Когда она вернулась, черные рейтузы уже были на ней.
— Мне надо ехать, — сообщила она, прыгая на одной ноге, надевая одну туфлю, потом другую.
— Я думал, мы вернемся завтра.
— Мне надо ехать прямо сейчас.
Эта женщина доводила его до белого каления. Второй такой он в своей жизни еще не встречал. Только что она была застенчивой и робкой, а в следующую минуту становилась капризной и требовательной, как избалованный ребенок.
— Сначала сядь и съешь что-нибудь.
— Времени нет.
Она выбежала из кухни, через минуту вернулась обратно, держа в руке свое пальто, надела его, застегнула пуговицы и замерла в ожидании.
— Ты смотрела в окно?
Сара оглянулась через плечо в направлении гостиной, потом опять перевела вопросительный взгляд на него.
— Снег идет, — пояснил Нэш. Она нетерпеливо вскинула руки:
— Мне все равно. Я уезжаю. Яичница была готова. Нэш выключил подогрев и снял сковородку с конфорки.
— И как ты собираешься это сделать? — Он прислонился бедром к рабочему столу. — На собачьей упряжке?
— Ха-ха-ха.
Нэш почувствовал себя обиженным. Ему стало больно, разрази его гром! Он-то размечтался! Он воображал, что у них будет романтический завтрак, а потом, может быть, они вместе примут душ… Он даже подумывал о том, чтобы уговорить ее не возвращаться к Айви.
И вот — такой облом.
Да уж, когда настал его черед сесть в лужу, он сделал это по-крупному.
Они провели вместе ночь — и все, она свою прихоть исполнила. Ей не терпелось с ним расстаться, вернуться обратно в свой шикарный особняк. Забавно, что из всех мужчин именно он получил такой удар от женщины. Будь это не Сара, а любая другая, Нэш был бы только рад от нее избавиться. Черт, он успел бы прогреть мотор и расчистить снег на дороге еще до ее пробуждения.
Что ж, так ему и надо. Он это заслужил.
Нэш как раз раздумывал над тем, какой он жалкий неудачник, когда до него донесся звук работающего двигателя.
Какого дьявола?..
Он выбежал из кухни, пролетел через гостиную и рванул на себя входную дверь в тот самый момент, когда его машина врезалась в снежный занос на выезде к двухполосному шоссе. Нэш выскочил на крыльцо, но вспомнил, что на ногах нет ботинок, и бросился обратно в дом. Сунув ноги в ботинки и схватив на ходу куртку, он снова выбежал во двор.
Стоп, красный свет.
Нэш остановился под навесом крыльца. До него донесся знакомый рев двигателя, газующего на максимальных оборотах: Сара раскачивала застрявший автомобиль, пытаясь сдвинуть его с места.
Она завязла.
Удивительно было уже то, что ей удалось продвинуться так далеко.
Нэш не спеша застегнул “молнию” на куртке, сунул руки в карманы и принялся наблюдать за ее бесплодными усилиями. А почему бы и нет? Он же получил место в первом ряду партера! И он не мог отрицать, что испытывает определенное удовлетворение от провала ее маленькой затеи с побегом, хотя в снегу застряла именно его машина.
Мотор заглох.
До него донесся скребущий звук — Сара пыталась вновь завести двигатель. У нее ничего не вышло. Перелив топлива — по звуку определил Нэш. Такое часто случалось, стоило мотору перегреться.
Она вылезла из машины и молча уставилась на нее. Нэш поднял руки и медленно, с явной издевкой, зааплодировал.
Сара оглянулась, и, хотя их разделяло довольно большое расстояние, ему показалось, что он различает вспышку ярости в ее глазах.
Она вскинула руку и показала ему средний палец [26].
Нэш перестал аплодировать и расхохотался. Он нарочно старался смеяться погромче, чтобы она услышала. Сара хлопнула дверцей машины, повернулась спиной к Нэшу и пошла прочь от него по снегу, увязая на каждом шагу.
С тяжелым вздохом Нэш задумался, есть ли у него время вернуться в дом и натянуть пару носков. Ужасно не хотелось топать по снегу на босу ногу, но, хотя снег был глубок, Сара уже успела проделать немалый путь. Испустив еще один глубокий вздох, Нэш бросился вниз по ступеням за ней следом.
Казалось бы, преимущество должно было быть на его стороне: все-таки он занимался бегом, у него была более подходящая одежда, он не выдул накануне целый галлон [27] спиртного, он успел кое-что съесть за последние сутки, но, очевидно, Сарой двигало отчаяние, и она сильно опередила его. Она неслась прыжками между деревьев, как испуганная лань.
Нэш задержался на секунду, чтобы сложить ладони рупором у рта и крикнуть:
—Трумэн! Она не оглянулась и не замедлила шага.
Зато она изменила направление. Сара уже двигалась не к шоссе: она сбилась с пути и теперь приближалась к озеру, упрямо пробиваясь сквозь низкорослый подлесок, спотыкаясь, раскачиваясь на ходу, цепляясь за корни, падая и опять поднимаясь.
Добравшись до края высокого обрыва, с которого открывался вид на пляж и воду внизу, Сара остановилась как вкопанная.
С расстояния в сотню ярдов Нэш увидел, как она покачнулась. Ветер с озера трепал ее волосы, надувал расстегнутые полы пальто вокруг ее ног. Она неуверенно подняла руку к лицу, словно пытаясь убрать лезущие в глаза пряди. Она оглянулась назад, потом вновь повернулась к озеру.
У него на глазах она рухнула на колени, опустилась на снег, признавая свое поражение.
Нэш продолжал приближаться к ней — то бегом, то переходя на быстрый шаг. Он страшился того момента, когда придется посмотреть ей в лицо, но ему необходимо было удостовериться, что с ней все в порядке, хотя он и не глядя знал, что ничего хорошего не увидит.
Подойдя к Саре, он посмотрел вниз, и сердце у него болезненно сжалось:
— Т-ты потеряла туфлю.
Сара проследила за его взглядом. Он смотрел на ее босую ногу, завязшую в снегу. Потом она медленно подняла к нему лицо. Оно было исполосовано следами слез, и вид у нее был до того несчастный, что у него едва не разорвалось сердце.
— Я отвезу тебя домой.
Подхваченный ветром снег сек его по лицу. У них за спиной сердито ревело покрытое белыми барашками озеро Мичиган и с грохотом обрушивало пенные волны на ни в чем не повинный берег.
— П-правда, з-здесь очень к-красиво? — спросила Сара, еле шевеля оледеневшими губами.
— Я отвезу тебя домой, — повторил Нэш.
Она тихонько вздохнула и покачала головой, давая понять, что это уже не имеет значения: слишком поздно.
Двигаясь по ее следам, Нэш обнаружил ее туфлю, поднял ее, вытряхнул снег, потом обхватил пальцами ледяную ступню Сары, пытаясь ее согреть. Ей самой, казалось, было уже все равно. Она даже не замечала холода.
— Что я наделала? — прошептала она себе под Hoc. — Что я наделала?
Горло у него перехватило, он даже засомневался, что сумеет выговорить хоть слово.
— Ошибки случаются у всех, — проговорил Нэш, еле ворочая языком. — Если он любит тебя… Если ты его любишь…
До него донеслось сдавленное рыдание.
Не в силах смотреть на нее, он отвернулся, присел на корточки, оперся руками на землю:
