его рукой и, чуть приподнявшись, поцеловала в висок.
— Держитесь, — крикнул Фрол, исчезая в темном проходе. — Мы скоро!
— Счастливо, — прошептал Корф и попытался махнуть слабеющей рукой…
Темный коридор постепенно расширялся и становился выше. По бокам вновь стали появляться ниши, в одной из которых фонарик высветил что-то черное, большое, странной формы. Келюс поднес фонарик ближе и присвистнул.
— Ого! — покачал головой Фрол. — Гроб, елы!
— Железный, — удивился Мик. — Нет, похоже, цинковый…
Гроб стоял не на земле, а на невысоком деревянном настиле. Слева и справа торчали полусгоревшие свечи. Ни креста, ни надписи не было.
— Пошли отсюда, — предложил Фрол. — Не нравится мне это, елы…
Тут что-то зашуршало, и всем троим показалось, что звук доносится прямо из ниши. Келюс поспешил выключить фонарь, и они поспешили прочь от жуткого места, откуда продолжало доноситься шуршание и легкое царапанье, словно кто-то скреб ногтями по металлу.
Коридор начал петлять. Пару раз встретились небольшие проходы, но дхар уверенно вел группу вперед.
— Сколько мы всего прошли? — поинтересовался Плотников, чьи ноги уже гудели, отказываясь идти дальше.
— Наверно, всю Столицу протопали, — предположил Фрол. — А, может, и по кругу ходим. Жаль, компас не взяли.
— Как это не взяли? — обиделся Лунин. — Вот он, башкир ты этакий! Мы не петляем, это стрелка что-то дергается…
— Наверху город, — откликнулся Мик, — там металла полно, вот стрелка и кочумает.
— Свет! — Келюс остановился и выключил фонарик. — Тихо!
Все трое замерли. Вначале дхар решил, что Лунин ошибся, но затем, когда глаза привыкли к темноте, он заметил мерцающую желтую точку.
— Свеча вроде, — шепнул Мик. — На лампу не похоже…
— Это не свеча, — Фрол теперь окончательно освоился и видел то, что остальным было незаметно. — Там этих свечей, елы, штук десять. Только далеко — коридор ровный, вот и заметно…
— Волков? — в голосе Келюса слышались надежда и одновременно тревога.
— Пес его знает… Ну, чего, Француз, командуй!
— Проверить оружие! — Лунин вспомнил барона. — Мик, что у тебя с обувью? И я тоже про шнурки… Готов? Воин Фроат, ты как?
— Яволь, — дхар снял автомат с предохранителя. Второй «калаш» был теперь у Келюса.
— Идти тихо, — продолжал Николай. — Не разговаривать, без команды не стрелять…
— Суворов, елы, — откликнулся дхар. — Ладно, пошли…
Лунин шел первым, Фрол — вторым, а Мик — замыкающим. Кроме ножа, Плотников был теперь вооружен браунингом Келюса, что придавало ему дополнительную уверенность. Впрочем, и сейчас он боялся отстать и поэтому шел почти в затылок Фролу.
Они прошли еще с полкилометра. Мерцающий огонек постепенно рос, превращаясь в большое светлое пятно…
Корф сидел молча, не двигаясь, экономя силы. Револьвер и последняя граната лежали рядом, под рукой. Кора сидела слева от барона, прислонившись к стене и вытянув пробитые пулями ноги. Михаил чувствовал, что начинает сдавать. В висках пульсировала кровь, по всему телу расползался холод. Полковник понимал, что это значит, но старался думать лишь о главном — никто не должен успеть выйти из темного тоннеля прежде, чем он возьмет гранату.
— Больно, Михаил Модестович? — Кора с трудом повернулась, пытаясь увидеть лицо барона.
— Нет… Нет, правда… Вы-то как, Кора?
— Мне все равно, — девушка отвернулась. — Я ведь не такая, как люди. Если я даже здесь останусь, то буду сидеть и год, и десять… Не знаю, смогут ли срастись кости…
«Прекратите, ради Бога», — чуть было не вырвалось у Корфа, но он сдержался, а вместо этого бодро произнес:
— Нас скоро выручат. Ребята найдут этого гада!
— Плохо, что меня с ними нет, — тихо проговорила Кора. — Волков может уйти, он не боится ни пуль, ни креста. Он не боится даже огня — а ведь огня боятся и живые, и мертвые. Фрол с ним не справится…
— Но… Николай знает его имя, — неуверенно начал Корф и замолчал.
Послышался какой-то шум, но как барон не напрягал слух, он так и не смог разобрать — почудилось или нет.
— Я не очень в это верю, Михаил Модестович. Не верю в заклинания, заговоры и всякую мистику. Странно, правда? Такая, как я, — и не верю. Просто для меня это все — страшная реальность, и непохоже, чтобы несколько слов убили такого, как Волков. Он ведь очень осторожен. Даже кольцо мог надеть нарочно, чтобы сбить со следа. Волков ничего не делает просто так. Вы знаете, зачем он назвал Фролу мое имя?
Барон пожал плечами. Краснолицый мог просто проговориться.
— Волков знал, что Фрол упомянет его, думая мне помочь. Но я не помню своего имени. Я уже не Татьяна Корнева, и это имя — настоящее — мучает меня все больше и больше…
— Ничего, Кора, — полковник пытался говорить по-прежнему бодро, но не очень получалось. — Они его найдут. Жаль, что я тут… загораю…
Звон в ушах становился все сильнее, Корфу почудилось, что его обволакивает мягкая полупрозрачная пелена. Перед глазами поплыли лица тех, кого барон хорошо знал, но теперь почему-то не мог вспомнить; вдалеке послышался резкий памятный голос генерала Маркова, и барон лишь слабо удивился, вспомнив, что Сергея Леонидовича, его полкового командира, давно нет в живых. И вдруг он услышал песню, похожую на колыбельную, и снова удивился, подумав, что колыбельную ему не пели очень давно. Пелена становилась все гуще, Михаилу стало казаться, что перед глазами медленно кружится какая- то белая фигура, и далекие голоса зовут его по имени. Корф стиснул зубы, приказывая себе очнуться, и вдруг почувствовал, как что-то ледяное прикоснулось к плечу. Полковник открыл глаза — к нему склонилась Кора.
— Там, в тоннеле, — прошептала она. — Дайте револьвер, Михаил.
Барон хотел было возразить, но поняв, что стрелок теперь из него никудышный, и протянул наган девушке. Кора взвела курок и направила револьвер в сторону левого тоннеля. Теперь и Корф услыхал тихие шаги и хриплое дыхание.
— Последний, — подумал полковник. — Значит — мой…
…Шаги приблизились и замерли. Похоже, тот, кто подбирался к ним, пытался незаметно выглянуть из тоннеля. Барон заранее предусмотрел это — у самого входа горели две свечи, а он сам и девушка лежали в темноте. Тот, кто заглянул бы в зал, в первый миг ничего не увидел, но зато немедленно выдал бы себя.
Пламя свечей заколебалось. Барону показалось, что в проходе мелькнуло что-то темное. Корф хотел было сказать, чтобы девушка не стреляла, но не успел. Ударил выстрел, пуля выщербила камень над проходом.
— Ниже, Кора! — шепнул полковник, срывая чеку с гранаты.
Снова выстрел, в ответ из темноты хлестнула автоматная очередь. Пули прошли над самой головой, посыпалась каменная крошка. Кора продолжала стрелять, снова ударил автомат, и левое плечо барона онемело. Корф понял — сейчас он потеряет сознание. Из прохода вырастала широкая коренастая фигура в черной куртке, нога в сапоге опрокинула и затоптала одну из свечей…
Михаил в резком рывке приподнялся, бросив гранату прямо под ноги ярту. Он еще успел пригнуть Кору к земле, и тут грянул гром. На долю секунды стало ослепительно светло, а затем все померкло…
Услыхав взрыв, Келюс остановился. Они были уже почти рядом с тем, что вначале приняли за маленький огонек. Теперь стало ясно: свет идет из какого-то помещения в конце тоннеля. Впереди была высокая, вырубленная в камне дверь, куда вели ступеньки. Внутри можно было разглядеть мигающие
