следует привязал его, постаравшись затянуть узлы потуже. Француз взвизгнул, но Степа дал ему подзатыльник, и визг тотчас прекратился. Берг спокойно ждал:
— И все-таки у вас уголовные наклонности, господа. Признаться, мне все кажется, что вы сейчас начнете выносить серебро…
— Ниче, буржуй, — зло бросил Степа. — Это тебе не Париж, чердынь-калуга! Разберемся…
— Вы правы, господин Косухин. При подобном зрелище я сразу чувствую себя дома…
Арцеулов не вступал в разговоры, предпочитая наблюдать. Гастон явно в панике, а вот сам хозяин… Берг не боялся — он был спокоен и уверен в себе. Арцеулов знал, что у людей бывают крепкие нервы, но Берг, похоже, не притворялся. Он что-то знал — или на что-то надеялся.
Комнату заперли на ключ, Берг подождал, покуда Степа как следует дернет дверь, проверяя крепость замка, и не спеша пошел дальше. Коридор кончился небольшой лестницей, ведущей вниз, в подвал. Сквозь приоткрытую дверь просачивался свет.
— Моя лаборатория, господа. Там нам не помешают…
Тон его не понравился Ростиславу. Он щелкнул предохранителем и быстро спустился вниз. За дверью было тихо. Он заглянул внутрь — в глаза ударил электрический свет. Лаборатория больше походила на мастерскую: всюду стояли какие-то ящики, валялись инструменты, а дальнюю часть комнаты занимал огромный стол, весь заставленный приборами. Окон не было, стены — голые, кирпичные.
— Другой выход есть?
— Нет. Взгляните сами…
Арцеулов еще раз осмотрел комнату. Слева ящики, которые, похоже, только начали распаковывать, кресло, три стула, стол с приборами… Ничего похожего на дверь он не заметил.
— Заходите…
Берг неспешно спустился по лестнице, поставил лампу на ближайший ящик и прошел к креслу. Арцеулов кивнул Степе на стул. Косухин понял и пристроился там, держа оружие наготове. Ростислав подождал на пороге и закрыл входную дверь. Дверь ему понравилась: вышибить такую сложно, вдобавок имелся мощный засов. Задвинув его, Арцеулов почувствовав себя в некоторой безопасности. Здесь можно обороняться долго. Правда, случись что, уходить отсюда некуда…
— Вот-с, господа, — Берг удобно откинулся на спинку кресла и обвел лабораторию руками. — Можете ознакомиться. Правда, я только начал устраиваться… Впрочем, насколько я понял, наука вас не интересует…
— Посмотрим, — неопределенно реагировал Ростислав, вновь оглядывая лабораторию. Ничего особенного он не увидел, разве что химическую посуду на столе. Берг был физиком, но, вероятно, не ограничивал себя только этой наукой. Внезапно взгляд зацепился за какую-то странность. Прямо над креслом хозяина к стене были прикреплены две небольшие звезды, сделанные из темного металла. Одна из них напоминала большевистскую пентаграмму, но почему-то перевернутую. Другая была шестиконечной — могендавид…
— А это что? Балуетесь черной магией, господин Берг?
— Это? — взгляд темных глаз на миг взметнулся вверх. — Это давние символы мудрости и могущества. Когда-то они висели в лаборатории великого Агриппы Нестингеймского. Неучи тоже считали его чернокнижником…
Намек был ясен, но Ростислав не стал реагировать. Да, Берг спокоен. Здесь, при электрическом свете, его лицо уже не казалось каменным. Просто оно было необыкновенно бледным — лицо человека, который редко видит солнце. Время от времени по лицу пробегали едва заметные судороги. Это был не страх — скорее, сдерживаемый гнев.
— Вы не предупредили меня о визите, господа, поэтому я не сумел должным образом приготовиться. Впрочем, там на столе, кажется, есть коньяк…
Степа и Арцеулов переглянулись. Пить в таком доме они не собирались. Здесь даже дышать казалось опасным…
— Итак, насколько я понял, ваш визит предпринят не с санкции здешних властей. Это попросту грубое вторжение. Я вовсе не обязан беседовать с вами…
— Обязаны, господин Берг, — Арцеулов решил, что пора брать инициативу в свои руки. — Я не представляю здешние власти. Я русский офицер, а вы — человек, подозреваемый в измене. Сейчас вы будете отвечать на вопросы. Малейшее сопротивление или неискренность — и я пущу вам пулю в лоб…
— И станете обычным убийцей, — пожал плечами Берг. — Если вы русский офицер, а не бандит, то извольте вести себя подобающе…
— Вот как? — Арцеулов невольно усмехнулся. — Год назад я получил приказ от адмирала Колчака. Я должен завершить программу «Мономах». Так что полномочий у меня хватает…
— Вы понимаете их чересчур широко… Но вы, господин, Косухин, по-моему, не служили адмиралу Колчаку? Вообще, вы странная пара, господа…
Степа не реагировал. Внезапно ему показалось, что Берг попросту тянет время.
— Хватит, — Арцеулов присел на стул и положил револьвер на колени:
— Вопрос первый, господин Берг. Почему вы уехали из Парижа и теперь сотрудничаете с большевиками?
— Я не сотрудничаю с большевиками! — на миг в темных глазах сверкнул гнев. — Я работаю не на них! Вы меня поняли?
— Нет. Повторяю вопрос…
— Лабораторию в Париже разломали? — не выдержал Степа. — Бумаги все спалили, нет?
— «Разломали»… — губы презрительно дернулись. — Вам что за печаль, молодой человек? Вы-то почему переживаете за моих парижских знакомых…
Теперь уже и Арцеулов видел: хозяин дома тянет время. Надо не давать ему говорить лишнее…
— Вы неправильно ставите вопрос, господа. Даже этому вас не обучили…
— Ладно, — кивнул Арцеулов. — Давайте иначе. Вы размонтировали установку «Пространственный луч». Почему?
— Потому что связь с Тускулой опасна.
— Для вас?
— Для Земли. Для всей Земли, понимаете? То, что я делаю, необходимо не большевикам! Я работаю в интересах всего человечества!
— В большевистской Столице? — не выдержал Арцеулов.
— Именно здесь, молодой человек! В Париже собрались озлобленные беглецы, помнящие и думающие лишь о прошлом. Их замыслы направлены назад, а не вперед…
— Это «Мономах»-то! — не сдержался Степа.
— Не «Мономах», господин Косухин, — голос Берга на миг потерял невозмутимость. — Не «Мономах», который, вообще, устарел после изобретения «Пространственного луча». Тускула! Из нее хотят сделать колонию вооруженных эмигрантов, желающих вернуть старое. Этакий межзвездный Кобленц! Именно в этом заключается проект «Надежда»! Если бы не подобные бредни, полковник Лебедев был бы жив!
— Что? — в глазах у Степы на миг потемнело. — Значит, это правда! Коли больше нет…
— Когда мы первый раз встретились, я имел основания считать вас обыкновенным агентом ВЧК и потому не собирался откровенничать. Ваш брат погиб, пытаясь перейти по каналу «Луча» с Тускулы. Что-то не удалось… Мы похоронили его в колумбарии Пер-Лашез…
Холод охватил сердце, а разум все еще отказывался верить. Коля, братан… Сильный, всегда спокойный, защищавший Степу в детстве, пересказывавший ему Жюль Верна… Летчик, водивший «Муромцы»…
Командир эфирного корабля… Да как же это?..
И вдруг память подсказала… Церковь Иринея — и слова бандитов: «Берг велел найти вас, чтобы сообщить о вашем брате!» — и: «Отправляйся к нему, красная сволочь!» Берг врал! Он прекрасно знал, кто такой Степа, еще в Париже! Врал и сейчас — Степа чувствовал это…
