— Берите… Жалко, второй сломан… Однако, пора в путь. Кора, куда нам?
Девушка, подумав, уверенно указала прежнее направление — прямо.
— Кора, — вдруг сообразил Лунин, когда луч фонаря упал на девушку. — Ты же ранена!
Все бросились к Коре. Две пули прошли насквозь, пробив грудь и выйдя из спины. Но на разорванной рубашке не выступило ни единой капли крови.
— Пустяки, — глухо ответила девушка. — Потом затянется… Пойдемте, след слабеет…
— Ну, знаешь! — вздохнул Келюс, но продолжать не стал.
Они вновь шли узким коридором. Постепенно становилось суше, капель перестала, под ногами зашуршал чистый речной песок. Перекрестки исчезли, пропали ниши, дорога стала ровной и прямой. Но, пройдя еще около километра, пришлось остановиться. Лучи фонарей уперлись в кирпичную стену.
— Тупик, что ли? — Фрол осторожно шагнул вперед. — Вот, елы, пришли… Ага, да здесь проход! И еще один!
Это оказался не тупик, а небольшой зал, в углах которого находились отверстия, от которых тоннели вели дальше.
— Сюда, — Кора указала на тот, что вел влево.
— Кора, елы, — удивился дхар, стоя у противоположной стены. — Здесь тоже след!
Девушка подошла туда, где стоял дхар, и несколько раз провела ладонями по воздуху.
— Да… Здесь тоже след. Они разделились!
— А нам чего делать? — вслух подумал Фрол. — Тоже разделиться?
Барон вспомнил слова Варфоломея Кирилловича и отрицательно покачал головой.
— Нет, господа. У нас только один автомат и граната. Сколько этих… упырей осталось у Волкова?
— Один плюс два — будет три, — рассудил Келюс. — Если, конечно, тот остов у двери — из этой банды. Значит, с Волковым остались двое. Или даже один.
— Все равно, — решил барон. — Опасно. Придется выбирать, господа. Кора, вы ничего не подскажете?
Девушка, не отвечая, постояла у правого прохода, затем подошла к левому и вновь провела ладонью по воздуху.
— Здесь след сильнее. Но это не Волков. Я, правда…
Договорить она не успела. Из тьмы тоннеля ударила автоматная очередь, пули прошили насквозь тело девушки, закружили и бросили на землю. Барон выхватил револьвер, но тут из темноты выступила высокая плечистая фигура. Луч фонаря скользнул по черной куртке.
— На пол! — крикнул барон, стреляя навскидку, но было поздно. Вторая очередь ударила ему в бок, полковник рухнул навзничь, и в ту же секунду новая очередь разнесла фонарь в руке Фрола. Второй тоже погас: Келюс, падая, уронил его на землю.
На секунду воцарилось молчание. Затем прозвучали выстрелы: стрелял Фрол, целясь в сердце ярта. Но в темноте дхар видел все-таки хуже, чем при свете, и пуля попала в плечо врагу. Послышался хохот, и Фрол увидел, как черная фигура, не торопясь, шагнула к нему, медленно наводя ствол автомата.
Мик лежал в темноте, застыв от ужаса и чувствуя себя совершенно бесполезным, что обессиливало его больше, чем страх. Он не видел в темноте, он был слаб, у него даже не было пистолета. Плотников вспомнил, что дядя Майкл упал и, наверное, ранен; и тут чья-то нога наступила ему прямо на грудь. Мик даже не успел испугаться окончательно, он ухватил двумя руками за сапог и что есть силы дернул его в сторону. Тяжелое тело обрушилось на землю рядом с ним. Мик на какую-то секунду возликовал, но тут же на его горле сомкнулись холодные, словно лед, руки. Где-то рядом прогремел автомат Фрола, и вспышка осветила склонившееся над Миком лицо, темно-красное, почти бурое, с отвисшей нижней губой и глубоким шрамом на щеке. Плотников успел подумать, что у ярта был когда-то разорван рот, и зашили рану грубо и неумело.
Ледяная хватка сдавила горло. На мгновение Мику стало совсем страшно, но страх тут же сменился ненавистью — такой, какую молодой парень еще не ощущал ни разу в жизни. Левой рукой он вцепился в холодные пальцы, стараясь оторвать их от горла, а правой — вынул из чехла егерский нож и ударил им в грудь склонившегося над ним врага. Послышался протяжный хрип, смертельная хватка ослабела — освященный клинок пробил ярту сердце.
12. РАССВЕТ
Вспыхнул фонарик. Резкий свет вырвал из темноты несколько неподвижных тел.
— Эй, кто живой? — крикнул Келюс, водя лучом по залу. В правой руке Лунин держал пистолет, но вокруг было тихо.
— Зажги свечи, Француз, — отозвался Фрол. — Мой фонарь накрылся. Эй, и вправду, кто живой?
— Я, вроде, — послышался слабый голос Мика. — Фрол Афанасьевич, помогите! Он тяжелый…
Пока Келюс зажигал захваченные с собой свечи, и темный зал постепенно освещался мерцающим неровным пламенем, дхар помог Мику вылезти из-под неподвижного тела ярта.
— Молодец! — Фрол не без труда извлек из груди бандита нож. — Лихо ты его, елы…
— А-а… да ничего… — Плотников постепенно приходил в себя. — Ну и морда у него… Фрол Афанасьевич, что с дядей Майклом? Где Кора?
— Я здесь, — отозвалась девушка. — Не могу встать, что-то с ногой…
Келюс подошел к ней и охнул: пули, изрешетив тело, перебили кости ног. Кора не могла теперь даже приподняться.
— Ничего, — попыталась улыбнуться она, — почти не больно, ног не чувствую… Я ведь вроде Электроника — только ломаюсь. Николай, что с Михаилом Модестовичем?
— Эй, барон! — позвал Фрол, отыскивая неподвижное тело Корфа. — Михаил, елы, да ты жив?
— Кажется, — тихо ответил полковник, попытавшись привстать.
Барона осторожно приподняли и расстегнули окровавленную рубаху. Две пули, пробив бок и сломав ребра, вышли навылет.
— Бинты, скорее! — велел дхар. — Вот елы… Ничего, барон, перевяжем
— будешь, как новенький!
Келюс и Фрол занялись перевязкой. Корф терпел молча, лишь закушенная нижняя губа говорила о том, что ему приходится ощущать.
— Спасибо, господа, — с трудом выговорил полковник, когда его поудобнее усадили у одной из стен, где было посуше, укрыв его же пиджаком и курткой, снятой с убитого ярта. — Это, право, пустяки… Николай, теперь вам командовать. Оставьте меня и идите.
— Да ты что, Михаил! — возмутился дхар. — Чтоб мы тебя бросили! А Кора?
— Оставьте меня с Михаилом Модестовичем, — попросила девушка, которую усадили рядом с Корфом, наскоро перетянув бинтом простреленные ноги. — Если что увижу, я смогу предупредить…
— Нет, — выдохнул Келюс. — Пойдем все вместе.
— Отставить! — тихо, но твердо, проговорил полковник. — Я приказываю! С нами далеко не уйдете. Покончите с Волковым и возвращайтесь. Хватит спорить, поручик, выполняйте!
Барон понимал: иного выхода нет. Знал он и другое: в тоннеле, где прятался ярт, мог быть еще кто-то. И тогда враг окажется за спинами тех, кто пойдет дальше. Полковник решил сделать единственное, на что еще был способен — прикрыть наступление с тыла. Он ощущал страшную слабость, бок онемел, но голова работала четко и руки не дрожали.
Барону оставили револьвер, весь запас свечей и гранату. В последний момент Плотников сорвал с себя куртку и укрыл Кору поверх простреленного пиджака, которым поделился с нею барон. Девушка запротестовала, но Мик не стал слушать.
— Благослови вас Господь, — барон перекрестил уходящих и закрыл глаза. Кора ничего не сказала и лишь попыталась улыбнуться. Улыбка вышла невеселая, и Мик вдруг всхлипнул, тогда девушка поманила
