— А может, уедем? Прямо сейчас? Ну их всех!
Это Любимчик — из угла. Переглядываемся. Плечами пожимаем.
— Поздно, — решает Патрокл. — Поздно... ...Да, поздно. Игра Атрея в разгаре. Понял, хитрец, что встанет против него вся Эллада! Понял, подождал, пока страсти разгорятся, и... (Хотел бы я знать, как это с Менестеем Афинским так удачно вышло? И колесницы микенские не на том месте , развернулись, и приехал афинянин миг в миг, лучше и не придумать. Ах, Атрей, Атрей!.. А теперь вокруг — звери. Волки! Вот-вот в горло друг
Другу вцепятся. Только уже не друг другу — враг врагу! Угадала мама — потеряли гончие дичь. И теперь в Микенах смеяться будут, хохотать, глядя, как их недруги резню начнут. А там и колесницы выкатить можно!
Да и только ли в Микенах? Как и задумано — все вместе, всех сразу. Вот она, Гекатомба!
Умирает светильник. Дернулось пламя, мигнуло. Погасло. Тьма!
— Мы на шаг от войны. От всеахейской войны! Всеэллинской, понимаете? Каждый — за себя, один Зевс за всех!
Тихо звучит голос Патрокла. Мы не спорим, хотя мне есть что сказать. Не ЗА всех, Менетид. ПРОТИВ всех!
И ты не прав, пьяница-аэд!
— Если... Если мы сейчас, прямо сейчас, что-нибудь не придумаем...
— А я придумал. Войны не будет.
Кто это сказал? Неужели опять Любимчик?
— Сбежать, что ли? — хмыкает Сфенел. — Слышали уже!
— Нет, не сбежать! — смеется Лаэртид. — Я лучше придумал! Каждый за себя, значит? Вот и славно! Как думаете, Тиндарей не спит еще?
— Да какое там спит! — откликается из черной тьмы Антилох. — Небось подвал ищет, какой поглубже. С засовами из кипрской бронзы. Да только не поможет это...
— И не надо! — хохочет Одиссей. — Вот увидите, все будет хорошо... Ну, я побежал?
Зашевелился, за скамью ногой задел, ойкнул. Хлопнула дверь.
— Резвый мальчик, — негромко роняет кто-то.
Не отвечаем. Молчим.
Тьма.
* * *
Не фаросы, не венцы — панцири и шлемы. Мечи пока в ножнах. Пока...
— Если что, Аякса на себя беру, — шепчу я. — Ты, Капанид, — его брата, Тевкра...
— Угу!
Улыбается Сфенел, бой чуя. Скалится, Капанеева кровь!
— Амфилох, спину прикрываешь!
— Не бойся, ванакт! — смеется Щербатый. — Мы — Аргос!
Да, мы — Аргос. А рядом — Пилос, Дулихий, Саламин, Гиестия, Мизы, Итома, Феры.
И каждый за себя! Никто не сидит — стоим. Шепчемся. Слева от нас — Патрокл с Антилохом, эти пока не нападут, можно даже спиной обернуться...
Вот и первый союз! Оборонительный покуда. А справа — Любимчик лук свой поглаживает. Тоже союз — но уже наступательный.
Охрана близко, но ей к началу не успеть. Сперва сами богоравные схватятся. Потом между гетайрами рубка пойдет. А кто уцелеет, домой поспешит — дружины собирать.
Съездили, называется, посватались!..
— Богоравные! Мужи ахейские!
Дребезжит голос Тиндарея Спартанца. Дрожат худые руки.
— С радостью... С радостью великою обращаюсь я к вам, благородные герои. Ибо дочь моя Елена, Елена Прекрасная, Елена Прекраснейшая, сделала свой выбор...
Гул над толпой. Негромкий, недобрый. Кое-кто уже за меч схватился...
— Хорошо все будет, Диомед! — шепчет Любимчик. — Вот увидишь, хорошо все будет!
Шепчет, а лук не прячет. И Оилид Аякс с луком, и Махаон Асклепиад. А бычок Теламонид уже шлем на глаза надвинул, копье ручищей сжал.
— Все мы здесь друзья, богоравные басилеи, все мы здесь братья! Верю, порадуетесь вы сейчас за мою дочь и за избранника ее! Знаю, все вы достойны, все равны...
Кто-то засмеялся. Вспорхнул над толпой смешок, взлетел... сгинул. Бедняга Тиндарей! Скоро по всей Элладе аэды петь станут про Тиндарея Войны Зачинателя!
— А посему поклянемся согласно обычаю, что никто не поднимет оружия на мужа дочери моей, но придет на помощь ему в трудный час, не жалея сил, крови и самой жизни!..
— Чего это он? — не понял Капанид. — Это, значит, Аякса выберут, а мы ему помогай?
— Именно, — хмыкнул я. — А если тебя?..
А если меня? А если Любимчика? Хлопнул я себя по лбу, по шлему медному, хлопнул, ладонь отбил.
— Лаэртид, ты придумал?
Смеется рыжий, нос от удовольствия морщит. А вокруг — шум, а вокруг крики:
— Правильно, правильно!
— Поможем, крови не пожалеем!
— Клятва, богоравные! Клятва!
Ишь, переменились! То есть не переменились, прежними остались, просто......просто каждый о СЕБЕ подумал! О себе самом! Даже самый распоследний басилейчик-козопас в этот миг-задумался. А вдруг ЕГО выберут? Его, любимого?
Ну, Одиссей!
— Клятва! Клятва! На коне, на крови! По обычаю! . — Клятва! Клятва-а-а! Клятва-а-а-а!
А у Тиндарея все готово. Вот и коня, красавца вороного, ведут. Вот и секира взметнулась... Не ржание — крик человеческий! (Не могу смотреть, когда коней убивают! Не могу!)
— Кля-я-я-я-ятва-а-а-а-а-а-а!
Теплая кровь на камне, теплая кровь на сандалиях...
— Мы, герои Ахайи, герои Эллады, богоравные потомки Олимпийцев...
На всех нас — кровь! Спешили, заляпались...
— ...клянемся Зевсом, Поседайоном, Геей, Гелиосом и Афиной, богами и богинями Олимпийскими, которые владеют нашими городами и землей нашей...
Мертвые конские глаза прямо на меня смотрят. Огромные, темные...
— ...с сего дня и навеки быть единомыслены в защите Елены, богини нашей, и мужа, которого она избрать соизволит, и потомства их, и добра их, и городов их, и царства...
Мне бы радоваться. Хорошо все кончилось! Вместо войны — союз, да еще какой — кровный, нерушимый! И Атрей-хитрец не выиграл — проиграл!
— ...и враги их нашими врагами станут, друзья же — друзьями, а братья — братьями. И да укрепит нас в клятве этой великий Кронион и боги Олимпийцы! Навечно! Навечно! Навечно!
Да, мне бы радоваться, но я не радуюсь. Может, из-за крови — слишком много ее. Не кровные мы братья — кровавые! Не обошлись мы без крови, Елена! Не человеческой, правда. Пока еще...
