пути — у подножий гигантской Караби-Яйлы.
Вскоре вновь встретилась развилка. Влево вела неширокая дорога с глубокими колеями от колес арбы. Ошибиться было нельзя — путь вел прямо на Яйлу. Ерофеев еще раз взглянул на карту и велел сворачивать.
Нитку заметил Ахилло. В начале он подумал, что это паутинка, успев удивиться тому, что здешние пауки не засыпают даже поздней осенью, но тут же сообразил, что восьминогие совершенно ни при чем. Майор, шедший впереди, был уже в полушаге от протянувшейся через дорогу нити. Михаил заорал: «Стой!» — и резко дернул Ерофеева за плечо. Он не ошибся: нить вела к связке гранат, тщательно спрятанных у самой тропы…
Трогать «сюрприз» было опасно, но майор рассудил, что следом за ними может проехать какая- нибудь ни в чем не повинная колхозная арба. Поэтому он велел своим спутникам отойти подальше, а сам остался на месте. Михаил, прикинувший мощность взрывчатки, выбрал небольшую ложбинку и устроился поудобнее, заранее заткнув уши и уложив рядом Гонжабова. Потянулись долгие минуты, и вот наконец страшной силы взрыв сотряс лес. Через несколько секунд появился довольный Ерофеев, который умудрился отделаться лишь звоном в ушах…
Теперь шли осторожно, но больше никаких неожиданностей не встретилось. Тропа становилась все круче, наконец лес кончился, и дорога вышла на крутой каменистый склон. Впереди темнел высокий скальный венец с небольшой расщелиной посередине — воротами на Караби. Здесь, у кромки леса, перекурили, а затем, накинув рюкзаки на плечи, начали не спеша подниматься.
Серые скалы медленно приближались. Михаил, отвыкший от подобных подъемов, уже начал предвкушать близкий отдых, но тут простая и ясная мысль заставила его замереть на месте:
— Кондрат! Стой!
— Чего, устал, капитан? — — Майор повернул к Михаилу покрасневшее от напряжения лицо. — Ниче, уже близко!
— Я не о том! Место удобное. Мы как на ладони…
— Черт! И вправду…
Ерофеев остановился, неуверенно поглядывая то на близкий проход, то на каменистый склон за спиной. Другого пути не было. Приходилось рисковать.
— Слышь, Гонжабов, — майор повернулся к бхоту, невозмутимо смотревшему куда-то поверх скалистого гребня, — ты вроде ясновидящий. А ну-ка, оцени!
— Идти опасно. Возвращаться — тоже. — В ровном тихом голосе внезапно послышалось что-то похожее на насмешку. Майор сплюнул.
— Объяснил. Ладно, Михаил, ствол — в руку. Ослабь лямки, чтоб сразу рюкзак скинуть, если чего. А ты, Гонжабов, падай, когда, не дай Господь, стрелять начнут.
Бхот ничего не ответил, лишь вновь слегка пожал плечами, словно опасность ему не грозила…
Шли медленно, оглядываясь каждые несколько метров. Скалы дышали покоем, серое небо казалось совсем близким; трудно было поверить, что в этих диких первобытных местах людям может грозить опасность от других людей. Скорее можно опасаться саблезубых тигров, медведей гризли и прочих творений равнодушной природы. Казалось, среди пустых мертвых гор люди должны держаться ближе друг к другу, забыв хотя бы на время все разногласия и свары…
Ерофеев, шедший по-прежнему первым, поравнялся с ближним выступом скалы. Впереди оставались какие-то полсотни метров подъема. Дорога шла круто вверх. Рюкзаки вновь словно налились свинцом, и майор поднял руку, командуя минутный привал. Садиться не стали, просто сошли с дороги поближе к серой скальной громаде.
— Хорошо б до ночи Яйлу пройти, — в руках у Ерофеева, не любившего попусту тратить время, уже появилась карта, — тут недалеко и вроде ровно. Заночуем, а с утра — к Чердашу… Че, капитан, оглядываешься?
— Высоко поднялись, — Ахилло смерил взглядом пройденное расстояние, наверное, тут за километр будет. Где-то на третий разряд — в самый раз.
— Всего-то? — хмыкнул майор. — Тоже мне! Что, гражданин Гонжабов, Тибет повыше?
На смуглом лице бхота промелькнуло нечто вроде легкой усмешки.
— Ну пошли. Поднимемся — чай сварим! Майор поудобнее закинул за плечи рюкзак с притороченной палаткой, сделал шаг — и тут ударил первый выстрел.
Падать пришлось прямо на камни. Михаил ударился коленом, чертыхнулся и, сбрасывая рюкзак, перекатился ближе к скале. Парабеллум был уже в руке, но стрелять рано: пули били откуда-то сверху, и определить место засады было трудно. У самой скалы, где была мертвая зона, Ахилло приподнялся и бросил взгляд на тропу. Ерофеев тоже успел подкатиться к скале, только метрами двумя выше. Гонжабова же не было ни внизу, ни вверху — бхот, казалось, испарился, словно был соткан из тумана.
Удивляться не было времени, невидимый враг по-прежнему караулил каждое движение. Михаил попытался пододвинуться ближе к тропе, но цокнувшая о камень пуля тут же отбила всякую охоту к риску.
— Капитан! Дуй сюда! Только по-над стеночкой…
Ерофеев, сжимая пистолет в руке, внимательно вглядывался в скалистый гребень, подстерегая врага. Ахилло оглянулся и быстро пополз, прижимаясь к холодному камню. Дважды пули щелкали о скалу совсем рядом, но Ахилло везло. Через пару минут он был уже рядом с майором.
— Ну чего, влипли, Михаил? Во гад, самое место выбрал! Ни вперед, ни назад!
— Думаешь, он один? — Ахилло с сомнением поглядел вверх. Ерофеев пожал плечами:
— Хрен его знает. Стреляет один — это точно. Из карабина бьет — нашего, кавалерийского, тридцатого года… Гонжабова видал?
— Нет.
— Вот злыдень! Того и гляди, перебежит — недаром шпион немецкий.
Они переговаривались шепотом, то и дело поглядывая по сторонам. Невидимый стрелок не показывался, но стоило сделать неосторожное движение, как сверху летела пуля.
— Вот чего, — решил наконец Ерофеев, — если б кто вниз рванул, за скалу, и с другой стороны поднялся. Там круто, но я бы рискнул. Все равно, е-мое, кранты!
— Я пойду. — Ахилло прикинул расстояние до края скалы, и по спине пробежали мурашки. О том, что надо еще подниматься по отвесной стенке, он старался не думать. — Прикрой меня, майор.
Ерофеев покачал головой:
— Ну давай, раз такой смелый. Выживем — с меня бутылка. Ну, пошел!
Он вскинул пистолет и прищурился. Михаил вздохнул и бросился вниз, прижимаясь к неровной скале. Ударил выстрел, затем другой — и тут же заговорил пистолет майора. Ахилло бежал, не оглядываясь, надеясь лишь на то, что под ноги не попадется непрошенный камень. Огонь продолжался, но враг, похоже, плохо целился: мешал Ерофеев, посылавший в ответ пулю за пулей.
Наконец скала завернула вправо. Михаил одним прыжком преодолел оставшееся расстояние и через секунду уже был в безопасности. Между ним и невидимым снайпером оказались метры глухого камня. Ахилло на миг присел, потер виски руками и заставил себя встать. Следовало спешить: майор оставался один, наедине со смертью.
— Погоди…
Гонжабов стоял рядом, скрестив руки на груди, лицо было спокойно и бесстрастно.
— Мне… надо… — Михаил не успел Договорить, как их глаза встретились, и Ахилло ощутил страшный, нечеловеческий холод в груди. Сердце замерло.
— Смерть — рядом с тобой, но сегодня не твой черед. Иди!
Гонжабов отвернулся, словно дальнейшее его совершенно не касалось. Михаил не знал, что ответить, вновь потер ноющий висок, сунул парабеллум за пояс и побежал вдоль скалы.
Идея майора казалась неглупой — подняться с другой стороны, подобравшись к невидимому снайперу с тыла. Плохо было то, что скала крута, почти отвесна. Даже с альпинистским снаряжением забраться наверх было нелегко. Михаил сцепил зубы, продолжая идти вперед. Выход должен быть! Иначе все будет неправильно! Ему рано умирать! Он должен…
Трещину он заметил не сразу, настолько она была узка. Но это все же давало шанс — можно
