не лает...
— А у меня уши есть! — заметил я с самым серьезным видом. — Хоть и не лаю.
Открыл рот Любимчик... Неужто ему до сих пор не сказали, кто такая Дурная Этолийская Собака?
— Ладно, — рассудил я. — И без собак обойдемся! Следы видел? Тут кабанов выводок целый, матерые...
— Ка-а-аба-ан! — тихонько пропел Лаэртид. Пропел, поглядел странно.
— Именно, — согласился я. — В общем, так, я левой тропой, ты — правой. На рожон не лезь, если что, услышим, тут все близко. Пошли!
— Ка-а-а-аба-ан! — послушно отозвался Лаэртид, вставая.
Дразнится он, что ли?
Следы были на загляденье — ясные, глубокие, свежие.
Недавно прошел дождь, и в воздухе до сих пор плавал густой дух грязной щетины. Теперь я уже не бежал — крался. Кабан (Ка-а-а-аба-ан!) — это вам не косуля! Вон дядя мой, покойный Мелеагр пообщался как-то с Калидонским вепрем...
Просвет впереди... Поляна... Уж не там ли?..
Почему-то стало жарко. Да так, что пот градом полил. Что значит давно не охотился!
...И не просто жарко. Словно изменилось что-то. То ли солнце ярче светить стало...
Копье в руке, нос — по ветру. Вперед! Расступились деревья, отвалилась челюсть... Ну надо же!
...Огромный, чернорогий, с золотистой шерстью на крутых боках... А где же кабан? Ведь это же!..
Я присел, изготовившись к броску. Потом разберемся, отчего на поляне не кабан — бык. Да огромный какой, ни разу этакого чудища не видел!
...И он меня не видит. Щиплет травку зеленую, хвостом помахивает... Ну!!!
Не успел. Только вперед шагнул, только копье возле уха дрогнуло.
— Стоять!!!
Что за притча? Здесь и быки разговаривают? Но делать нечего — стою.
— Быка не трогать! Это наш бык, ясно?
Широкоплечий темнобородый здоровяк, плечи хитон рвут, в руке дубина с меня ростом. Незнакомый, не из наших, хоть и по-ахейски говорит...
Вытер я пот со лба, плечами пожал. Ваш так ваш...
— Эй, ты! А ну пошли!
Это уже не мне — быку. Да только тому хоть бы хны. Хвостом помахивает, траву жует... Траву? А почему трава зеленая? Ведь сейчас осень, желтая всюду трава!
Оглянулся — обмер. Зеленые листья на ветках, яркое солнце над головой... Никак в лето попал?
— Пошли, говорю!..
Махнул я рукой, опустился на травку. Спятил, видать! Не бык, не парень этот — я спятил. Уже лето мерещится...
— Эй, где ты там?
Такой же точно голос — хоть и другой. И парень, что из-за деревьев (зеленых!) вышел, — точно такой же, но другой. Так же крепкие плечи хитон раздирают, и борода похожа, и таким же черным волосом ручищи поросли. И лицо...
— Ага, нашелся? Что, не идет?
Надо бы глаза протереть! Как две капли воды, как две стрелы из одной мастерской. Братья? Братья, конечно! Моих лет, чуть помладше даже... А ведь видел уже я их, этих здоровяков!
— У-у, скотина Герионова!
Тот, что подошел позже, покачал головой, схватил чернорогого за холку... Ой!
...На плечо взвалил, чуток встряхнул... Я закрыл глаза. Будь что будет!
— Ладно, Алкид! Остальных позже разыщем. Тут они где-то...
— Я еще посмотрю, Ификл...
Открыл глаза — нет быка. И парня, что вторым пришел, тоже нет. Да только не о быке сейчас подумалось. Aлкид и Ификл — знакомые имена! Да не просто знакомые!..
— Эй, парень, ты быков не видел? Таких точно, с шерстью золотистой? Разбежались, приблуды, от самого Региума за ними гонимся!
Это мне. Здоровяк по имени Алкид подошел ближе, наклонился, поглядел глазами знакомыми...
— Да чего с тобой? Голодный?
— Нет, дядя Геракл, — прошептал я одними губами. — Я не голоден...
...Сгинула неверная зелень, погасло солнце-призрак, заскользил черный лед Крона-Времени под ногами. Что ВЫ делаете со мною, сволочи? Убейте, разорвите на части — но зачем же так? Зачем так?!
— Эй, Ификл, сюда! Тут парню плохо!
— ...А мы, понимаешь, быков этих от самого Океана гоним. Ну, работенка! То разбегутся, то басилей какой-нибудь лапы протянет...
— А все Эврисфей! Ну, оторвем мы ему уши, когда служба кончится!
— Да не уши, брат, не уши!
Горячее летнее небо перед глазами, запах свежей травы вкус кислого вина на губах...
— Эй, парень, оклемался?
— Да...
Сел, огляделся. Все та же поляна, все те же два веселых молодых здоровяка. Сколько же им сейчас лет?
...А может, и нет тут ИХ вины? Мы на краю Номоса, на самом краю. Сгустилось Время, в единый ком сбилось. Быки Гериона — я тогда еще даже не родился! Все еще были живы, и дед Адраст, и дед Ойней, и папа...
— А если голодный, то мы сейчас обедать будем, присоединяйся, парень! Ификл... А может, и Алкид. Я и не знал, что они были так похожи.
— И кто из вас Геракл? — наконец-то улыбнулся я.
— Мы! — хором, в два голоса. — Да ты, видать, нас знаешь?
Я только плечами пожал. Как ответить?
— Погоди, погоди, парень... А я тебя тоже знаю!
Алкид? Да, кажется, он.
— Ты часом Мелеагру, друзяке нашему, не родич? Мелеагру, сыну Ойнея Бесстрашного?
— Родич, — легко согласился я. — И тому, и другому.
...Кто из нас призрак? Они? Я? Да так ли это важно? Пусть это только сон среди осеннего леса.
— Я — Диомед. Только не тот, у которого кони...
Захохотали бородачи, за животы схватились.
— Не тот? Ой, проверим, ой, сейчас Лихаса кликнем, он тебя сразу узнает! Он того Диомеда сердцем почует!..
Отсмеялись, переглянулись.
— Погоди, погоди, так ты действительно Диомед?
