некоторым удивлением поймал себя на том, что почти начисто забыл о двух часах, проведенных у странной двери. Возникающие ниоткуда генералы и Президент рядом со стариком-тибетцем казались теперь персонажами голливудского триллера. Николай любил во всем ясность, а интриги Мадридского двора согласен был изучать, но никак не участвовать в них. В конце концов, главное, считал он, решится не в темных коридорах, а здесь, на мокром асфальте. Тут Николай вспомнил, что давно хотел покурить. Оглянувшись вокруг и не заметив ни у кого из соседей зловещей бутылки, он достал сигареты. И сразу же услышал:
— Сгорим, однако…
Это произнес его сосед — очень высокий парень в военном плаще с капюшоном. Келюс удивился, но тут же понял — под плащом у парня топорщилась бутылка явно не с минеральной водой.
— Это уже как выйдет, — отозвался Лунин, на всякий случай отодвигаясь. — Кысмет, бином его!
— Ага, — согласился парень. — Интересно, эту дрянь нужно поджигать или сама загорится?
— А что, — осторожно спросил Николай, отодвигаясь еще дальше, — она и сама загореться может?
— Кысмет! — засмеялся высокий парень в плаще. — Говорят, может. Вот, елы, два года прослужил, а такой пакости не видел!
Келюс, подождав несколько секунд и убедившись, что бутылка самовозгораться не собирается, осмелел и вернулся на место.
— Это они в 41-м придумали, — пояснил он, почувствовав себя в привычной преподавательской шкуре. — Гранат и базук не было, вот и учудили. «Молотовский коктейль».
— А как их тогда зажигали? — деловито поинтересовался парень. — Спичками или они, елы, сами того…
— Вначале их зажигали специальным устройством, — начал добросовестно вспоминать Лунин. — Что-то вроде серного покрытия. А потом изобрели самовозгорающиеся. Правда, они часто взрывались в руках…
— Язви в карету!.. — протянул парень, осторожно сунув бутылку в карман плаща.
— Хорошо, что вчера не поперли, — заметил Николай. — А то у нас и этой дряни не было.
— А ты здесь со вчерашнего? — отозвался парень не без некоторого уважения.
— С полудня, — с достоинством ответил Келюс. — А ты?
— Не-а, я лишь два часа, как приехал. Из Тулы добирался. У знакомых был, а тут заваруха началась. Я, как узнал утром, что отбились, решил и сам….
— Келюс, — представился бывший преподаватель. — Хотя вообще-то Николай.
— Фрол, — в свою очередь назвался парень. — Хотя вообще-то Фроат.
Рука Фрола оказалась раза в два шире, чем у Лунина, да и пожатие вышло хотя и вежливым, но чувствительным.
— Ты что, иранец? Фроат, кажется, парфянское имя?
— Не-а, не иранец, — отверг эту возможность Фрол. — Русский я. По паспорту, язви в карету. По паспорту все мы русские.
— Точно, — согласился Келюс. — Я вот, украинец, а то и вообще, караим.
— А я думал, Француз, — вновь засмеялся парень. — Келюс, помнится, — это из «Королевы Марго»…
— Из «Графини Монсоро». В детстве прозвали. А ты из какого романа?
— Про нас романы не пишут, — с некоторой грустью заметил Фрол. — Я — дхар. Мы — с Урала.
— А, малые, малочисленные, — понял Лунин, всматриваясь в своего нового знакомого. На чукчу или эвенка тот определению не походил. Типичный русак, правда скуластый, а так — хоть сразу под Рязань.
— Малочисленные — это точно. А насчет малых, так какие, елы, мы малые? У нас средний рост метр девяносто пять. Я еще, считай, недоросток.
— А сколько? — осторожно спросил Николай, прикидывая, что Фрол выше его на целую голову, а то еще и с кепкой.
— Метр девяносто один, — печально констатировал Фрол. — Недобрал. Батя мой, считай, под два метра.
— Да… — только и отреагировал Келюс, всю жизнь недовольный своим абсолютно средним ростом.
— А я тут китайца видел, — между тем сообщил дхар. — Интересно, наш он или ихний?
— Старый? В балахоне? — тут же уточнил Лунин, сразу вспомнив странную комнату.
— Не-а, молодой.
— В маскхалате? — Китаец, если Фрол не ошибся и ничего не напутал, был уже третьим, кто имел отношение к его дежурству. И все трое оказались практически в одном и том же месте. Конечно, всякое бывает…
— В маскхалате, — кивнул дхар, и Николай непонятно почему уверился, что этот китаец — или тибетец — тот самый, и ему отчего-то стало не по себе.
Между тем толпа заволновалась. Откуда-то сбоку вынырнул штатский с военной выправкой и тут же прозвучало: «Колонна на подходе». Проспект был по-прежнему пуст, но, вслушавшись, Келюс уловил глухой гул, а через минуту вдали замигали отблески фар.
Колонна двигалась медленно. К облегчению Николая это оказались не танки. По проспекту шло несколько десятков бронетранспортеров. На броне не было десантников, и машины издали казались игрушечными, из набора оловянных солдатиков. Но постепенно бэтээры приближались, вырастая на глазах. Лунину приходилось в давние годы водить подобные чудища, за время службы он даже успел привыкнуть, но здесь, в городе, они смотрелись как-то дико, ненормально. Может быть поэтому машины казались огромными, куда большими, чем на самом деле.
— Ну, елы, приехали, — прокомментировал Фрол. — Сейчас начнется, язви в карету!
— Бином его! — поддержал Келюс и вновь замолчал.
По толпе передавались последние приказы. Главное — не бежать, машины не рискнут врезаться в толпу; во всяком случае так считали те, кто руководил обороной. Ну, а если это все же случится, брезент должен лечь на смотровые щели, а бутылки — отправятся по назначению.
Колонна приближалась не спеша, а метрах в пятидесяти от толпы сбавила ход до минимума.
— Сейчас станут, — пообещал Лунин, очень желая этого.
Машины действительно остановились. Те, кто командовал колонной, очевидно, не решались идти на прорыв, а может, просто чего-то ждали. У добровольцев появилась возможность рассмотреть противника поближе.
Бронетранспортеры стояли с задраенными люками; моторы продолжали работать, и от машин шел удушливый запах горелой солярки. Впереди бэтээров замерли два гусеничных чудовища — боевые машины пехоты, — направив стволы своих коротких пушек прямо на людей. Николай вспомнил, что в армии БМП называют «братской могилой», но это воспоминание не прибавило ему оптимизма.
— Сейчас убалтывать будут, — предположил Фрол, в очередной раз вынимая из кармана зловещую бутылку и вновь отправляя ее на место.
— Не трогай ее, — попросил Келюс, с опаской наблюдая за соседом. — Ты… плащ испачкаешь.
— А он не мой, — равнодушно отреагировал дхар. — Выдали — казенный, в карету его! О, гляди, вылазит! Сейчас матюгальник возьмет!
Последнее относилось к офицеру в черном комбинезоне, появившемуся из люка «братской могилы». Он действительно взял мегафон, стал на броню и прокашлялся. Толпа засвистела.
— Внимание! — гаркнул мегафон. — Согласно приказу коменданта города мы должны двигаться этим маршрутом. Немедленно освободите проезжую часть! Повторяю…
Свист усилился, из толпы вылетели несколько пустых бутылок, со звоном разбившиеся о борт БМП. Офицер вздрогнул, переступил с ноги на ногу и, похоже, теряя терпение, заорал:
— Я ж вам русским языком! Товарищи! У меня приказ! Вы что, не понимаете?!
Очередная бутылка разбилась прямо у ног говорившего, свидетельствуя об окончании переговоров.
