Аккордеонист и скрипач стояли поблизости от стола, старательно подыгрывали. И вдруг аккордеонист резко пробежал рукой по кнопкам и сменил мелодию. Хор голосов сразу запел другое:
Мессинг пел со всеми, и одна из девиц, блондинка с завитыми кудряшками, льнула к нему, смотрела влюбленными глазами и дымила папиросой, которую держала между указательным и средним пальцами, отставив руку далеко в сторону.
– Вольф, а ты лапочка! Я от тебя без ума! – томно выговаривала она и другой рукой гладила Вольфа по голове, перебирая пальцами волосы. – У меня никогда не было кавалера с таким заграничным именем – Вольф. Ты чё, немец, что ли?
– Нет, я еврей… – улыбнулся Мессинг.
– Ой, слава Богу, не хватало мне еще с немцем роман завести. – И девица чмокнула его в щеку.
– А ты считаешь, что уже завела со мной роман? – улыбаясь, спросил Мессинг.
– Ну ладно, не будь противным, лапочка… – Девица обняла Мессинга и поцеловала, уже страстно, в губы.
На Сталине-младшем тоже висела девица, гладила его, забираясь рукой под борт расстегнутого генеральского мундира, целуя в губы и щеки. Остальные накрашенные и развеселые «жрицы любви» расположились на коленях футболистов.
– Потапы-ич! – загремел голос Василия Сталина. – Конья-ак кончился-а-а!
Сразу два официанта метнулись во внутренние помещения и тотчас пулей вылетели обратно. Каждые нес по подносу, на котором красовались откупоренные бутылки армянского коньяка.
– И еврейский пенициллин давай! – приказал Василий Сталин.
– Сей момент, Василий Иосифович. Давно готов! Тройной! Такой наваристый! Как вы любите!
– Это что за еврейский пенициллин? – удивился Мессинг.
– А ты не знаешь? – глянул на него осоловелыми глазами Василий. – Ха-ха-ха! Это ж первое лекарство для протрезвления! Неужели не знаешь? Ха-ха-ха!
– Так вы скажите – буду знать.
– Бульон куриный, чудак-человек! – радостно сообщил Василий Сталин, и все за столом также радостно заржали. – Хмель как рукой снимает!
А официант уже принес на подносе несколько больших чашек бульона и принялся расставлять их перед Василием и футболистами.
– Точно тройной? – грозно хмурясь, спросил Сталин-младший и понюхал бульон, вдыхая аромат. – М-м-м, перший класс, Мессинг! Настоятельно рекомендую! Только им и спасаемся! – И Василий, обжигая губы, стал ложкой хлебать бульон.
Футболисты, освободившись от своих девиц, тоже принялись за бульон.
Официант поставил перед Мессингом чашку с бульоном, положил чистую салфетку и на нее деревянную, раскрашенную русским орнаментом ложку.
– Деревянной сподручнее, товарищ Мессинг, – шепнул официант. – А то обожжетесь…
Мессинг помешал ложкой бульон и попробовал. Отпил один глоток с ложки, другой, третий.
– А нам, негодяи? А нам еврейского пенициллину! – хором взвыли девицы.
Официанты метнулись из зала за новыми порциями. Уставшие аккордеонист и скрипач продолжали играть – теперь звучало модное танго.
Гуляки хлебали наваристый бульон, сгоняя с себя тяжелый хмель. Василий Сталин весь взмок, на лбу высыпали крупные капли пота, и он при каждом глотке рычал и кряхтел… И футболисты охали и пыхтели, прихлебывая бульон из раскрашенных деревянных ложек.
– Ешьте, ешьте, птенчики! – сказала одна из девиц. – После такого бульончика вы в постельке арабскими скакунами будете!
И все принялись хохотать. Метрдотели с официантами угодливо улыбались, платками утирая потные лица. В пустом ресторане звучало томное танго, сверкала позолотой лепнина на потолке и колоннах, журчал фонтан… Шла зима сорок пятого года.
«ЗИС» подвез его к гостинице «Москва» под утро. Мессинг с трудом выбрался из автомобиля и на нетвердых ногах побрел к подъезду.
С большим трудом он открыл тяжелую дверь и, покачиваясь, миновал просторный холл. В креслах дремали разных возрастов люди – все ожидали, когда освободится хоть какой-нибудь номер. К окошку администратора стояла очередь из десятка человек.
Шляпа едва держалась на голове Мессинга, шарф сполз на одну сторону и, казалось, сейчас упадет. Мессинг наступил на него, поднимаясь по лестнице, и шарф действительно упал на ковер на ступеньках, но Мессинг этого не увидел, продолжая подниматься и старательно держась за перила.
Зато это заметили дежурный администратор этажа и еще одна дежурная, сидевшая в холле за столом. Женщины понимающе переглянулись, администратор подняла шарф и бросилась догонять Мессинга.
– Вольф Григорьевич!
– П-приветствую вас, синьорина… – Мессинг, пошатнувшись, развернулся. – Ч-чем м-могу быть п- полезен?
– Вы шарф обронили, Вольф Григорьевич. – Администратор протянула ему шарф.
– Б-благодарю вас, сеньорина. – Мессинг взял шарф, неловко набросил его на плечи. – П-позвольте в-вас поблагодарить, сеньорина… – он запустил руку в карман пальто и. вынув шоколадку «МОСКВА», протянул администраторше.
Женщина испуганно попятилась:
– Да что вы, Вольф Григорьевич… нам нельзя… нам не положено…
– Почему не п-положено? Ах да, извините, забыл… А вы кто, если не секрет? Вы капитан НКВД или пока старший лейтенант? – пьяновато ухмыльнулся Мессинг.
– Что вы говорите, Вольф Григорьевич? – не на шутку перепугалась администраторша. – Я вас не понимаю. Я старший администратор гостиницы.
– Я вижу вас насквозь! – Мессинг поднял вверх палец. – Я всех насквозь вижу! Вы – майор НКВД! От меня никто не скроется! Я – Вольф Мессинг! – И он с силой ударил себя в грудь, пошатнулся и упал бы, если бы не схватился рукой за перила.
– Вольф Григорьевич, дорогой, пойдемте, я провожу вас. – Женщина взяла его под руку, прижала к себе и вместе с Мессингом стала медленно подниматься по лестнице. – Ничего, ничего, Вольф Григорьевич, сейчас потихоньку дойдем до вашего номера… там вас Аида Михайловна спатеньки уложит, лекарства вам даст… все будет хорошо… Где же это вы так погуляли, Вольф Григорьевич? Вот уж никак от вас ничего такого не ожидала… всегда такой серьезный, степенный мужчина… такой интеллигентный и – нате вам…
