— Слышь, гражданин Гонжабов, ответь нам, ты-то с чего к красным пошел? Ты ведь вроде звания духовного? В бога своего, что ли, верить перестал?
— Вы не поймете, — послышался тихий равнодушный голос. Майор обиделся:
— Ты, гражданин Гонжабов, уж постарайся. Может, и поймем.
Легкое пожатие плеч:
— Я был монахом, когда на Севере началась Смута. Однажды ночью ко мне явился Шинджа — царь преисподней. Он сказал, что близится ночь Брахмы и я призван на службу. А вскоре пришли его посланцы, и я открыл ворота монастыря…
Ахилло от удивления даже привстал, майор же присвистнул и покачал головой:
— Ну, даешь! Да ты же вроде красноармеец! И орден у тебя, и в Коминтерне состоял! Партийный, е-мое!
— Каждый называет вещи по-своему. Человек, у которого мы ночевали, понял бы.
— Опять двадцать пять! — возмутился Ерофеев. — Да чем тебе этот Семин не понравился? Ну ладно, смекнул он, что мы не археологи, так что? Обрез возьмет и за нами следом пойдет?
— Ему не нужен обрез, — Гонжабов слегка повернул голову, темные глаза блеснули, — вас он не боится, он боится другого.
— Чего именно? — вступил в разговор Ахилло. — По-моему, он очень симпатичный человек. Правда, майор?
Ерофеев молча кивнул. Гонжабов же ничего не ответил — похоже, охота к разговору пропала у него окончательно.
Чай был допит, за порогом стлался ночной туман, и майор велел ложиться спать, чтоб выйти завтра с первыми лучами зари. Бхот тут же застегнул спальник и мгновенно затих, то ли вправду заснув, то ли притворившись. Ерофеев и Михаил сели на пороге, докуривая по последней папиросе.
— Навязали нам… — шепотом проговорил майор, кивая на странного попутчика, — царь преисподней к нему являлся, тудыть его! Интересно, на что он намекает?
— А он прямо говорит, — усмехнулся Ахилло, — царь преисподней, его посланцы, ночь Брахмы…
— И я о том! Во фрукт! Стой, капитан, чего это? Он замер, и в наступившей тишине Михаил услыхал далекое гудение мотора.
— Самолет! — прошептал майор. — Большой вроде… Чего ему тут делать?
— Мало ли… — пожал плечами Ахилло.
— Нет, погоди!
Ерофеев накинул куртку и вышел наружу. Михаил немного удивился, но последовал за ним.
Вокруг стояла тьма, клубился редкий туман, и гудение невидимого самолета доносилось еле слышно. Но вот оно стало громче — машина явно приближалась к плато.
— Кружит, понял? — зашептал Ерофеев. — Какого черта ему здесь надо?
Отвечать было нечего. Михаилу тоже показалось это странным, но, в конце концов, в Крыму полно воинских частей, да и транспортная авиация летала часто. Но беспокойство уже проснулось. Михаил боялся совпадений. Их группа оказалась здесь, выполняя секретное поручение, и в ту же ночь над Демерджи кружит чей-то самолет…
— А ну-ка погоди! — Ерофеев быстро прошел вперед — туда, где туман был немного реже. Здесь гудение мотора слышалось явственнее, и Ахилло понял, что где-то рядом кружит тяжелая транспортная машина или мощный бомбардировщик. Внезапно гудение стало тише и глуше — самолет уходил.
— Вот! Гляди! Так и знал, мать его! — Ерофеев показал рукой куда-то вверх. Михаил взглянул туда и успел заметить легкую тень, скользнувшую над ними.
— Понял, капитан? Понял?
— Планер! — догадался Ахилло. — Вот черт!
— Ага! — Майор лихорадочно оглядывался, но в темном низком небе было пусто. — Где-то рядом, зараза! Кажись, за той скалой! Ну чего, смекаешь?
— Пока еще нет. Может, учения или спортсмены. Но посмотреть надо.
— Точно. — Ерофеев немного успокоился. — Может, и вправду учения. Только не нравится мне это, капитан! Вот чего: спим по очереди, и стволы держим наготове. Пошли, я первый дежурю.
Ахилло не возражал. Предосторожность не казалась излишней. Он даже подумал, что стоило уйти из хижины и поставить палатку где-нибудь в стороне. Впрочем, ночь прошла спокойно. Ни Михаил, ни майор, дежурившие по два часа, не слыхали ничего подозрительного.
Утром, наскоро перекусив, решили осмотреться. Оружие держали наготове, но на Яйле стояла полная, ничем не нарушаемая тишина. Вокруг не было ни души, и увиденное ночью казалось чем-то нереальным.
За высокой известняковой скалой ничего найти не удалось, но майор решил продолжить поиски. Он еще раз осмотрелся, подумал и указал на север, где высился еще один скалистый холм…
Планер нашли часа через два. Он стоял за небольшой рощицей, надежно укрытый срубленными ветвями. В кабине было пусто. На фюзеляже черной краской нанесен помер, крылья отмечены привычными пятиконечными звездами.
— Наш, — констатировал Ерофеев, внимательно осмотревший небесного пришельца, — человек на пять-шесть, десантный. Может, и вправду маневры устроили в честь юбилея, а, капитан?
Ахилло, осмотревший все вокруг, показал Ерофееву два свежих окурка.
— «Казбек», — констатировал тот. — Ну че, похоже, летуны заблудились. Или так и задумано? Ты чего, гражданин Гонжабов?
Заключенный и вправду вел себя странно. Он подошел к кабине, поднял руки ладонями вперед и застыл, словно прислушиваясь к чему-то.
— Гонжабов? Да отвечай же! Учуял чего?
— Они издалека, — бхот опустил руки, — их пятеро.
— Телепат, твою! — усмехнулся Ерофеев. — Ясно, что не рота. Ладно, погляжу еще.
Он повозился в кабине, выбрался наружу и сплюнул:
— Оружие у них. Винтари или даже пулеметы, масло свежее. Черт, может, и вправду надо было роту с собой брать! Ну чего, пошли дальше, капитан?
Ахилло не возражал, хотя беспокойство, возникшее ночью, стало еще сильнее. Вооруженная группа высадилась на Демерджи — зачем? Наверно, затем, что в это время на Яйле пусто и планер найдут не скоро.
— Позвоним с первого же телефона, — рассудил Ерофеев. — Все, спускаемся! И так время потеряли. Идти тихо, смотреть по сторонам. Капитан, ствол держи наготове. Айда!
Спуск прошел спокойно. Дорога серпантином шла в долину, вокруг была лишь сухая желтая трава и обросшие мхом валуны, скатившиеся в незапамятное время с плоскогорья. Постепенно стали попадаться деревья, затем небольшие рощи. Майор сверился по карте, сообщив, что они приближаются к урочищу Тырки. Послышалось блеяние, и за поворотом показалось овечье стадо, которое вольно разбрелось по всей округе, пощипывая старую, сухую траву.
— Цивилизация! — заметил Ахилло, пробираясь через овечий строй. — Только чего-то пастухов не видать!
— Праздник отмечают, — предположил майор. — Ну, всыплет им начальство! Вон разбежалось войско — полдня собирать надо!
Послышался лай. Большая мохнатая овчарка бросилась наперерез, распугивая овец.
— Ну, ты! — В руках майора блеснул металл. — Пошла, пошла!
— Постой, — Ахилло схватил Ерофеева за руку, — смотри!
Овчарка и в самом деле вела себя странно. Она тревожно лаяла, отбегая в сторону и вновь возвращаясь, словно приглашая идти следом.
— И вправду, — согласился Ерофеев. — Чего-то случилось. Жаль, разговаривать не умеет! Гонжабов, ты чего?
Бхот, не отвечая, шагнул вперед и поднял руку. Собака замерла. Легкое движение пальцев — она подбежала ближе и жалобно завыла.
