В свете жены не найдется, способной с такою нелаской, 100 Так недоверчиво встретить супруга, который, по многих Бедствиях, к ней через двадцать отсутствия лет возвратился. Ты же не видишь, не слышишь; ты сердцем бесчувственней камня». Сыну царица разумная так, отвечая, сказала: «Сердце, дитя, у меня в несказанном волнении, слова 105 Я произнесть не могу, никакой мне вопрос не приходит В ум, и в лицо поглядеть я не смею ему; но, когда он Подлинно царь Одиссей, возвратившийся в дом свой, мы способ Оба имеем надежный друг другу открыться: свои мы Тайные, людям другим неизвестные, знаки имеем». 110 Кончила. Царь Одиссей, постоянный в бедах, улыбнулся; К сыну потом обратяся, он бросил крылатое слово: «Друг, не тревожь понапрасну ты мать и свободную волю Дай ей меня расспросить. Не замедлит она убедиться В истине; я же в изорванном рубище; трудно в таком ей 115 Виде меня Одиссеем признать и почтить, как прилично. Нужно, однако, размыслив, решить нам: что сделать Если когда и один кто убит кем бывает и мало Близких друзей и родных за убитого мстить остается – Всё, избегая беды, покидает отчизну убийца. 120 Мы ж погубили защитников града, знатнейших и лучших Юношей в целой Итаке: об этом должны мы подумать». Так, отвечая, сказал рассудительный сын Одиссеев: «Все ты умнее, родитель, придумаешь сам; прославляют Люди твою повсеместно премудрость; с тобою сравниться 125 Разумом, все говорят, ни один земнородный не может; Что повелишь, то и будет исполнено; сколько найдется Силы во мне, я неробким твоим здесь помощником буду». Кончил. Ему отвечая, сказал Одиссей хитроумный: «Слушай же; вот что мне кажется самым удобным и лучшим: 130 Все вы, омывшись, оденьтесь богато, как будто на праздник; Так же одеться должны и рабыни домашние наши; С звонкою цитрой в руках песнопевец божественный должен Весть хоровод, управляя шумящею пляской, чтоб, слыша Струны и пение в доме, соседи и всякий идущий 135 Мимо по улице думать могли, что пируют здесь свадьбу. Должно, чтоб в городе слух не прошел о великом убийстве Всех женихов многославных до тех пор, пока не уйдем мы За город на поле наше, в наш сад плодовитый; там можем Все на просторе устроить, на помощь призвав олимпийцев». 140 Кончил. Его повеление было исполнено скоро; Чисто омывшись, оделись богато, как будто на праздник Все; хоровод учредили рабыни; певец богоравный, Цитру настроив глубокую, в них пробудил вожделенье Сладостных песней и стройно-живой хороводныя пляски. 145 Дом весь от топанья ног их гремел и дрожал, и окружность Вся оглашалася пением звучным рабов и служанок; Всякой, по улице шедший, музыку и пение слыша, Думал: «Решилась свою пировать напоследок царица Свадьбу; неверная! Мужа, избранного сердцем, дождаться, 150 Дом многославный его сохраняя, она не хотела». Так говорили они, о случившемся в доме не зная. Тою порой, Одиссея в купальне омыв, Евринома Тело его благовонным оливным елеем натерла. Легкий надел он хитон и богатой облекся хламидой. 155 Дочь же великая Зевса его красотой озарила; Станом возвысила, сделала тело полней и густыми Кольцами кудри, как цвет гиацинта, ему закрутила. Так, серебро облекая сияющим золотом, мастер, Девой Палладой и богом Гефестом наставленный в трудном 160 Деле своем, чудесами искусства людей изумляет; Так Одиссея украсила дочь светлоокая Зевса. Вышед из бани, лицом лучезарный, как бог, возвратился Он в пировую палату и сел на оставленном стуле Против супруги; глаза на нее устремив, он сказал ей: 165 «Ты, непонятная! Боги, владыки Олимпа, не женским Нежноуступчивым сердцем, но жестким тебя одарили; В свете жены не найдется, способной с такою нелаской, Так недоверчиво встретить супруга, который, по многих Бедствиях, к ней через двадцать отсутствия лет возвратился. 170 Слушай же, друг Евриклея; постель приготовь одному мне; Лягу один я – когда в ней такое железное сердце». Но Одиссею разумная так отвечала царица: «Ты, непонятный! Не думай, чтоб я величалась, гордилась Или в чрезмерном была изумлении. Живо я помню 175 Образ, какой ты имел, в корабле покидая Итаку. Если ж того он желает, ему, Евриклея, постелю Ты приготовь; но не в спальне, построенной им; а в другую Горницу выставь большую кровать, на нее положивши Мягких овчин, на овчины же полость с широким покровом. 180 Так говорила она, испытанью подвергнуть желая Мужа. С досадою он, обратясь к Пенелопе, воскликнул: «Сердцу печальное слово теперь ты, царица, сказала; Кто же из спальни ту вынес кровать? Человеку своею Силою сделать того невозможно без помощи свыше; 185 Богу, конечно, легко передвинуть ее на другое Место, но между людьми и сильнейший, хотя б и рычаг он Взял, не шатнул бы ее; заключалася тайна в устройстве Этой кровати. И я, не иной кто, своими руками Сделал ее. На дворе находилась маслина с темной 190 Сению, пышногустая, с большую колонну в объеме; Маслину ту окружил я стенами из тесаных, плотно Сложенных камней; и, свод на стенах утвердивши высокий, Двери двустворные сбил из досок и на петли навесил; После у маслины ветви обсек и поблизости к корню 195 Ствол отрубил топором, а отрубок у корня, отвсюду Острою медью его по снуру обтесав, основаньем Сделал кровати, его пробуравил, и скобелью брусья
