они, как выяснилось, имели большой опыт, немалый налет часов, а некоторые успели побывать в Китае и Испании, где применяли свое умение на практике.
Машин оказалось тридцать, и каждая могла нести до двух тонн бомб. Бомбы тоже были продемонстрированы — фугасные, осколочные и — особо зажигательные. Последние, по словам капитана Четвертакова, не имели себе равных в мире.
Странная экскурсия подошла к концу. Было заметно, что флаг-штурман волнуется: очевидно, в его глазах Орловский являлся важной фигурой. Юрий, не питавший зла на молодого капитана, вполне искренне пообещал в случае необходимости заверить командование, что боевая и политическая подготовка в соединении бомбардировочной авиации округа находится на вполне удовлетворительном уровне.
Комбриг Миронов ждал Орловского у своего автомобиля, и Юрий понял, что в Чердыни была лишь пересадка. Ему показали самолеты — зачем? Наверно, затем, чтобы он мог в случае необходимости подтвердить, что здесь ждут приказа тридцать боевых машин. Тридцать самолетов, способных поднять в воздух шестьдесят тонн бомб…
— Значит, авиацию видели, — удовлетворенно заметил Миронов, когда авто тронулось. — Артиллерию мы покажем вам немного позже.
Значит, еще и артиллерия!.. Интересно, с кем это собрался воевать комбриг Миронов?
— Товарищ комбриг, я в артиллерии мало чего понимаю. Я даже пушку от гаубицы не отличу.
— Это просто, — улыбнулся Миронов. — Пушка — с длинным стволом, гаубица с коротким.
— А у вас — с каким: с длинным или с коротким?
— А какие угодно — Увидите, товарищ майор. Главное — мы успели подтянуть «двести третьи». Их, собственно, мы и хотели показать.
— А какие они — «двести третьи»? Менее всего Юрию хотелось вновь проводить инспекцию, на этот раз артиллерии. Но зачем-то ему все это надо увидеть! Чего они хотят?
— «Двести третьи»? — засмеялся комбриг. — Они большие такие! Очень, я вам доложу, тяжелые — на гусеницах…
Усмешка исчезла.
— А если серьезно, то это 203-миллиметровые гаубицы образца одна тысяча девятьсот тридцать первого года из РКГ…
— Простите? — Сокращение могло обозначать что угодно, например, «Революционный Конгресс Гватемалы»…
— Резерва Главного Командования. Двадцать четыре ствола, по четыре боекомплекта на каждый. Это пока — остальные на подходе…
Тяжелые бомбардировщики, гаубицы — похоже, Рабоче-Крестьянская Красная Армия всерьез решилась на войну. Но с кем? Орловский выглянул в окошко. Машина мчалась по лесной дороге мимо бесконечных рядов гигантских елей. Просека была свежая, кое-где у обочины еще лежали неубранные стволы. Дорога казалась пустой, лишь изредка авто обгоняло небольшие колонны грузовиков. Странно: тайга, глухомань, низкое серое небо — почти конец света. И тут же — огромная мощь современной армии! Может, восстание? Борцы за социализм все-таки не выдержали и взяли благодетелей в колья? Но тогда врагу народа Орловскому здесь делать нечего, его место в лагере, а то и в сырой земле…
— Товарищ комбриг, все-таки — куда мы едем? Миронов удивленно повернулся:
— То есть? Вы не знаете, куда направляетесь?
— Мне сказали, что я должен прибыть на объект, — пожал плечами Юрий. Вероятно, меня должны были проинформировать вы.
— Я? У меня приказ, во-первых, встретить вас, во-вторых, показать вам авиацию и тяжелую артиллерию, а в-третьих — доставить в особый район Якша…
Якша! Пелена исчезла, словно сорванная порывом урагана. Господи, он же должен был догадаться раньше, когда Артамонов сказал о Чердыни! Ну конечно, Якша — родина дхаров! Значит, правда! Значит, здесь было восстание, и рассказ о блокированных в лесу дхарских беглецах — не выдумка!
— Товарищ комбриг, я знаю лишь, что в верховьях Печоры несколько лет назад жившие здесь дхары бежали в лес. И что этот лес блокирован…
— Совершенно верно, — кивнул Миронов. — Я здесь только год, и то, как все начиналось, знаю смутно. Если в общих чертах — весной тридцатого здесь началась массовая коллективизация согласно великому Сталинскому плану. Одновременно происходило организованное переселение части жителей…
Орловский криво усмехнулся. Удобные формулировки: «коллективизация», «организованное переселение»!.. Будь они прокляты, «организаторы»!
— Лица дхарской национальности, подбиваемые врагами народа из числа феодально-байских элементов, проявили вопиющую несознательность…
— Несознательность? — Юрий не выдержал. — И сколько в результате погибло? Тысяча? Больше?
— Точно не знаю, — равнодушно пожал плечами Миронов. — По-моему, больших боев не было. Они просто ушли в лесной массив юго-восточнее Якши. Лес блокирован. До недавнего времени активных действий ни одна сторона не вела…
«Активных действий»! Юрий представил себе сотни беглецов в пустом мрачном лесу. Голод, лютые холода зимой, полная безнадежность…
— Ну а в последний год командование начало переброску войск. Очевидно, готовится крупная войсковая операция. Насколько я понимаю, вас прислали как парламентера для переговоров с несознательными элементами…
Это Юрий понял и сам. Вот что означала эта форма! Теперь он из волчьей стаи — и будет вынужден выполнять их волю. Ведь майору НКВД восставшие не поверят! Да, он работал в дхарском секторе — но мало ли кто там работал? Для дхаров он теперь — просто враг…
Дорога по-прежнему тянулась вдоль кромки леса. В лучах утреннего солнца ели казались черными, лес выглядел мрачно, словно природа была полна вражды к нарушителям ее векового покоя. Вот они, значит, какие, дхарские места! Когда-то Юрий мечтал побывать здесь — и вот довелось. Правда, при Фроате Великом тут не было военных дорог, аэродромов и тяжелых гаубиц. Дхарские дружины передвигались по лесным тропам, а часто и без них, атакуя врага из засад…
— И что, товарищ комбриг, в этом самом… особом районе как сейчас, спокойно?
— Вы имеете в виду, как ведут себя несознательные элементы? — уточнил Миронов. — В общем, спокойно. Раньше были случаи перехода заграждений — в обе стороны. Несколько групп сумели прорваться в лес — из-за одного такого случая сняли моего предшественника. Сейчас блокада усилена… Впрочем…
Он оглянулся на шофера и заговорил тише:
— Вы, наверно, знаете, что имеется приказ об организации тайных контактов с несознательными элементами. Разумеется, под видом несанкционированных встреч… У них там совсем нет хлеба, сидят на картошке — ну мы и предложили им муки и, кстати, соли. Якобы инициатива снизу…
Комбриг усмехнулся: похоже, выражение ему понравилось.
— Есть постоянное место встреч — ночью, понятно. Мы там убрали мины, заграждения. Все, конечно, под контролем вашего ведомства, товарищ майор. Один раз сам не удержался. Надел шинель рядового — и сходил поглядеть…
— Ну и как «несознательные элементы»? — усмехнулся Юрий. — Очень страшные?
— Мужики как мужики. Разумные, все понимают. Я с ними даже поговорил нормальные. Мутит, видать, их кто-то… В общем, никаких страхов не увидел. А то болтали — оборотни там в лесу, какие-то медведи дрессированные!.. По ночам кто-то по воздуху летает! Ну, мы это прекратили. Партийно- политическая работа у нас на уровне…
Да, «непобедимая и легендарная», похоже, всерьез готовилась. Эти не помилуют. Эти будут бомбить, обстреливать — а потом ставить к стенке. Что мог сделать он, Юрий Орловский? Наверно, ему передадут ультиматум и пошлют в лес. Что он может сказать беглецам? Самолеты видел, гаубицы ему тоже покажут…
Все становилось на свои места. В тюрьме его проверяли, а теперь наконец решили использовать. Может, им действительно нужен был дхарский пароль. Не вышло, что ж, зэк со знанием дхарского может
