— И, клюнув на этот фокус-покус, ты сразу поставил на эту клячу сотню долларов?
— Угу.
Берта быстро схватила трубку и сказала секретарше в приемной:
— Соедините меня с городом. — Потом набрала еще какой-то номер: — Привет, Фред! Это Берта Кул. Я хотела бы поставить на второй заезд… Что? Нет, все в порядке. Я знаю, надо спешить. Ну и поспешите, пожалуйста. Двадцать долларов на Файр Леди.
Селлерс крикнул:
— И мои двадцать, Берта.
— Поставьте на эту лошадь сорок долларов, — сказала она в трубку. — Понимаете, сорок.
Возникла небольшая пауза, потом она продолжила:
— Ну хорошо, тогда тридцать на меня и двадцать на моего друга. Тогда будет ровно пятьдесят… Да, конечно, все запишите на мое имя. Я отвечаю за весь взнос.
Хорошо. Да, пятьдесят долларов и пять к одному, все правильно. До свидания.
Она повесила трубку.
— Что это за парень, от которого вы получили такие надежные сведения? — спросил меня Селлерс.
— У него в городе есть нечто вроде конторы, и он, видимо, ничем не занимается, кроме скачек. Зато этим он занимается по-научному.
— Поэтому ты и решил поставить сотню, да?
— Сколько раз можно говорить одно и то же?
— Ну хватит, — оборвала Берта. — А мы поставили пятьдесят.
— Из них двадцать пять мои.
Глаза Берты засверкали.
— Но вы же говорили о двадцати, Фрэнк.
— Надо же все делить по-братски. Так что и поделим пополам.
— Вы сказали двадцать, — продолжала настаивать Берта. — Букмекер сказал, что он даст пять к одному, если я повышу ставку до пятидесяти долларов.
— Знаю. Вы тоже сперва сказали двадцать… А потом этот букмекер сделал предложение. Я, разумеется, тоже был бы согласен с предложением.
— Ну ладно, — сказала Берта, — будь по-вашему.
Поделим поровну.
— Хорошо. Вернемся к делу Баллвинов. Этот орешек, кажется, разгрызли.
Берта начала:
— Порой впечатления бывают обманчивы, Фрэнк. Вы же сами знаете, как часто…
— Нет, сейчас все ясно.
— Но все же странно, — перебила Берта, — при чем здесь секретарша Баллвина?
— Вероятно, знала слишком много.
— И вы думаете, что это связано с отравлением Баллвина?
Селлерс мрачно ухмыльнулся:
— Связано? Да это одно и то же дело.
— А кто же преступник? — спросил я.
— Рут Отис! — выпалил Селлерс.
— Вы считаете, что она и Баллвинов отравила, и секретаршу задушила?
— А кто же еще?
Берта посмотрела на меня:
— Я думала, что они обвинят во всем Шарлотту Хенфорд.
— Мы никого напрасно не обвиняем, — обиделся Селлерс. — У нас есть доказательства. И я обязательно должен связаться с этой Хенфорд. Если вы увидите ее, пришлите ко мне. Или лучше позвоните мне, чтобы я мог быстро приехать. Дело очень важное.
Берта посмотрела на меня. Я промолчал.
Через какое-то время я спросил у Селлерса:
— Вы уверены, что именно Отис совершила покушение на Баллвинов?
— Да. А почему вы сомневаетесь? — ответил он. — В ее комнате мы нашли все доказательства. Пакетик с ядом также был там. Теперь мы даже знаем, сколько яда было употреблено для отравления.
— И сколько же? — спросил я.
— Вполне достаточная доза, — ответил он. — Эксперты считают, что одна десятая грамма уже смертельна. Половина этой дозы вызывает сильное отравление, которое, правда, можно ликвидировать своевременным вмешательством.
— А сколько не хватало мышьяка в этом флакончике, который она купила?
— Не хватало двух граммов.
— Остальное вы нашли в ее комнате?
— Да. Кроме того, мы нашли наполовину заполненный тюбик с пастой. Она ненавидела миссис Баллвин как чуму.
— А собственно, почему? Она ревновала ее?
— Нет, дело не в этом. Но она потеряла место из-за миссис Баллвин. Дафна Баллвин была пациенткой доктора Квая. Влиятельная и богатая дама, она пользовалась известными привилегиями. Рут Отис не могла с этим примириться, она сама хотела быть хозяйкой. Рут всегда дерзила миссис Баллвин. Я думаю, что эта маленькая глупышка считала, что доктор Квай ее поддержит.
— И что же доктор Квай?
— Естественно, встал на сторону миссис Баллвин, а Отис выбросил на улицу.
— И она сразу решила отравить миссис Баллвин?
— Угу.
— И думала, что ей удастся сохранить за собой место?
Селлерс повертел сигару во рту и пронзил меня взглядом.
— Что означает этот сарказм?
— Я просто спросил.
— Тон вашего голоса показался мне довольно ироническим.
Вмешалась Берта:
— А как обстоит дело с другими доказательствами?
Ну, вы знаете, о чем я говорю…
— С какими другими доказательствами?
— Блюдечко с остатками отравленной пасты и отпечатками пальцев Шарлотты Хенфорд?
— А-а, ясно. Как-никак Хенфорд — ваша клиентка.
— Я вам этого не говорила.
Селлерс усмехнулся и сказал:
— Да в этом и нет необходимости. Где ее сейчас можно найти? Я бы хотел связаться с ней.
Берта недоверчиво спросила:
— А все же, что там с этим блюдцем?
— Кто-то хотел бросить тень подозрения на мисс Хенфорд. И я чуть было не попался на эту удочку. Если бы не внезапная смерть мисс Ворли, то все подозрения пали бы на мисс Хенфорд. Я уже хотел выписать ордер на ее арест.
Да, запутанное это дело.
— А что вы узнали об Этель Ворли? — осторожно спросил я.
— Этим вопросом мы сейчас как раз и занимаемся, — ответил он. — Я там оставил нашего человека, он ищет отпечатки пальцев. А сам ушел оттуда потому, что хотел обязательно узнать, куда это вы исчезли, Лэм, и почему не подождали нашего приезда.
— Потому что вы мне ничего не сказали.
— Снова вы за старое. Уж вы-то в нашем деле разбираетесь, как никто другой. Вы отлично знали, что в таком случае я обязан поговорить с вами.
