24
'— Все убежали? — спросил мистер Смоллетт.
— Все, кто мог, — ответил доктор. — Но пятерым уже не бегать никогда!'
На следующую ночь мы на самой малой скорости начали свое продвижение по Прибалтийской епархии. Забирая постепенно все севернее и севернее, в конце концов нам удалось скорректировать свой маршрут так, чтобы он пролегал параллельно пограничной зоне.
Плешивый Флегматик указал Покрышке несколько мест безопасного форсирования Даугавы, и ветеран мотобандитизма сразу же напрямик и повел нас к наиболее подходящему — в десятке километров от слияния реки с ее мелким притоком Дубной.
Первые признаки присутствия Охотников появились, едва наша колона сошла с широкой мельничной дамбы, служившей одновременно и мостом через реку. Включенная рация, словно эхо, донесла до нас ослабленные расстоянием переговоры наших преследователей. Стальной баритон Мясника был невозмутим, как и прежде.
— Через сотню километров будет озерцо с лесистыми берегами, — сообщил нам Покрышка на очередной остановке. —Там и затаимся. Не будем лезть на рожон, пока не определимся, где произведем прорыв.
Добравшись ближе к утру до указанного Покрышкой водоема и поспав пару часов, мы не стали тратить зря драгоценное время и немедленно приступили к действиям…
— Ты хоть раз в жизни водил подобную технику? — недоверчиво спросил Оборотень, когда я потребовал выделить мне байк для непосредственного участия в разведрейде.
— Ну скажем так: некоторая практика имеется, — ответил я. — У меня в отряде было две «иерихонды».
— «Иерихонду» не дам — слишком шумная, — поморщился Кеннет. — Возьми-ка вон у Крючка его «БМВ». Он, правда, раза в полтора потяжелее, но привыкнешь…
Крючок мрачно вздохнул и одарил меня неласковым взором, но без лишних пререканий снял с мотоцикла чересседельные сумки с пожитками и похлопал того по седлу:
— От сердца отрываю. Будь с ним поаккуратнее, хорошо?
— Постараюсь, — заверил я байкера. — Ну а если вдруг что-то где-то, то завещаю тебе мой «хантер».
— Ловлю на слове! — оживился Крючок. — Если хочешь, то давай махнемся прямо сейчас!
— Только если что-то где-то… — напомнил я. — Не раньше… В разведрейд, кроме меня, отправились также сам Оборотень, Покрышка и еще трое: Албанец, Сиплый и Бифштекс.
— Плешивый трепался, что когда он контрабандил с русскими, — сказал Покрышка перед самым выдвижением, — то всегда избегал Глаз Дьявола, поскольку оттуда ближе всего до гарнизона русских пограничников. А вот нам-то эти парни окажутся весьма кстати, а потому чешем к Глазам Дьявола в первую очередь…
Глаза Дьявола мы узрели ближе к обеду, когда, пропетляв несколько часов по труднопроходимым лесным тропам, выбрались наконец на более-менее обжитые пространства.
Это грозное название носили два глубоких кратера многокилометрового диаметра, выбитые в земле обломками луны практически вплотную друг к другу. Находились они на южной оконечности Чудского озера и, затопленные водой до самого верха, были, по сути, не чем иным, как его продолжением. Между северным-тем, что покрупнее — и южным тянулся неширокий, в наиболее узкой части всего-то порядка трехсот метров, перешеек — этакая «переносица» для Глаз Дьявола.
Линия границы между Россией и Святой Европой проходила аккурат через середины обоих кратеров, а то место, в котором она пересекала природную дамбу, являлось единственным от северного берега Чудского озера до южного малого кратера, где рубеж можно было перейти сухим путем.
Как рассказал мне Кеннет, во времена одной давно канувщей в Лету конфронтации с русскими те перекрыли перешеек мощной заставой, подтянув к границе целый гарнизон и отстроив для него комплекс оборонительных сооружений. Однако весенние паводки, когда вода шла из южного кратера в северный поверх естественной преграды, доставили русским массу неприятностей, и они в конце концов перенесли заставу на несколько десятков километров восточнее, оставив бесхозные постройки на произвол будущих ежегодных стихий…
Я, Оборотень и Покрышка взобрались на вершину поросшего лесом холма, с которого как на ладони просматривался весь перешеек. Высокой насыпью он разрубал с запада на восток водную гладь кратеров и уходил восточным своим краем далеко за горизонт.
— Идеальнейшее место для перехода, — заметил Кеннет. — Один бросок — и вы у военной базы русских, где с чистой совестью сдаетесь им в плен.
— Так-то оно так, — подтвердил я, — однако и они тоже согласны с тобой…
И я указал в сторону хорошо видимых полуразвалившихся строений бывшего русского форпоста, где сегодня вновь кипела жизнь. Вот только хозяйничали там не российские пограничники, а дюжие ребята в черных плащах и серых беретах — Охотники, принадлежностью к которым я некогда так гордился.
К сожалению, невозможно было определить номер их подразделения. Являлись ли они бойцами Первого или моими, а то и вовсе каким-нибудь региональным отрядом — неизвестно, — да и рация, захваченная нами с собой, ничего, кроме атмосферных помех, не выдавала.
— Судя по четырем джипам — человек десять-двенадцать, — прикинул я. — Без боя явно не пройти… Покрышка, есть еще подходящие варианты?
— С полдесятка наберется, — ответил ветеран, — но все они размещаются южнее, а следовательно, гораздо дальше от Петербурга.
— Что ж поделать… Но там наверняка не так многолюдно… — Я поднялся с травы и направился к своему байку. Оборотень и Покрышка последовали за мной. — Будем исходить из того, что чем меньше противника, тем лучше. К вечеру успеем проверить все?
— Запросто, — кивнул Покрышка. — Если ничего не произойдет, то до темноты обернемся…
Но. до темноты ему дожить было не суждено…
Один древнейший грек по имени Демокрит еще задолго до Каменного Дождя изрек:'Смелость- начало дела, но случай — хозяин конца'. Первой-то мне хватило тогда, у Мон-Сен-Мишеля, а вот второй чуть было и впрямь не спутал нам все карты. И эта случайная лесная встреча стоила большей части нашего дозора жизней…
Мы осмотрели последнее из предложенных Покрышкой мест возможного перехода и сошлись на том, что, пожалуй, оно и будет наиболее подходящим (из всех, кого мы там засекли, половина были Защитники, а половина— Добровольцы, которым Бернард точно рации ни за что бы не доверил). Пора было и возвращаться — солнце уже клонилось к закату.,.
Миновав очередной пролесок, дорога вывела нас к крутому, ведущему на высокий холм, подъему. Вершину холма покрывал густой кустарник, а потому, когда мы заметили стоявший там «хантер», прятаться было уже поздно — двое Охотников засекли нас гораздо раньше.
Я узнал их так же, как и они узнали меня. Узнали своего бывшего командира на расстоянии, хотя он и восседал за рулем громоздкого мотоцикла и давным-давно перестал носить форменный серый берет. Узнали мгновенно, хоть и не являлись старослужащими Одиннадцатого. Старший из них— брат Ганс — находился у меня в отряде года три, а стаж брата Энрико после окончания Боевой Семинарии не превышал и полутора лет.
Очевидно, на случай подобного Мясник дал всем своим бойцам исчерпывающие инструкции, поскольку ни тот, ни другой не проявили ни единого признака замешательства. Они не стали занимать оборону, хотя находились в более выгодном положении, а сразу же, не мешкая, заскочили в джип и ударили по газам в том же направлении, куда следовали и мы. Энрико, правда, ради острастки дал по нам короткую очередь. Та прошла поверх наших голов, заставив всю группу посъезжать на обочину и пригнуться.
