боль. — Мы славно поохотились с тобой, но эта последняя… последняя наша пробежка и вовсе нечто! Я никогда еще не был так свободен и счастлив…
Завидя нас, Конрад распахнул дверцы «хантера» и с нехарактерной для себя расторопностью разложил заднее сиденье. Мы, стараясь не делать резких движений, переложили Вацлава на него и укрыли плащом — беднягу уже начинало лихорадить.
Заботы о раненом товарище даже не дали мне по-настоящему осознать, что вот оно — спасение — наступило и, пребывая здесь, мы уже фактически находимся на территории России. Сейчас между нами и русскими пограничниками лежало лишь несколько десятков километров довольно сносной дороги, причем дороги не кишащей никакими Охотниками. Однако радость победы была омрачена проклятой пулей патрульного, полностью лишившей одного из нас надежд на свое новое и кто его знает — может быть, и светлое будущее…
— Кэтрин, прощайся с братом! — распорядился я не терпящим возражений тоном. — Им пора, иначе не успеют вернуться.
Никто и не перечил. Но едва ирландка вытерла испачканные кровью руки и обняла своего бородатого братца (оба понимали, что вероятность их следующей встречи ничтожна, но вслух, естественно, об этом друг другу не сказали), а байкеры сгрудились вокруг нас для скупого рукопожатия, как вдруг Хорька словно электрогенератором шарахнуло. Растолкав нас, он, бормоча под нос что-то вроде «только не это», метнулся к возвышавшейся неподалеку стальной десятиметровой вышке, которую еще не успели уронить ежегодные половодья. Подскочив к ней, Хорек как угорелый стал карабкаться наверх, перемахивая сразу через две ступеньки.
Добравшись до смотровой площадки, он изваянием застыл на ней, напряженно вглядываясь в даль, а конкретно в том направлении, куда совсем недавно скрылись джипы Бернарда.
— Что там, Хорек? — задрав лицо, окликнул его Оборотень.
Я до последнего надеялся, что Хорек просто ошибся и от волнения его перепугали какие-нибудь покачивающиеся на ветру деревья или крупная стая птиц. Но когда он, едва не навернувшись с верхотуры, срывая голос, прокричал нам всего одно слово, я сразу понял — нашему, пусть и не совсем счастливому, но все-таки везению только что пришел конец.
27
«— Вы для меня вот как этот плевок! — крикнул он. — Через час я подогрею ваш старый блокгауз как бочку рома. Смейтесь, разрази вас гром, смейтесь! Через час вы будете смеяться по-иному. А те из вас, кто останется в живых, позавидуют мертвым!»
— Мясник!!! — Задыхавшийся от ужаса Хорек мог проорать лишь это. — Мяс… Мяс… Мясник!!!
— Как же так? — недоуменно взглянул на меня Оборотень. — Но ведь он должен сейчас быть…
— Должен?! — процедил я, похолодев от вмиг нахлынувшего на меня парализующего ужаса. — Никому он ничего не должен! Мы лгали ему — он нам не поверил! Теперь готовьтесь…
Да, признаться, я уже мнил себя гениальным стратегом, способным запудрить мозги самому Главному Охотнику, но тот только что растоптал своим подкованным ботинком мое раздувшееся самомнение в пух и прах.
Надо было срочно что-то предпринимать, но первым делом, разумеется, взять себя в руки. На меня смотрели сейчас и мои бывшие подчиненные, продолжавшие считать Эрика Хенриксона своим командиром (то ли по привычке, то ли и вправду было за что), и ватага суровых повелителей дорог, с вожаком которых я был на «ты». Именно это и не дало мне впасть в отчаяние и тем самым уронить перед ними свое достоинство.
— Насколько они далеко? — крикнул я стоявшему на вышке Хорьку.
— Километров пять-шесть! — отозвался тот. — Машин из-за деревьев не разглядеть, но стекла бликуют вовсю. Так я их и засек!
— Значит, беря во внимание скорость по подобной местности, у нас где-то… минут семь-восемь в запасе, — прикинул я и тут же приказал наблюдателю: — Быстро слезай оттуда! Вы сваливаете немедленно!
— А вы ? — спросил Кеннет.
— Мы остаемся! — заявил я, как отрезал. — Михаил, расставь людей, а я пока перекрою проход…
Михаил взялся за дело без единого признака недовольства — когда ситуация требовала, исполнителя лучше русского трудно было себе представить:
— Так, братцы-ренегаты, слушайте сюда: учитывая характер местности, огневые точки будут располагаться там и там. Гюнтер, слушай мой приказ: мы с тобой…
— Что ты делаешь, Эрик? — уставился на меня Оборотень. — Мы на территории русских; рвем к ним когти, и все! Охотники не сунутся в чужую страну!
— Ты думаешь, граница его остановит? — Я начинал не на шутку нервничать, поскольку часики неумолимо тикали. — Сколько до русской базы?
— Километров восемьдесят-девяносто.
— По прямой он нагонит нас уже через двадцать, расстреляет и преспокойно вернется назад докладывать об успехах! Ради тех, на кого он охотился три недели, Мясник пойдет на такое мелкое нарушение. Однако я со своими ребятами задержу его, а вы тогда сможете оторваться.
— Мы тоже умеем стрелять!
— Тебе и твоим людям не стоит мараться в этом. Лучше помоги Кэтрин доставить детей до петербуржцев и вернись назад через другой сектор.
— Но вы же… Вас же… — забубнил Кеннет, все еще топчась на месте.
— Да не спорь ты, а двигайся, мать твою! — выведенный из себя его пререканиями, гаркнул я с такой силой, что он аж подпрыгнул.
Кэтрин подлетела ко мне, гневно сверкая глазами.
— Черта с два я побегу отсюда! — накинулась она на меня рыжей фурией. — Кеннет и сам способен довезти ребятишек! Я отвечаю за их жизни наравне с вами, и ты мне не указ! Немедленно выдай мне винтовку — я остаюсь! Или ты думаешь, что женщины не умеют стрелять? Да будет тебе известно!
Я не умел пререкаться с женщинами, а тем более с такими разъяренными, да и что можно было ей сейчас доказать? Безусловно, лишний стрелок нам бы не помешал, но в последнюю очередь я хотел видеть в этой должности мисс Кэтрин О'Доннел. Потому пришлось отклонить ее инициативу настолько вежливо, насколько получилось.
Мой короткий удар под ее левый глаз просто сбил с ног это воплощение ангельской красоты и адского темперамента в одном лице. Сознание Кэтрин потеряла, а в таком состоянии, как известно, довольно-таки сложно пререкаться со старшими. К счастью, Кеннет не дал сестре шмякнуться оземь и, подхватив ее обмякшее тело на лету, хотел что-то высказать мне, но я не дал ему и рта раскрыть.
— Кеннет, позаботься о них! — скорее потребовал, нежели попросил я у ирландца. — Мяснику нужны мы, а не дети. Без меня у вас больше шансов уцелеть, а за нас не волнуйтесь — мы себя в обиду не дадим. Оставьте нам два джипа — одним мы перекроем дорогу, а на втором — чем черт не шутит? — может быть, успеем уйти.
— А ваш раненый друг?
— Уходите, Дьявол вас побери! — подал голос из «хантера» Вацлав. — Я еще в состоянии спустить курок и хочу подохнуть с автоматом в руках, а не под ножом коновала!
— Уходите! — повторил за ним я. — И скажи своей сестре, как очнется, что я… Впрочем, ничего не говори… И, ребята: ясного вам неба и сухой трассы, Люди Свободы!
