ядерное оружие. Хорошо, что у Человечества хватило здравого смысла не перепроверять это на поверхности планеты, заметил Президент.
После произнесения речи на пресс-конференции Президент добавил, что теперь, зная слабое место нового могучего врага, человек впредь будет готов к очередному вероятному вторжению. Уже не только в России, но и по всему миру создавалась глобальная защитная система, способная за считаные минуты выбросить над нужным участком планеты надежный газовый заслон. Наращивалось производство слезоточивого газа, а каждому жителю Земли предписывалось иметь дома противогаз.
В завершении пресс-конференции Президенту был задан каверзный вопрос, а что он думает о циркулирующих вокруг победы над инопланетянами слухах, согласно которым Человечеству в его борьбе была оказана помощь со стороны загадочной рефлезианской расы.
— Раньше всех занимали поиски Атлантиды, а сегодня — рефлезианцев, — усмехнулся лауреат Нобелевской премии, после чего категорично заявил: — Рефлезианская раса — миф! Рефлезианцы были придуманы инопланетянами, дабы ввести нас в заблуждение относительно своих коварных намерений. А также служить для них козлом отпущения после их грязных провокаций! — И, опередив недоозвученный кем-то вопрос: — Да, действительно, имеются горькие примеры того, как по обвинению этих псевдомиротворцев были обвинены — и даже казнены! — несколько десятков ни в чем не повинных граждан Земли. От этого никуда не уйти, и в этом прежде всего виноваты мы с вами и наша доверчивость!.. А если кто помог Человечеству, так это господь бог, которому лично я, находясь в блокадной зоне, молился ежедневно, а порой и ежечасно. Надеюсь, как и все вы! И слава богу, что он не оставил наши молитвы без внимания!..
— Не устал еще в телевизор пялиться, мифическое существо? — поинтересовалась Кимберли, усаживаясь на стул рядом с Мефодием.
Движения Ким были неловкими и скованными — она лишь неделю назад перестала пользоваться костылями, при помощи которых передвигалась почти полгода. Костыли эти терпеливо дожидались в углу следующего пользователя — Мефодия, уже предпринимавшего попытки встать с инвалидного кресла, правда, попытки пока неудачные.
— Надо же, — задумчиво пробормотал Мефодий, не сводя глаз с телеэкрана, где как раз транслировалась речь Президента России в Стокгольме. — Они еще и слово такое помнят: рефлезианец! А я думал, что смотрители давно завершили всеобщую промывку мозгов.
— Хлопотное это дело, — поморщилась Ким. — Смотрителей осталось очень мало, поговаривают, что даже Сатану на промывку припрягли и, дескать, он за это на Главу Совета опять в огромной обиде… Кстати, пока ты спал, звонил твой брат, привет передавал.
— Ну и как там у них дела?
— Нормально. Квартиру новую получили, обживаются. Как потерявшему собственность, ему причитается большая компенсация; бизнес свой собирается заново возрождать.
— Ты их в гости не позвала?
— Позвала, конечно. Но Кирилл сказал, что терпеть не может Французскую Ривьеру зимой. Ему больше по сердцу Тенерифе в конце лета.
— Нет, ты глянь, какой привереда! — возмутился Мефодий. — А по мне, так Ницца в декабре куда лучше, чем в июле: не жарко и туристов мало…
— Будешь сегодня рисовать?
— Вообще-то собирался. Закат вроде красивый намечается.
— Ну, тогда поехали, — сказала Ким и, держась за спинку кресла Мефодия, неловко поднялась. — Заодно и я ноги разомну.
Идти пришлось недолго. Задний дворик небольшого особняка, где уже почти год проживала парочка исполнителей, которых все соседи считали угодившей в автокатастрофу молодой супружеской четой, выходил на песчаное побережье Средиземного моря. Людей на пляже в декабре практически не наблюдалось — как Мефодий больше всего любил.
— Достаточно, — попросил он Кимберли, чувствуя, что ей тяжело катить инвалидное кресло по глубокому песку. — Чуть правее разверни… Спасибо, в самый раз.
Кимберли нравилось смотреть на работу друга. Она тоже хотела научиться так изящно и быстро рисовать карандашом по ватману, но, сколько ни старался Мефодий преподать ей хотя бы азы графического искусства, для нее оно осталось на том же недосягаемом уровне, что и смотрительская левитация.
— Не надоело одни закаты изображать? — спросила Ким, расстилая плед и усаживаясь на песок. — Они же все похожи как две капли воды.
— Это если не наблюдать закат от начала до конца, — уточнил Мефодий. — Посмотри, ну разве вчера небо было таким же? А облака? А море?.. Каждый день что-то пропадает, а что-то добавляется. Как можно этого не замечать?
— Не всякому дано, — пожала плечами Ким. — Мне, по крайней мере, заниматься любым искусством заказано. Я даже простых стихов сочинить не могу.
— Зато у тебя есть свои таланты, — утешил ее Мефодий, не отрываясь от работы. — Я бы в жизни не подумал, что когда-нибудь буду звонить брату и интересоваться, как у него идут дела. А ты предсказала, что мы помиримся, даже ни разу не повстречавшись с Кириллом. Хочешь поспорить, что это не талант?
— Да разве предсказать это было так уж сложно? — отмахнулась Ким. — Вы же родные братья! Я не знала Кирилла, зато прекрасно знаю тебя. Я даже знаю, что ты сделаешь через три секунды.
— Вот как? — удивился Мефодий. — И что же?
— Попытаешься встать, но лучше бы сидел и не дергался, — усмехнулась Ким.
— С чего это вдруг я буду дергаться? — в недоумении уставился на нее Мефодий.
И вправду тут же попытался вскочить из кресла, только, разумеется, не сумел и лишь уронил на песок карандаши и ватман.
— Спокойнее, малыш. Не стоит так нервничать, — улыбнулся Гавриил, подбирая оброненные художником аксессуары. — Вижу, на поправку идешь! И ты, однако, милая, тоже!
Подкравшийся не иначе как при помощи левитации — шаги по песку исполнитель точно расслышал бы — Гавриил дружески потрепал Мефодия по плечу. Акселерату было крайне неловко сидеть перед Главой Совета, но что поделаешь, раз здоровье пока не позволяло приветствовать его как положено.
Вместе с Гавриилом проведать парочку израненных ветеранов прибыла куратор этого сектора смотритель Пенелопа.
— Ничего, наши ребята уже по городу гуляют, — сообщила Пенелопа Гаврилу. — Позавчера по музеям ходили.
— Отрадно слышать, — кивнул Гавриил. — И хоть в последнее время мы с Сатаной опять на ножах, стоит отметить, что поработал он над вами на совесть. При случае обязательно его поблагодарю.
— Каким ветром занесло вас на Лазурный Берег? — полюбопытствовал Мефодий.
— Попутным. Дел полно. Смотрители в секторах еле справляются с ликвидацией последствий вторжения. Но справляются. Сейчас отправляюсь в Мадрид, затем в Америку. За эту неделю планету уже три раза вокруг облетел…
Отозванная Пенелопой, Кимберли поднялась с песка и прихрамывающей походкой удалилась в дом, оставив мужчин наедине.
— Я вижу, ты хочешь что-то спросить? — держа в руках незавершенный рисунок, Гавриил с интересом сравнивал закат на бумаге и в действительности.
— Это правда, — подтвердил Мефодий. — С тех самых пор, как я пришел в сознание, мне не дает покоя одна мысль: как вы — Глава Совета смотрителей, человек, собственноручно сотворенный Хозяином, — смогли отдать приказ об уничтожении Усилителя? Вы грубо нарушили Последний Приказ Хозяина и, можно сказать, срубили древо познания Добра и Зла! Как сказал бы землекоп, этот грех пострашнее семи смертных грехов, вместе взятых. Лично для меня это столь же трудновообразимо, как если бы, к примеру, я вдруг категорически отказался выполнять ваши приказы.
Гавриил негромко рассмеялся, чем вовсе озадачил акселерата: вопрос ведь был задан им серьезнее
