— Что случилось с Натальей Федоровной? — вопрос Арцеулова подсказал путь. Верно, пусть ответит!
Берг легко пожал плечами:
— Я избавил свою племянницу от слишком тяжелых воспоминаний. Она снова стала прежней. На здоровье это никак не сказалось, напротив…
— «Сволочь!» — хотел было крикнуть Степа, но сдержался. Похоже, Берг специально выводит их из равновесия и тянет время.
— Кто организовал ваш переезд из Парижа? — Арцеулов продолжал спрашивать, но тоже чувствовал: происходит что-то не то. Они оказались не готовы к этой встрече.
— Нет, господа, — по бледному лицу вновь скользнула снисходительная улыбка. — Вы так ничего и не поняли! Вы, обыкновенные люди, случайно столкнулись с тем, что выше вашего внимания. Не обижайтесь, господа! Вы просто дикари, умеющие лишь убивать и грабить…
— Возможно, — Арцеулов усмехнулся в ответ, сдерживаясь чтобы не нажать на курок. — Но вы тоже, господин Берг, просты до невозможности. Вы
— предатель! Обыкновенный изменник, купившийся за большевистский паек! Я таких ставил к стенке еще в 17-м…
— Нет… — Карл Берг медленно встал и выпрямился во весь свой огромный рост. — Вы искали правды? Вот вам краешек… Я служил Империи и моему Государю. Но потом пришел тот, кто является истинным Владыкой. Он сокрушил Империю и утвердил свою власть. Скоро ему будет принадлежать весь мир. И тогда люди получат то, чего были лишены по собственной глупости и темноте. Мой долг, долг ученого, помогать этому…
— Люди? — хмыкнул Степа. — А он, этот ваш Владыка, он чего — не человек?
— Это не важно. У него много имен и много лиц. Он долго ждал, но теперь настал нужный час. Он принес свет — и горе вам, слепым…
Принес свет… Арцеулов уже слыхал об этом. Чернобородый Гуаско тоже ждал Светоносного…
— О Люцифере изволите говорить, сударь? — Арцеулов искал в высокопарной речи Берга какой-то подвох, но тот был искренен. Значит, еще один ждет пришествия Лха Старшего Брата!
— Люцифер… Я назвал вас дикарями и не ошибся. Такие, как вы, спешат к бородатым шаманам в чумы, пропахшие ладаном… Да разве важно, кто он? Пусть будет Люцифер, если только такое доступно вашему пониманию…
— А зачем обязательно Люцифер? — внезапно поднял голову Косухин. — А может, чердынь-калуга, Агасфер?
И тут Берг впервые дрогнул. Что-то, похожее на растерянность, промелькнуло на его бескровном лице. Ростислав удивленно поглядел на Степу.
— А вы не так просты, молодой человек… — темные глаза взглянули на Степу в упор. — Что ж, можете умирать спокойно. Для такого, как вы, вам удалось узнать много. Даже слишком много…
— А вы не преувеличиваете? Насчет умирать? — Арцеулов выразительно взглянул на свой револьвер.
— Я? Ничуть, господин Арцеулов. Тот, кому я служу, способен защитить. Впрочем, я и сам не очень боюсь вас. Можете спрятать револьверы, они не понадобятся… Скажу напоследок, чтоб успокоить вас. Вы — белые и красные
— душили друг друга четыре года с бешенством, достойным дикарей. Ваши товарищи проиграли, господин Арцеулов, но не горюйте. Господа большевики тоже не нужны моему хозяину. Война требовалась, чтобы истребить наиболее диких, которые могли бы помешать прогрессу. Одно дикое племя уже разбито. Что касается победителей, господин Косухин, то от них скоро избавятся. У моего владыки достаточно сил… И тогда вся ерунда будет отброшена — и Светоносный выступит открыто. Все уже готово — и далеко отсюда, среди мертвых гор скоро забьется сердце нового мира…
— Это Шекар-Гомп? — торжественная речь не смутила Ростислава. Пора сбить спесь с этого мерзавца.
— Вы, кажется, были там? Все равно: слепые не увидят солнца. Вы разглядели лишь старые стены — и хватит с вас…
— Ладно, — Арцеулов тоже встал и не спеша прицелился прямо в бледный лоб Берга. — А теперь быстро: имя, фамилия и должность вашего… Светоносного…
Берг покачал головой и легко взмахнул рукой. Электрический свет скользнул по старому тусклому металлу. Перстень… Арцеулов всмотрелся. Нет, перстень был другой: на печатке вместо знакомых змеек темнела странная голова с распущенными волосами. Горгона…
— Не смешите, господа! Ваш свинец хорош лишь для таких дикарей, как вы сами. Господин Косухин, помните церковь Святого Иринея? Тогда вам повезло — во-первых, в ваши дикарские руки попала действительно важная вещь, а во-вторых, трус Гастон наплел такое, что я предпочел не вмешиваться… Так что уберите револьвер…
Косухин понял. Тогда у них с Тэдом были ножны — и пули не нанесли вреда. Теперь это… Напридумали артефактов, чердынь-калуга!
— Знакомый перстень? Ах да, маленькая деталь… Горгона! Мне она нравиться больше, чем эти нелепые змеи. Вы, дикари, держали в руках то, что могло сделать вас могучими, но для вас это был лишь шаманский амулет…
Берг легко коснулся перстня — и серебристый щиток с Горгоной остался в руке. И тут словно маленькое солнце засветилось на его пальце — камень, белый камень чистой воды, сверкающий десятками граней…
Вот оно! Перед глазами у Степы встала старинная гравюра: Артур, окруженный врагами, со сверкающим перстнем на пальце. Эх-ма, проглядели!
Арцеулов подумал о другом. Окс Вагрэ — Перстень Духов. «Если же кто-то не только зол, но и проницателен — то да поможет всем нам Высокое Небо…»
Берг кивнул, довольный произведенным эффектом:
— Не догадались, господа? Теперь эта вещь в надежных руках. Я понял покуда немногое — но этого хватит. Для вас перстень был все равно бесполезен. Он не помог вам — и не спас господина Лебедева…
Степа понял. Дыхание перехватило — все наконец стало на свои места:
— Гад! Сволочь! Ты убил Николая!
Выстрелы прогремели как гром — низкие своды отразили звук, породив гулкое эхо. Огоньки пуль ярко вспыхнули — и тут же вокруг фигуры Берга расплылось легкое сияние. Степа выстрелил вновь, и наконец, опустил бесполезный револьвер.
— Ничего, Степан, — Арцеулов неторопливо засунул оружие в кобуру и шагнул вперед. — Я этого мерзавца руками придушу!
— Поздно! — голос Берга был полон насмешки, и словно в ответ раздался оглушительный удар. Ростислав отскочил в сторону и оглянулся: дверь, сорванная с петель, бессильно покачивалась на уцелевшей скобе.
— Ростислав, назад! — Степа первым увидел его. Бриарей стоял в дверях глиняная маска казалась бесстрастной, но маленькие глаза горели злым огнем. Голем был зряч, только теперь поверх глаз надеты толстые прозрачные линзы.
«А я не верил! — с запозданием подумал Арцеулов. — Куда ж этого негодяя бить? В глаза?»
— Мой малыш снова здоров, — Берг вновь сел в кресло, с усмешкой поглядывая то на своих гостей, то на глиняного монстра. — Кстати, он вполне разумен и ничего не забыл. Убей их, Бриарей!
Арцеулов смерил расстояние. Три шага — пустяк. Монстр медленно повернулся всем туловищем, разглядывая своих врагов. За ним мелькнула тень: Гастон де Сен-Луи заглянул внутрь и поспешно отскочил.
«Здорово придумано, чердынь… — мелькнуло в голове у Степы. — Ладно, что там Шарль писал? Дырка на спине?»
Но голем не собирался подставлять врагам спину. Медленно, словно нехотя, он сделал шаг вперед. Выстрел — пуля щелкнула по прозрачным линзам.
